Dreamboat (СИ)

- Эх, Антон Савельевич! - попенял Северианов усатому хозяину квартиры. - Ну как же вы так осрамились-то?

Он бы поклялся, что хозяин квартиры готов провалиться сквозь землю от стыда, но красавец в кожаной куртке не дал разгореться диалогу.

- Молчать! - заорал он и с какой-то садистской жестокостью, свирепым варварством, ударил Северианова снизу кулаком в живот. Апперкот - так в английском боксе называется...

"Чайник!- сгибаясь, громко и неуклюже валясь на пол, словно сброшенный с плеч грузчиком мешок муки, определил Северианов. Сие формулирование означало вовсе не металлический сосуд для кипячения воды, но неумелого, неопытного бойца.- Ротозей! Если б вам вместе с кожанками еще и ума немного выдавали..."

Мешок муки может ведь по-разному упасть. Может свалиться бесформенной пыльной массой, куском бессильной рохли, а может и, продолжая движение, перекатиться, подпрыгнуть, оттолкнуться от земли...

Чтобы ударить наглого гостя, чекист шагнул вперед, а Северианов после удара завалился вбок - и теперь "кожаный" перекрывал собой сектор стрельбы матросу и его напарнику.

- Контра!- главный чекист с размаху пнул носком сапога Северианова в живот.

-Э!- вдруг совершенно неожиданно подал голос матрос. - Слышь, товарищ Дубас! Полегче! Отстань от него!

Северианов вдруг по-новому, с какой-то внутренней теплотой посмотрел на матроса. Нет, никто не отменял принципа доброго-злого следователя, но вот только матрос, похоже, об этом приеме не знал ничего и говорил совершенно от души, искренне.

-Не тронь! - повторил он снова.

Северианов застонал очень натурально, одновременно, как ножницами, подсек ногами под колени "товарища Дубаса" - и тот рухнул, действительно, как пыльный мешок с мукой, ударился затылком - и потерял сознание - Северианов легко перекатился через плечи, выпрыгнул вверх, в стойку. Продолжая движение, долбанул сверху вниз локтем в переносицу ушлому мужичку - тот сразу залился кровью, и наган выронил - и, оказавшись у матроса за спиной, рубанул носком правой ноги сзади под колено, локтевым сгибом перехватил "доброму" матросику шею, удушающий захват, называется.

"Захватили рукой за шею - и додавливайте корпусом - говорил подполковник Вешнивецкий. - Именно корпусом! Противник должен свою голову у вас на руке оставить!"

Ситуация изменилась в корне - а не прошло и нескольких секунд. Матрос хрипел, пытаясь двумя руками освободиться от захвата, "товарищ Дубас" и ушлый напарник морячка лежали, не подавая признаков жизни.

- Оружие на пол! - скомандовал Северианов - команда, прежде всего, была предназначена оставшемуся не у дел пареньку, как соляной столб застывшему у двери в комнату и олицетворяющего своим видом памятник всем растяпам и ротозеям. Выдернув из кармана наган, Северианов приставил ствол к виску матроса - это выглядела очень устрашающе, хотя и не имело большого смысла - удавить морячка было и быстрее и проще.

- Бросай оружие! - повторил Северианов. - Ну!

Парень даже не колебался, его состояние оценивалось однозначно: ступор - он совершенно не понимал, что делать, и тут очнулся морячок.

- Стреляй, Зудов! - прохрипел матрос, вцепившись Северианову двумя руками в сгиб локтя. - Вали его!!! - это был крик отчаяния, печаль уныния, возглас безысходности. Просто так матрос сдаваться не хотел - и жизнь свою в этой схватке не ценил ни в малейшей степени! Биться - так до конца, до Победы, или до смерти, если задумался о полумерах - так сразу и проиграл! Как говорил подполковник Вишневецкий: " Иди впереди всех, под огнем! Уничтожь противника, водрузи знамя на его поверженном бастионе - и будешь героем! На миг задумался - и ты проиграл! А проигравших никто не любит. Даже если останешься в живых - так разве ж это жизнь?" Северианов мог резким нажатием сломать противнику шею, но лишь чуть-чуть усилил захват - матрос захрипел и затих.

- Сколько вас? - спросил Северианов. - Быстро, ну! Застрелю!!!

- Восемь, - сказал паренек, по фамилии Зудов. - Здесь четверо, один на этаж выше, трое на улице.

Северианов толкнул ему в руки матроса, прыгнул к окну и в окно. В прыжке каблуками сапог ударил в раму - окно мгновенно распахнулось - только стекла брызнули, сверкнув осколками - Северианов прыгнул вниз, на улицу, ну подумаешь, третий этаж, он ведь тоже не из Смольного института, не белоручка, кисейная барышня.... В падении сгруппировался, коснувшись носками сапог мостовой, кувыркнулся через правое плечо, вскочив, на ходу, трижды выстрелил по бегущим навстречу солдатам с красными повязками на рукавах. Те быстро и дисциплинированно попадали на землю, защелкали затворами винтовок. Кто-то появился в оконном проеме наверху, ага, матрос, вот неймется же ему, казалось бы - придушили - так лежи и отдыхай - нет, в герои рвется - Северианов навскидку выстрелил - только продырявленная бескозырка подпрыгнула - матрос инстинктивно присел - Северианов бросился бежать. Сзади запоздало и отчаянно-обессиленно прогремело:-" Стой! Стрелять буду!" -

"Ну-ну, - подумал на бегу Северианов - давай стреляй!". Шарахнул гулко винтовочный выстрел - Северианов даже не оглянулся. Он бежал ровно, спокойно, два шага - вдох, два шага - выдох, - путь отхода был заранее намечен - тридцать шагов по улице, потом - в арку, бросок через стену: подпрыгнуть, захват руками, упор правой ногой, рывок, перебросить тело на ту сторону...

- Стой! - шарахнул выстрел. Противный звук рикошета. - Ага, стою уже! Давай лови меня!

Выстрелы зачастили. Били с той стороны стены, непонятно только куда, в кого, да и, вообще, зачем, - Северианов пересек улицу - нырнул через проходной двор, и сейчас от преследователей его отделяло метров четыреста. Чтобы догнать - нужно время, пусть небольшое, секунд 10 - 15, только этих секунд у преследователей уже не было. Фатум, судьба, колесо Фортуны.... Хотя, какое, к чертям, колесо - обычный расчет! Он же, прежде чем на явку идти, несколько раз путь отхода прошел, ножками расстояние проверил. Планида, рок, линия будущего... Подполковник Вишневецкий вдалбливал, как "Отче наш": - если ты до миллисекунды время проверил, если до сантиметра, а лучше, до миллиметра, ножками маршрут исходил - вероятность случайности, этого самого "русского авось" стремительно к нулю падает! Как Суворов говорил, помните? Тяжело в учении - легко в бою... Он же ведь не просто так говорил - потому он и Суворов - Великий русский полководец! А поэтому, учитесь, юноши, не жалейте пота, чтобы потом кровью этот самый пот не компенсировать. Пот - не кровь, он смывается легко, и следов ранений не оставляет! Северианов перешел с бега на шаг: незачем привлекать излишнее внимание!

В ветхом, покосившемся дровнике было сильно холодно, тесно и неуютно, а запах прелого сена и свежего навоза настраивал отнюдь не на романтическое настроение. С фиолетово-темного неба накрапывал небольшой, но скучный и монотонный дождик, из тех, что не сильно и заметны, но промочат насквозь, до нитки, отбирая тепло и медленно выматывая душу. Хотя, некоторым шум дождя за окном нравится, это если сидеть в тепле у окна, да еще пить ароматный чай из самовара, да с вареньем вишневым или малиновым. Мечта, илюзия, греза. Крыша дровника протекала немилосердно, еще полчаса - и он станет мокрым, как жертва кораблекрушения, а что делать так и не решил. Вторая, запасная, резервная явка была надежна до чрезвычайности. Если верить тому же самому Кунцендорфу Василию Яковлевичу. Но! На основной, тоже надежной, явке Северианова ждала засада чекистов, что же на резервной? На той, что на самый крайний случай, если деваться совсем некуда будет? Если и там чекисты, то теперь они будут во сто крат осторожней! И, скорее всего, просто сразу откроют огонь: ученые уже сегодняшним задержанием. А еще они теперь злые и злые именно на него, Северианова. Но и уходить тоже некуда, в городе он никого не знает, а люди Кунцендорфа его ждут... Ну, или должны ждать, по крайней мере...