Большой заговор

— Извини, нет сейчас денег, — дежурно сказала Клавдия. — В зарплату приходи.

— Это само собой. Тогда заплати хотя бы за экскурсию.

— За какую экскурсию?

— Мы поедем по местам боевой славы Подмосковья.

— Когда?

— В воскресенье.

— А я как раз собралась на дачу. Нет, спасибо.

— Ты не патриотка? — спросила Патищева в лоб.

— Я патриотка, но не идиотка. Я, во-первых, по этим местам ездила трижды, а во-вторых, чего я буду платить, если не поеду.

Патищева обиженно поджала губы, развернулась, как солдат, и направилась к кучке следователей, куривших в конце коридора. Следователи побросали сигареты и заторопились по своим рабочим местам. Хоть какая-то польза от Патищевой была.

Клавдия хотела по привычке включить чайник, но даже сама мысль о горячем чае в такую духоту бросила в жар. Кондиционер не работал. Вентилятор гудел, как «Антей», выруливающий на взлет. Но Клавдия его не выключила.

Мысль, прерванная дорогой, вернулась к многоточию.

Конечно, все дело в компромате, который собирали следователи-сутенеры.

Клавдия первая нашла Инну Кожину и спрятала ее у себя на даче, чтобы убийца не поспел к ней раньше. Инна до сих пор живет там, все еще чего-то боится, хотя Шевкунов в тюрьме.

Так вот, Кожина дала Клавдии список клиентов борделя. Это были очень видные люди. Но — и тут закавыка — никто из них не был связан с прокуратурой так тесно, чтобы раскрутить масштабную охоту на людей.

Инна или что-то скрыла, или не знает.

Клавдия поняла, что пропустила в своем кроссворде какое-то важное, может быть, ключевое слово.

Она снова стала перебирать в памяти факты и… есть!

«Импэксбанк».

В нем работала Инна. А банк сотрудничал с мэрией.

Но мэра в списке не было, хотя несколько чиновников из мэрии присутствовали.

А какая тут связь? — спросила себя Дежкина. Да никакой. Мухи отдельно, яичница отдельно… Или не отдельно?

Надо будет расспросить Инну подробнее. Этот узелок развязывается просто. В выходные она поедет на дачу и постарается все выяснить.

И все же… Скорее всего, не тут ключевое слово.

«Ну-ка, Дежкина, побурли мозгами, — приказала себе Клавдия. — Детали очень важны. Но, может быть, дело не в них?»

Клавдия все-таки налила себе чашку чаю. Но пить не стала, и та бесполезно дымилась на столе.

И что же за деталями, какова, так сказать, общая картина? Картина жуткая.

Уже около десятка трупов. За одни постельные сцены в гроб столько людей не кладут. Или кладут?

Это какие-то неадекватные удары, удары с упреждением, жестокие до крайности. Видать, кого-то сильно припекло. И пока она не найдет, кто бьет и своих и чужих, спасая шкуру, пока она не ответит на классический вопрос — кому это выгодно? — она не докопается.

Так, первым делом — организовать допрос Шевкунова. Вторым делом — запросить из архива дело «Импэксбанка». Как раз Игорь Порогин вел его.

Игорь…

Сердце устало отозвалось болью на это имя.

Клавдия подняла трубку.

— Петя, здравствуй, Дежкина. Николай Вадимович на месте? Позови его, пожалуйста… Добрый день, Николай Вадимович. Дежкина. Ну что скажете? Я по поводу корейской пружинки от часов. Нашли какие-нибудь хвосты?.. Нет? Ясно. Хорошо, я сама сделаю запрос.

Положила трубку. Да, действительно, это не их дело — искать, откуда корейская пружинка.

С этой пружинкой, чувствовала Клавдия, они намучаются. На любом рынке корейских часов пруд пруди.

По коридору шумно прошла толпа.

Никак Патищева бушует, подумала Клавдия, дописывая заявку в следственный изолятор.

Если поторопиться, она часам к одиннадцати сможет уже встретиться с Шевкуновым.

Ах да, еще адвоката вызвонить. Теперь без адвоката нельзя.

В отличие от остальных следователей Клавдию не раздражала эта правовая норма. Будь адвокат хоть каким докой, а если есть твердые улики, доказательства, заключения экспертов, показания свидетелей — словом, вся эта следовательская крепкая база, — ему останется только советовать своему подзащитному сотрудничать со следствием.

Впрочем, у адвоката телефон разговаривал голосом автоответчика.

Клавдия оставила сообщение, чтобы защитник Шевкунова срочно с ней связался.

Снова какой-то шум в коридоре. Видно, места боевой славы Подмосковья в такую жару мало кого интересовали.

Теперь надо было сходить в секретариат, поставить печати, формально получить дело Шевкунова и — вперед. В Бутырских коридорах хоть прохладно.

Клавдия, прихватив бумаги, уже двинулась к двери, когда телефон звякнул каким-то придушенным голосом.

Кстати, Клавдия иногда очень точно чувствовала, к добру звенит телефон или нет. Что-то в звуке неуловимо менялось, но, впрочем, может быть, это она себе внушала.

Раздавшийся звонок как раз вообще ничего не предвещал. А зря.

— Да, Дежкина.

— Клавдия Васильевна? — услышала она голос секретарши Малютова.

— О, Люся, а я как раз к вам.

— Очень хорошо. Владимир Иванович вас вызывает.

И тут еще сердце Дежкиной не ёкнуло. Только настроение, и без того не радужное, несколько посерело.

Клавдия не любила кабинетов начальства по той самой причине, что именно начальство в этих кабинетах имело свойство пребывать. Это была застарелая советская нелюбовь к обитым кожей дверям, коврам и дубовым столам, которые так шли многим начальникам.

Клавдия коротко крякнула и двинулась наверх.

И на лестнице столкнулась с шумной толпой, среди которой, к своему удивлению, не увидела Патищевой. Толпа следователей что-то бурно обсуждала, размахивая газетами.

И тут ничего Клавдии не предсказало недоброго.

Уже у самых дверей кабинета прокурора Дежкина столкнулась с Левинсоном, пресс-секретарем прокуратуры, красным не от жары, а от злости, что подтвердилось крепким словцом, которое интеллигентный Левинсон произнес довольно убедительно.

Малютов даже не поздоровался.

Он кинул Дежкиной через весь длинный стол стопку газет и грозно спросил:

— Читала?!

Вот за это Клавдия и не любила кабинеты. Сейчас окажется, что вся Россия с надеждой смотрит на прокуратуру, которая должна уже наконец разобраться, скажем, с засильем импортных товаров на российских прилавках. Не иначе это все делает ЦРУ, чтобы развалить и без того хилую российскую промышленность. А где у Дежкиной дела по импорту? Нет таких дел! Срочно завести два-три! И примерно наказать!

Можно, конечно, при желании прилепить корейскую пружину к проискам Центрального разведывательного управления, но Клавдия не очень верила, что ЦРУ интересна постельная жизнь депутатов и губернаторов. Впрочем, кто знает?

— А что?

Клавдия сегодня газет не читала. Она, когда шла на работу, вынула из ящика «Известия» и «Новые известия», две газеты, которые она выписывала ради справедливости, предполагая по привычке просмотреть их в метро, но позорно уснула, как только села в вагон.

— А ты прочитай, прочитай! — тыкал пальцем Малютов, словно это Клавдия написала все статьи во всех газетах.

Клавдия взяла верхнюю, развернула и прочла крупный заголовок: «Прокуратура против мэрии».

Вот только теперь у Клавдии нехорошо сжалось сердце.

Она еще не поняла, почему. Мало ли что пишут газеты!

— Ну, прочла?

— А что, правда? — наивно спросила Дежкина.

— Ты прочла?

— Да, вот заголовок.

— Заголовок! Ты дальше, дальше смотри!

Клавдия послушно уставилась в текст.

«Тайные переговоры. Телефонный шантаж». И ниже петитом — «Запись телефонных разговоров прокурора Москвы с мэрией».

— Поняла? Ты поняла?

Теперь Клавдия поняла. Ей очень захотелось прочитать всю статью.

— Знаешь, что это?

— Что?

— Это диверсия! Это шпионаж! Это враги…

«Народа» — чуть было не продолжила Клавдия.

— …законности, — несколько смягчил Малютов. — Вот что это.

— Да-а… — протянула Клавдия, все теряясь в догадках, а она-то тут при чем?

— Я этого так не оставлю, ясно? Они у меня попляшут.