Летняя гроза

Все…

«И вот это надо прихватить!» Он сгреб пятерней со стола листок, скомкал его и быстро сунул в карман.

Теперь точно все!

Накинул на труп плед и быстро вышел.

Гроза все не утихала. Компания за столом уже давно перестала интересоваться сверкающими за окном молниями и редкими раскатами грома. После ухода Маргариты курили в помещении, отчего комната окуталась туманом, режущим глаза.

— А давайте выпьем за хозяйку! — пьяно предложил Конь, наливая себе водки.

— Без нее? — удивился Толя и попробовал подняться, кто-то насильно хотел вернуть его на место. — Не мешай! Сейчас сбегаю, — Толя вывалился из-за стола и закачался, думая на ходу, что жена не выносит пьяных и будет ругаться. — Ну и пусть! Ритка! Спускайся, посиди с нами!

«Штормит-то как! Ну, чего я ору? Она ж не слышит. Нацепила свои наушники и пишет, пишет….»

В коридоре на втором этаже было темно. Толя пошарил по стене в поисках выключателя. Тихо выругался… Где он? Надо ж так запрятать! Щелкнул — свет не зажегся.

— Черт, лампочка перегорела! — мужчина шел на ощупь, держась за обе стены узкого прохода.

Дверь… Вот она… Толкнул.

Маргарита сидела, до шеи укрывшись пледом.

— Спишь? Тебе ж неудобно, милая, в кроватку…

Толя бережно отдернул покрывало… и замер, не веря своим глазам: любимая жена казалась похожей на тряпичную куклу — безжизненная поза, обмякшая, некрасивая, с нелепым шарфом на шее, а лицо… чужое до невозможности… Толя похолодел.

— Рит…. — просипел он.

Нет… не может быть… она шутит?

— Рита… — выдохнул он, схватив руку в попытке найти пульс…. — Не-ет…

Толя хотел закричать, но изо рта вырвалось только протяжное сипение. Принялся остервенело развязывать шарф, понимая, что уже не помочь, а вдруг… Нет, нет… Бесполезно… Он сжал жену в объятиях и закачался, роняя слезы на ее посиневшее лицо, причитая, как бабка-плакальщица что-то про не рожденных детей, про тридцать пять, когда все впереди, про…

«Кто это сделал?!! Кто, кто, кто…» — стучало в голове.

А-аа, объявился подонок, несколько лет назад угрожавший убить! Точно он, больше некому…

Толя вскочил и бросился во двор. Чуть не свалился с узкой лестницы. Ударил дверь на улицу и выпал в дьявольский мир дождя, ветра и молний.

Из будки показал Чарли. Толя ожесточенно кинул в пса кусок грязи за то, что не лаял, не разорвал чужого, как учили. Подбежал к воротам… Хм… закрыты изнутри. Черт, черт, черт… Как же он проник? Через забор невозможно пробраться: целый, свежесрубленный, высокий… с проволокой по периметру, кругом дремучий лес… Неужели… это кто-то… из друзей…

Осененный он какое-то время смотрел в темноту распахнутыми от изумления глазами. Дождь в купе с новым открытием немного остудили и протрезвили.

«Кто-то из четверых выжрал мою водку, закусил закуской, приготовленной Ритой, сидя на моем стуле, потом встал, поднялся по моей лестнице и убил мою жену!!?? Рр-рразорву на куски! Но кого…? — Толя тихонечко взвыл, до крови прикусив губу. — Можно выйти к ним и сказать: «Друзья, у меня убили жену, помогите найти подонка!» И сам подонок, до поры до времени носящий маску друга бросится искать себя. А я буду с ним разговаривать, полагаться…. Нет, сейчас никому верить нельзя, сейчас все четверо — враги и нелюди… Надо вычислить, но как… Мне бы… Нет, нельзя… умереть всегда успею… после него!»

Стараясь не смотреть на труп жены, Толя принялся придирчиво проверять пол. Следы! Нет, они свежие, от его, Толиных, ботинок, натоптал после улицы, это в лишний раз доказывает, что преступник свой, родной… Не замарался в грязи, зашел в чистой обуви. Выродок!

Полено… Сначала оглушил, потом задушил. Кстати, что это за шарф?

Зажмурившись, Анатолий стал аккуратно стягивать с шеи жены ткань. Никогда не видел. Точно не видел, иначе бы запомнил. Это чужая вещь! Кровавые маки на черном фоне. Рита была консервативна в выборе цветов: беж, охра, белый, черный, пастель, но никаких маков! Что это значит? Преступник принес шарф с собой … Готовился или все вышло случайно? Бред какой-то! Зачем бы мужчине носить женскую вещь!?

Толя задумчиво сжимал в руке шарф, не зная, что делать и как жить дальше. Мельком взглянул на кудри жены и вспомнил, как любил зарываться в них носом и вдыхать аромат духов. Все вещи Риты пахли духами, все…

Интересно… Толя нахмурился и поднес к носу шарф. Запах табака и пота. Хм… Значит долгое время преступник носил эту вещь с собой? Или же положил накануне, готовясь, а потом активно двигался и вспотел? В первом варианте преступление случайно, во втором — запланировано. Но в любом случае этот это ключ к преступнику! Знак, символ????

«Что еще упустил? Что, что, что…. Я в отчаянии, а оно мешает связно мыслить, я в панике, а паника — враг рассудительности! Я выпил, наконец!!»

Стараясь не думать о жене, он попытался собраться. Оглянулся. Что это? Кусок газеты виднеется из ящика стола. Здесь хранился архив всех вышедших статей Риты… Что это значит? Преступник копался или она что-то искала? Или оба? Черт! Как все сложно… Толя достал папку, положил в нее выпавший листок — ничего интересного, одна из первых статей — сунул в карман шарф с маками, прихватил плеер и направился к двери.

Тут его внимание привлекла сумка Маргариты, висевшая на вешалке недалеко от входа. В ней, несомненно, рылись: аккуратная Рита не могла беспорядочно свалить записные книжки, мобильный телефон и кошелек с косметичкой так, что сумка не закрывалась. Ясно — убийца что-то искал? Возможно, он рылся не только в архиве и сумке, но еще где-то. Если нашел, то это что-то должно быть у него!

— Разберемся, — пробубнил Толя, накинул сумку на плечо и, не оглядываясь, вышел.

По дороге заглянул в кладовую и из укромного места охотничье ружье и патроны.

Четыре пары глаз вопросительно уставились на Анатолия.

Кто из них???? Чьи глаза принадлежат убийце?

Черные, как смерь, миндалевидные Гайказа… Приподнятые брови… Удивление и боязнь… А может Женькины… Серые со светлыми бровями, стыдливо дергающимися ресницами. Или синие, как воды Леты, глаза Леонида? Подозрительно равнодушные, отрешенные… Еще есть пьяные водянистые, ничего не выражающие глаза Коня?

Кто-то из них притворялся пьяным до определенного момента… Может и сейчас притворяется… Вот сейчас бы сказать, что Ритка спит, что забрел не туда потому и не было долго, и посмотреть кто из них облегченно вздохнет, радуясь отсрочке расследования. Но поздно… четыре пары пьяных глаз, кажется, заметили спрятанное за спиной ружье.

Демонстративно скинув в стоящее у двери кресло плеер, папку с архивом и сумку Риты, Толя подошел к столу залпом опрокинул в себя недопитую рюмку. Горячая жидкость обожгла пищевод и разлила по телу приятное тепло. На сегодня это последняя…

— Что случилось? — икнув, спросил Женька.

Скрипнув зубами, Толя обвел гостей тяжелым взглядом и промолчал.

«Когда умерла Маргарита? Я пришел — тело было еще теплым. Значит, прошло около часа: остыло не более чем на градус. Что было час назад? Черт! Это невозможно вспомнить! Я много выпил… веселился, пел песни… И не знал, что там, наверху… Рита…»

— Все, пьянка закончена! — буркнул он, прихватив бутылку и отходя к двери так, чтобы не повернуться к гостям спиной.

— Все ясно…. Кому-то больше не наливать, — пьяно протянул Конь, — остынь, друг!

— Молчать! — рявкнул Толя. — Полтора часа назад кто-то из вас убил Маргариту! Сейчас все вы начнете активно стучать друг на друга. Вспоминать есть ли мотивы, кто и когда выходил, сколько отсутствовал.

— Ты бредишь? — воскликнул Женя. — Толька, сядь, выпей водочки, приди в себя!

— Нет, не брежу, и один из вас это знает лучше меня. Ритки больше нет!

Нависла гробовая тишина. Четыре пары глаз уставились на Толю с тревогой и недоумением.

— Нет, этого не может быть, — прошептал Гайказ.

— Может, — Толя передернул затвор и, направив ружье в потолок, выстелил. — Итак, приступим.

Гайказ нервно грыз ногти, Ленька отложил гитару и обреченно откинулся на спинку стула, Женя шумно дышал, а Конь закрыл лицо руками и всхлипнул: