Работорговец (Русские рабыни - 1)

-- Воробышек! -- вопреки ее мрачным мыслям произнесли губы.

Метрах в пяти от Ирины, возле крашенных в свекольный цвет фундаментных блоков здания, по асфальту странно передвигался воробей. Он то делал два-три шажка, то припадал на правый бок и тогда болезненно вжимал в перышки крохотную, совсем не дергающуюся влево-вправо, как это бывает у птиц, головку. Если бы он не двигался, то вообще был бы незаметен на асфальте, но он все-таки ковылял, словно не хотел и вправду умереть и стать частью холодного асфальта.

Ирина шагнула к нему, но обрушившийся сзади грохот и тупой тычок в икру правой ноги заставили ее обернуться. Сердце, отозвавшись на испуг, молотило, наверное, с такой же частотой, как у больного воробышка, а глаза не могли поверить увиденному: точно на том месте, где две-три секунды назад стояла она, лежала расколовшаяся бетонная плита. Из таких плит обычно делают бордюр вдоль дорог. На уголке самого большого куска темнело что-то похожее на кровь. Вроде как содрал кожу тот, кто тащил плиту.

Ударившись об асфальт, она раскололась, оставив на его серой шкуре выбоину. Несколько кусков разлетелось в стороны. Один из них попал Ирине в ногу, и она, согнувшись и потирая ушибленное место, одновременно и стерла серую цементную пыль с казенных шерстяных колготок, выданных еще в карантине.

Выпрямившись, посмотрела наверх, на крышу. Ее жестяной, расчерченный ровными прямоугольниками скат с небольшим козырьком-навесом вдоль всей стены был пуст.

-- Воспитанница Конышева, -- заставил ее вздрогнуть голос контролерши, появившейся в дверях. -- Следуйте за мной... А это что? -наконец заметила она то, что давно могла бы заметить.

-- Я не... оно упало, когда я...

-- Откуда упало? -- Почему-то посмотрела контролерша в небо, чуть не уронив с головы берет.

-- Не знаю... может, с крыши...

Ирине только в этот момент стало по-настоящему страшно. Может быть, потому что контролершу больше волновало,

откуда

упала плита, чем то,

на кого

она падала.

-- Ладно. Разберемся, -- безразлично произнесла контролерша. -- Такие плиты в производственной зоне лежат. Там тротуар накатывают. Какая-нибудь дура сюда приперла. За вами только глаз да глаз нужен. Ну, ладно, -- вдруг вспомнила о чем-то более важном, переложила рацию из руки в руку, поправила китель, перетянутый портупеей, и приказала: -- Пошли в каптерку за постельными принадлежностями.

-- А можно?.. -- встрепенулась Ирина, которую как что тянуло за спину. -- Извините, я быстро.

Она подбежала к воробышку, отковылявшему всего-то на полметра от того места, где его последний раз видела Ирина, взяла на ладошку крохотное тепленькое тельце и, прижав его к фуфайке, бегом вернулась к контролерше. Воробышек заставил забыть о плите и, когда она бежала, глядя на него, то чуть не упала, споткнувшись о ее кусок. А, споткнувшись, опять помрачнела. Неужели плита упала случайно? Или целились точно в нее?

-- Все равно подохнет, -- холодно заметила контролерша и, раскачивая подушками ягодиц, пошла по лестнице наверх.

Ирина еще сильнее прижала к груди воробышка и поплелась следом.

3

Так устроена женщина, что ей все время кого-то надо жалеть: своих детей, мужа, маму, отца. А если нет никого рядом, если некуда выплеснуть жалость, она будет настойчиво искать, кому ее отдать. Холодная, злая женщина -- всего лишь женщина, которая просто забыла, что она должна кого-то пожалеть.

В ладонях Ирины серым комочком копошился воробышек, и она была счастлива лишь от того, что он есть на свете. Запасенным еще из карантина йодом Ирина обработала ранку на крыле, ниткой подвязала его, чтоб оно не волочилось, и теперь со сладким чувством слушала стук крохотного сердчишка в ладонях.

-- Подогрев приперла? -- что-то непонятное спросили сверху.

Ирина, сидящая на кровати поверх клетчатого одеяла, вскинула голову. Перед ней стояла высокая худющая девушка с узким землистым лицом. Давно немытые черные волосы отливали жиром, над тонкими, хищно стиснутыми губами виднелись усики, а глаза излучали из глубины такой беспощадный взгляд, что его сила дошла до самого сердца Ирины.

-- Какой подогрев? -- еле сдержала она дрожь и не сбила ею голос.

-- Ты дурочку из себя не ломай, -- начальственно произнесла девушка и поправила бинт на правой кисти, сквозь который проступала свежая кровь.

Ирина поняла, что переспрашивать глупо, и вдруг заметив на сгибах рук длинные, над венами тянущиеся полосы из синих точек, скорее догадалась, чем поняла наверняка.

-- У меня ничего нет, -- ответила она, неприятно ощутив, что против своей воли встает.

-- Тогда бабки гони.

На девушке ладно сидела синяя джинсовая рубашечка с засученными рукавами, такого же колера джинсовая юбка, и Ирина уж было подумала, что перед ней одна из вольнонаемных работниц колонии, но тут в спальное помещение ввалилась краснощекая пухлая девчонка в стандартной синей фуфайке с цифрой "3" на рукаве и крикнула в их сторону:

-- Спица, тебя ищут! Уже отряд на обед построился.

-- Тащи фуфайку! -- не оборачиваясь, крикнула Спица.

-- А-а, ты без нее... Щас, щас, -- по-рабски засуетилась девушка, мячиком прокатилась по проходу между коек к последней, стоящей у батареи кровати, и вернулась уже с синим комком под мышкой.

-- Проверь ее! -- ткнула в Ирину пальцем Спица. -- Динамо крутит, что подогрева нету.

-- Ну-ка! -- нагло сунула девушка руку в левый карман Ириной фуфайки.

На одеяло упал пузырек йода, платок, расческа и обжатые резиночкой три купюры по пять тысяч.

-- Вот, -- ловко подняв деньги с кровати, протянула их Спице девушка.

Та схватила их длинными пальцами, сжала и, продолжая движение, той же рукой снизу по челюсти ударила Ирину. Воробышек выпал на пол, прямо к ногам Спицы, и, словно что-то предчувствуя, поковылял под кровать.

-- Заразу всякую таскаешь! -- футбольнула Спица серый комочек, и воробей, ударившись о стальную ножку кровати, как-то враз затих, перестал двигаться. -- Второй карман! -- гаркнула она девушке, и та послушно выполнила приказ.

У Ирины все качалось перед глазами, противная, тошнотворная муть мешала тому, чтобы стать сильнее страха, но руку девушки, нагло нырнувшую в карман, она все же поймала за запястья и так впилась в нее ногтями, что та взвыла.

-- Ах ты, сучка! -- еще раз замахнулась Спица, но то, что она заметила краем глаза, заставило ее опустить руку и всего лишь провести ладонью по ладони, будто бы отряхивая пыль.

-- Вы почему не на построении? -- спросила идущая к ним полная женщина в военной форме.

-- А мы с новенькой знакомимся, -- сладенько ответила Спица. -Думали, что землячка, а она, оказывается, из другой области родом.

Ирина машинально отпустила запястье. Девушка, так ничего и не достав из кармана, мячиком катнулась к двери, бережно поддерживая оцарапанную руку, Спица -- за ней.

-- Ты почему раньше времени с работы ушла? -- перегородила женщина дорогу Спице.

-- А кто вам сказал?

-- Сорока на хвосте принесла.

-- Я руку порезала, -- Спица подняла перебинтованную кисть, а второй рукой быстро накинула фуфайку на плечо так, что рукав доставал до пола. Это было единственное, чем она еще могла восстановить утраченное положение блатной.

Чуть сгорбившись, Спица с вызовом смотрела на женщину, и неприятней всего ей было от того, что новенькая не видит ее смелого выражения лица. И от того, что не видит, она становилась для Спицы еще противнее.

-- А кто тебе разрешил клипсы надеть? -- Женщина старательно не замечала ее гримасы.

-- Как это -- кто?.. Сейчас -- демократия. Все можно. Разрешили ж в вольной одежде, а не только в фуфайках по зоне шастать... А почему клипсы -- нельзя?

-- Сними, -- хмуро потребовала женщина.

Спица дрожащими пальцами отщелкнула два малиновых треугольничка. Нервно положила их на ладонь женщине.

-- На экскурсию в город, если, конечно, ты эту экскурсию заслужишь, получишь их обратно. А пока... Пока иди в строй...