Работорговец (Русские рабыни - 1)

-- Знаешь... знаешь, -- начал вибрировать голос Ирины, и вдруг откуда-то изнутри выстрелило то, что она и сама от себя не ожидала: -- Да пошла ты!

-- Чего-чего? -- быком наклонялась вперед Ольга. Еще немного -- и покажутся невидимые рога, и вонзит она их...

-- Оль, ну чего ты пристала? -- сонно пробормотала одна из девушек.

-- Чего-чего?.. Ты кого, сука, послала?..

Ирина только теперь заметила, что весь ее лежак пуст, и это открытие заставило ее сделать то, чего не ожидала ни Ольга, ни она сама. Не опуская ног, Ирина подвинулась на жестких досках, легла лицом к бетонной стене и даже закрыла глаза. Ольга еще что-то кричала, но кричала, скорее, для самой себя. Ирина мысленно считала, чтобы не слышать ее, и под этот счет начала действительно засыпать.

8

-- Не было этого вальта сверху!

-- Был!

-- Ты меня за дурочку не держи! Не было! Ну, вот ты рассуди нас: был?

-- Да я, девочки, как-то...

-- А я говорю: был! Глаза по утрам мыть нужно...

-- Сама мой! Хиляй отсюда, если не хочешь играть!

Глаза открылись сами. Бетонная стена холодом дышала на Ирину. Затекший бок умолял перевернуться на другую сторону, но она не хотела этого делать. Бетонная стена была приятней насильницы Ольги, и, наверное, она бы пролежала так до глубокой ночи, но секрет странного разговора все-таки заставил ее тихо перевернуться на другой бок. Впрочем, никто этого и не заметил.

Трое девчонок настолько увлеклись игрой в карты, что ничего, кроме смены мастей, и не замечали.

-- Сдавай по-новой! -- протянула одна из девчонок колоду Ольге. -Только без мухляжа. Будешь секундантшей! -- приказала соседке.

-- Му-у-ухляжа-а-а... Да я отродясь...

-- Секи за ней в три глаза. Что на кон ставишь? -- последний вопрос уже явно адресовался Ольге.

-- Во! -- легла на топчан десятитысячная бумажка.

-- Откуда у тебя "капуста"? -- удивилась девчонка.

-- Токо что нарисовала, -- поиздевалась над ней Ольга. -- Чего пытаешь? Не ясно, что ли, чего я сюда въехала?

-- Наволочки увела? -- поняла секундантша.

-- Ага. Скомуниздила упаковку, -- тасуя колоду, шмыгнула носом Ольга и поправила соломой рассыпавшиеся волосы за ухо. -- Почти все хозобслуге толкнула. Две остались. Хотела на пузе в жилзону пронести и учителкам подкинуть, чтоб поменьше к доске вызывали.

-- Подполковник? -- опять то ли спросила, то ли с полным пониманием всего сказала секундантша.

-- О-он, с-сука режимная!.. Как рентгеном насквозь видит!

-- Ты бы тут с лейтенантов кантовалась, не то бы научилась просекать, -- назидательно проговорила Ольгина напарница по игре. -- Ладно. Я тушь ставлю. Франция.

-- Пополам с Польшей, -- сыронизировала Ирина, но карту сопернице все же дала.

-- Еще.

-- Газета такая есть, -- кинув на лежак следующую засаленную карту, похвасталась культурностью Ольга. -- "Еще" называется. Сплошные голые бабы с мужиками.

-- Еще.

-- Мне б заплатили круто, я б запросто так снялась. Да, может, и даром снялась бы. Жалко, что ли? А у мужиков такие...

-- Себе.

-- Десяточка. Червоненькая.

-- Сама вижу. Чего озвучиваешь?

-- Девяточка. Пикушечка.

-- Вот трынделка!

-- Валет! -- голос Ольги завибрировал от радости. -- Очко!

-- Вот зараза! -- швырнула проигравшая карты на пол. -- Я больше с тобой в стиры* в жизни играть не сяду!

-- Я секла. Без мухляжа, -- вставила секундантша таким тоном, словно это она вытянула злополучного крестового вальта.

-- Давай я твоей Францией накрашусь, -- одним ловким движением смела Ольга с топчана и тушь, и свою купюру.

Ирина вновь ощутила собственную малость и беспомощность в колонии. Перед заходом в камеру у нее вместе с фуфайкой отобрали все: последние несколько тысяч рублей, расческу, платочек, шариковую ручку и все тот же пузырек йода. А у этих девчонок были и деньги, и карты, и даже тушь для ресниц. Да и самой игрой они, может, того и не замечая, как бы исключали Ирину из числа "своих". Мол, каждый сверчок знай свой шесток!

-- Дай зеркало! -- одновременно и попросила, и приказала Ольга бывшей секундантше.

-- А твое? -- удивилась та.

-- Подполковник отобрал.

-- А что: запретили?

-- В жилзоне можно, а в цехе -- ни-ни...

-- Чего-то новое, -- все-таки не поверив, нырнула девчонка рукой явно за лифчик и достала оттуда холодно блеснувшее круглое зеркальце.

Уже по движению кисточки в руках Ольги Ирина поняла, что та никакого понятия о макияже не имеет. Она положила тушь на ресницы так густо, что этого вполне хватило бы для чистки высоких осенних сапог. А уж когда отчертила залихватские уголки у глаз с заходом чуть ли не на виски, Ирина с трудом удержалась, чтобы не прыснуть. Так мог накраситься клоун, чтобы его маску увидели с последнего ряда, но не девчонка в семнадцать лет.

-- Классно? -- завороженно поворачивая голову перед зеркальцем, спросила сразу всех и никого одновременно Ольга. -- А на помаду сыграем? ------------ *Стиры( жарг.) -- карты.

-- Нет у нее помады, -- ответила за подругу бывшая секундантша.

-- А у тебя? -- обернулась Ольга к Ирине.

У нее было такое лицо, словно между ними вообще никогда не происходила ссора. И эта отходчивость, которую Ирина не ожидала у своей землячки, как-то враз смягчила и ее. Она будто бы оказалась в долгу перед человеком, который первым протянул руку.

-- У меня?.. Нет, у меня все отобрал контролер. К тому же помады и так не...

-- Нравится? -- оборвала ее Ольга. Она чувствовала себя именинницей и хотела, чтобы и другие хоть немного прикоснулись к ее настроению.

-- Так не красятся, -- прямо ответила Ирина и неприятно ощутила навалившуюся на камеру тишину.

Но если девчонки молчали выжидательно, то остолбеневшая Ольга вполне могла броситься в драку, и тогда Ирина решила не ждать, когда ее гнев докипит до верхней точки.

-- Смотри, как это нужно делать, -- сев, она мазнула по соседнему лежаку пальцем и, с удовольствием уловив, что на ее пыльной поверхности остался след, нарисовала нечто похожее на глаз и дугой изгибающуюся над ним бровь. -- Начнем с главного: какого цвета у тебя глаза?

-- Зеленые, -- рассмотрев их в зеркальце, наверное, впервые в своей жизни узнала об этом Ольга.

-- Тогда нужно положить тона так, -- она отчертила уголок у края глаза. -- Черным карандашом как бы увеличиваем глаз. Потом сверху от слезного канальчика и с заходом немного за яблоко тонируем веко оливковым цветом. Оставшуюся часть на верхнем веке и все нижнее веко с небольшим заходом уголочком вбок -- темно-зелеными тенями. Небольшой участочек возле переносицы под бровью тонируем кирпичным оттенком. Узкую полосу над верхним веком -- коричневым. Оставшуюся часть между бровью и веком нужно аккуратно, ну и чтоб без перебора в колере, покрыть перламутровыми тенями, такими, ну... как тебе сказать, ну, чтоб вроде цвета спелого колоса... А ресницы? Ну, ты -- брюнетка. Значит, можно или черную тушь использовать, или темно-зеленую. Но класть ее не густо, а постепенно. И, естественно, без перебора, как сейчас.

-- А в натуре можешь? -- ощеломленно спросила Ольга. Она и сама не заметила, как присела рядом и с восхищением следила за тонким Ириным пальчиком, а сама сдирала и сдирала с коленки тоненькие черточки подсохшей крови.

-- Так у меня красок нет. Тем более таких, -- развела Ирина руками, сочувственно заметив, что на месте одной из содранных Ольгой пленочек появилась сочная капелька крови.

-- Счас! -- подхватилась Ольга, подбежала к двери и заколотила по ней руками и ногами.

Беззвучно открылся глазок.

-- Чего тебе? -- втек в камеру глухой сонный голос.

-- Открой на секунду. Дело есть, -- показала она десятитысячную бумажку.

Щелкнул замок. Ольга выпорхнула из камеры, но уже через минуту вернулась обратно.

-- А ты откуда такие премудрости знаешь? -- спросила она у Ирины, на ходу наклонившись и стерев появившуюся капельку крови. -- О, гад, расцарапала! Это я вчера утром, на работе, ободралась...