Смерть мужьям!

Родион устроился в глубоком мягком кресле и несколько вызывающе закинул ногу на ногу.

– Я готов попробовать еще раз, если обещаете не увиливать.

Молчание дамы было красноречивей капитуляции с белым флагом.

– Начнем с простого, – сказал Ванзаров. – Как получили весточку?

– Подбросили.

– Подробно. Как, когда, где...

– Где-то около пяти, когда я ожидала ваш визит, в дверь позвонили. Когда дошла и открыла, там никого не было. Но на пороге лежало это...

– Прямо на коврике? – уточнил Родион.

– Аккуратно расправленная...

Квартира на втором этаже, положить бумажку, нажать звонок и скрыться – в этом нет ничего фантастичного. Но зачем она потом дежурила под дверью: убийца мог позвонить второй раз? Неужели не понимает такой простой логики. Или страх отбил у женщины умение думать? Все-таки, почему ее не прикончили сразу, а стали пугать. Есть в этом какая-то наивная путаница, как в детских прятках.

– Предполагаете, кто мог прислать метку? Может быть шутка?

– Среди наших друзей подобных шутников нет...

– Екатерина Павловна, вы держите в доме какие-нибудь яды?

– Быть может, горничная хранит крысиный, впрочем, я не знаю...

– Умеете обращаться с оружием?

– У мужа и ружья не имеется...

– Так почему же обрывок так напугал вас?

Госпожа Делье, видимо, собралась с силами, и сказала:

– За несколько дней до гибели Авроры мы обсуждали с ней разные причуды общих знакомых, как вдруг она спросила: «Что бы я стала делать, если бы узнала, что в нашем кругу есть убийца?». Я решила, что Аврора меня разыгрывает, как обычно, но она была настроена серьезно, и опять спросила: «Вдруг, человек, с которым ты дружна, например, близкая подруга, бываешь у нее и она бывает у тебя в доме, на самом деле, вынашивает замысел твоего убийства. И не ради какой-то пошлой материальной выгоды, а чтобы решить свою душевную проблему». Я спросила, намекает ли она на кого-то конкретно, но Аврора со смехом уверила, что это только теория, ее интересует мое мнение. Я сказала, что такая опасность будет портить жизнь, если о ней знаешь наверняка. А беспокоиться просто так, что кто-то из знакомых может строить планы убийства – глупо. Так и кирпича можно бояться. Чего доброго с ума сойдешь. Но Авроре это было мало, она стала настаивать. «Допустим, – сказала она, – ты знаешь, что угроза не шуточная, только не знаешь, кто твой убийца. Разве твоя скучная жизнь не приобретет новые волнующие краски? Разве каждая прожитая тобой минута не станет для тебя по-особому важной и удивительной? Не то ли испытывает приговоренный, которому отложили казнь: одновременно страх и радость?». Я сказала, что не хочу обсуждать подобные гнусности, мне уже страшно, а если она что-то знает, пусть выскажется напрямую. Но Аврора все обернула в шутку...

Родион терпеливо ждал продолжения, не одобряя и не понукая, словно предоставив даме возможность самой выбрать: быть ли искренной.

– А позавчера ... – Екатерина Павловна запнулась, но продолжила: – ... она показала мне клочок с розой и стрелками и со смехом сказала, что, быть может, это весть от ее тайного убийцы, который начал охоту и дает жертве шанс спастись. Я спросила: радует ли ее теперь каждая прожитая секунда. Аврора ответила: «Это восхитительное чувство: опасаться каждого, кто подходит близко. Захватывающая игра». Все это казалось розыгрышем. Но теперь... Когда я... Когда она...

Многие неясности обрели отчетливые очертания. Но возникала странная коллизия: допустим, убийца предупредил Аврору, чтобы она себе места не находила. Тогда получается, что госпожа Грановская знала значительно больше, чем сказала подруге. Иначе бы не предположила, что странное послание – «метка» от убийцы. И главное: зачем убийце два раза присылать одно и то же «письмо»: до и после убийства Грановской.

– У вас есть предположения, кто мог затеять игру с Авророй и вами? – спросил Ванзаров. – Кто-нибудь из вашего круга?

– Наш круг – солидные, обеспеченные и уважаемые люди, которым не нужно убивать друг друга от скуки.

– А если вдруг потребуется?

На лице Екатерины Павловны застыла гримаса удивления, которая ее печально глупила.

– Что это значит? – строго спросила она. – Вы на кого-то намекаете?

– Аврора Евгеньевна хранила на туалетном столике набор ядов. Вы знали об этом?

Супруга дипломата не нашлась, что ответить.

– Вам же городовой сказал, от чего погибла Грановская? – с наивным и чистым лицом спросил Ванзаров.

– Я не стала бы спрашивать. А как?

– Отравили синильной кислотой, которую впрыснули в конфеты. Вот теперь и подумаешь... – оборвал себе Родион.

– Что вы намерены предпринять для моей защиты? – просила Делье.

– Желаете поставить пост с городовым у ваших дверей? А что скажет начальство вашего мужа?

– Я об этом не подумала, – Екатерина Павловна погрузилась в терзания. – Это дело ни в коем случае нельзя выносить на свет. У Ипполита могут быть осложнения в карьере... Что же делать?

– Быть может, ваши тревоги напрасны... Имейте терпение дослушать... Стоит лишь предположить, что госпожа Грановская сказала вам чистую правду...

– Что это значит? Объяснитесь, это, в конце концов, возмутительно...

– Это значит, что вас намеревалась убить ваша... подруга.

– Но зачем? – еле слышно пробормотала Делье, пораженная, как могло показаться, до основания веры в людей. Если такая где-нибудь водится в природе.

– Например, чтобы исцелить свои душевные недуги.

– Но записка!

– Могла быть отправлена заранее... Она поручила кому-нибудь доставить ее в назначенный час. И вам досталось прощальное послание от мертвеца.

Родион говорил, как и полагается чиновнику полиции, с внушающим уверенность спокойствием. Хотя сам не верил ни единому слову. Хлипкое построение было рассчитано на доверчивую женщину и не учитывало туза в рукаве, вернее – шила в неизвестном любителе спортивных велосипедов. Его «метка» никак не лезла сюда. Из иллюзии безопасности и обоснованного ужаса юный сыщик выбрал для нервной дамы первое.

– Чтобы увериться наверняка... – сказал Ванзаров, вынимая снимок трупа в парике, – ... не знаком ли вам этот господин?

Взглянув, Делье не признала.

– Может быть, этот?

На снимке без грима взгляд задержался чуть дольше, чем полагалось, но затем Екатерина уверила, что видит его впервые.

– Кто это? – спросила она равнодушно.

– Возможные соучастники Грановской, – сказал Ванзаров, поднимаясь. – Сегодня вам не о чем беспокоиться, а завтра жду у себя... Могу просить о дружеской любезности?

Екатерина с некоторым сомнением выразила согласие.

– Укажите любовников вашей подруги.

– Но это бестактно!

– Я же просил о любезности. Ей уже все равно, а для следствия крайне важно как можно скорее найти этих господ. Помогите?

– Даже если бы знала имена... – неуверенно начала Делье и, набравшись решимости, закончила: – ...Аврора при кажущимся легкомыслии и сердечности, была скрытной и недоверчивой. О том, что у нее роман, я узнала по косвенным признакам, которые от женщины невозможно утаить. Но это все...

Звонок резко и тревожно оборвал тишину гостиной. Дама вздрогнула.

– Вы кого-то ждете? – спросил Ванзаров, но вытянувшееся лицо красавицы говорило, что его увещевания пропали зря. Дама уже воображала, как ее режут на части.

Звонок повторился.

Родион на цыпочках подошел к двери, встал так, чтобы внезапный удар шилом, если будет, прошел мимо, задержал дыхание и резко отпер дверь.

На него уставился моложавый господин, не старше двадцати семи лет, с идеальной прической, идеально напомаженными усиками, в идеально облегающем костюме, в легком цилиндре, несмотря на жару, с элегантной тростью, благоухающий идеальной служебной карьерой в иностранных делах под неусыпным доверием начальства.

Вид несколько растрепанного мужчины, подозрительно осмотревшего с ног до головы, привел в такое удивление, что хозяин квартиры издал горловой звук, неприличный в дипломатических кругах, и срывающимся голом, спросил: