Товар для Слона

О том, кто был в машине, он старался не думать. Пусть этоостанется на совести Руслана.

Лейтенант Родионов снял фуражку и обтер пот со лба. Было б c чего потеть, самый конец октября, только рассвело, тут мерзнуть впору… Но все-таки, когда сам в первый раз расследуешь дорожно-транспортное происшествие, поневоле взопреешь. Тем более, такое дурацкое.

Он в двадцатый раз огляделся по сторонам.

«Москвич-2140» светло-серого цвета стоял, уткнувшись левымпередним колесом в бордюрный камень тротуара. Угол к оси дороги — градусов сорок. Крыша сбита набекрень — поехала у тачки крыша, тут у самого скоро поедет… Стойки, конечно, завалены, правая дверца и крыло — вмяты и прочесаны, стекла… Вон, вся дорога в стеклах.

А самое главное — нет тел. Допустим, пассажиров могло и не быть — но водитель-то куда девался? Вылетел при ударе, подхватился и сбежал? Теоретически мог вылететь — левой передней дверцы вообще нет. Только почему дверцы нет?! Он что, с собой её унес, водитель этот? И номеров нет… Ну, допустим… допустим, угнал машину, номера снял, газовал сдуру, залетел под грузовик — тот тоже хорош, выскочил на Т-образный перекресток, на главную дорогу, не осмотревшись… правда, ночь, место глухое, думал, никого не будет в такое время… Все равно, правила есть правила! И главное, не остановился, сволочь, смылся с места ДТП! А помощь оказать жертвам, а сообщить и дождаться прибытия ГАИ? Преступник!

Только где жертвы? С какой скоростью «Москвич» ехал — не установить, тормозного следа нет, ну да, дорога темная, не видел, что тут перекресток, не ожидал опасности. А уклон на улице не настолько большой, чтобы тормозить. Хотя, конечно, уклон есть, надо сказать сержанту, чтобы не забыл занести в протокол… Но если не видел перекрестка и не ждал столкновения, то почему света от грузовика не заметил? И как он уцелел? Вылететь он мог только после удара колеса о бордюр — а его до того крышей бы придавило… или голову снесло… А может, и нет — если был не очень высокого роста и непривязанный… И куда дверца делась?!

— Тарищ лейтенант, — донеслось из-под битой машины, — погляньте на колеса…

Родионов присел, заглянул под «Москвич», куда показывал лучом фонарика младший сержант… как его, все фамилия из головы вылетает… Кривопузенко? Козолупенко? А переспросить неловко… Так что там с колесами?

Да ничего вроде особенного, колеса как колеса.

— Колеса прямо стоят, — деликатно объяснил младший сержант Козупица. У сержанта все-таки это было не первое ДТП, и он уже знал в общих чертах, как должна выглядеть битая машина. Потому и заметил, потому и полез. Сейчас прямо светил фонариком — а лейтенант, салага, смотрит и не видит. Погляньте, трапеция заклинена… Видите, там железки с болтами? Колеса только прямо и могли стоять…

Он выполз наружу, поднялся, подошел к проему на месте левой передней дверцы. Присветил фонариком.

— О, а тяги дверцы целые! Она не сорвалась, её нарочно сняли!

Теперь и Родионов начал соображать.

— Так вы говорите, Козо…

— Козупица я, тарищ лейтенант…

— Ну да, прошу прощения, — торопливо извинился Родионов, — получается, машину специально готовили? А зачем?

— Наверно, чтобы можно было поставить носом в нужную сторону, включить скорость, а после бросить сцепление и выскочить… И акселератор, наверно, дрючком каким-то заклинили, а он при ударе вылетел, надо будет пошукать в салоне… А то б движок заглохнул…

— Но для чего это все?

— Может, какую-то диверсию задумали, там дальше, на повороте, ларек торговый, как раз в него мог «Москвич» врезаться…

— Тоже мне, стратегический объект! — засомневался Родионов.

Козупица смущенно завертел головой.

— Ну не знаю, это я так, придумалось, по автомобилям я что-то соображаю, а это…

У Родионова же в голове оформлялась куда более красивая версия: «Москвич» готовили, чтобы подставить под тот грузовик… например, в порядке мести водителю или хозяину… Но хватило ума промолчать и не выскочить с такой догадкой — она ещё глупее, чем диверсия против ларька с шоколадками и жвачкой. Тем более, попробуй подгадай, когда тот грузовик тут проедет — разве что специально заманили на точный момент… Все равно, тут же до секунды надо время вымерить, упреждение рассчитать… Лезут в голову глупости какие-то. Неловко будет перед капитаном с такими версиями выступать…

Его отвлекло нетерпеливое повизгивание. Только тут Родионов вспомнил о свидетеле.

— Товарищ сержант, а что свидетель показал?

— Говорит, видел тот КамАЗ…

— КамАЗ? Он что, разбирается в машинах?

— А сами спросите.

Родионов двинулся к свидетелю. Мужчина был немолодой, здоровенный и пузатый, а собачонка у него на поводке — совсем никудышная, малявка какая-то лохматая.

— Государственный автоинспектор лейтенант Родионов! — представился лейтенант по всей форме. — А вы, простите?

— Пенсионер Мисочка Антон Антонович! — отрапортовал свидетель. — Я все видел!

— Ну, ну! — подбодрил Родионов.

— Легковушка шла сверху, по прямой, фарами светила. А КамАЗ-самосвал вылетел из переулка, прямо в бок ей стукнул, вывернулся — и наутек! Прямо мне в глаза фарами, Чарлика моего чуть не зацепил, паразит!

— Вы точно видели, что КамАЗ?

— А как же! Кузов рыжий, в косую линейку, а морда темная. Да что я, КамАЗа не отличу?!

— А может, «Татра» или «Вольво»!

— Никак нет, этих я в жизни не видел и не знаю, а КамАЗа знаю! Да вы найдете, сами увидите!

— Найдешь его теперь…

— Так номер же известен! Я лично номер заметил — когда он мимо ворот пивзаводского склада проезжал, там свет яркий. Записывайте! Ваш сержант уже записал, и вы запишите, крепче будет! «Че-Эр 62–00»! «Частное ракло»! Мисочка радостно захохотал. Чарлик поднял лобастую морду и тявкнул.

— Чего-чего частное? — не понял Родионов.

— Ракло! Ты что, ни разу не грамотный? Вор, значит! Точно, жулик, как ударил легковушку, так и смылся сразу, чуть нас с Чарликом не раздавил, там впереди какой-то товарищ стоял, курил — я потому и заметил издали, иначе и не увидел бы, темно ещё было — так он перепугался, бросился удирать, вскочил в машину и уехал!

— Разрешите доложить, тарищ лейтенант, свидетель раньше про товарища не упоминал…

— А чего упоминать, это ж не он легковушку переехал! — сострил Мисочка. Похоже, ему нравилось быть свидетелем, он ни капли не смущался и говорил очень охотно.

— Вы, гражданин, говорите, он на машине уехал?

— Ну да!

— А с какой стороны он сел в машину — с тротуара или с дороги, на водительское место? — допытывался сержант.

— А не знаю, я же на самосвал смотрел, а после, когда он скрылся, тогда уже повернулся — увидел, что машина уезжает, красные фонарики.

Родионов хмурил брови. Он что-то не мог припомнить такого кода на государственных номерных знаках — «ЧР».

— Так об этом номере…

— Не сомневайтесь! Ясно видел, я ж дальнозоркий, а возле склада сами видите, какой свет яркий! Номер желтый, буквочки черные — «Че-Эр 62–00», 62 я запомнил, потому что сам живу в шестьдесят второй квартире, а два ноля есть два ноля! Ну и Че-Эр — само собой, частное ракло! Я когда пацаном был, на всех частных машинах такие стояли, а кто в те времена мог машину купить? Только раклы!

Козупица тем временем пробежал к указанному месту и начал там чуть ли не на четвереньках ползать с фонариком. Наконец вернулся.

— Точно, тарищ лейтенант, стоял там автомобиль, предположительно ВАЗ-2101 или 21011, насколько я смог по отпечаткам шин установить. И курящий товарищ был — вот, бычок свежий, предположительно от «примы» или «полета», без фильтра, но на глаз не скажу, он до фабрики выкуренный… А с того места, где он курил — там пепел на асфальте — как раз переулок просматривается, и человек не просто проходил, а стоял там, раз пепел на одном месте…

Родионов задумался — очень уж не хотелось на первом же деле лапки задирать, звать на помощь, но картина ДТП была нетипичная, очень его смущала — и он вытащил рацию и вызвал дежурного по райотделу.