Запонки императора, или орехи для беззубых

Одевшись и накрасившись, Ильза вежливо поцеловала Федьку в щеку и сразу превратилась в образцовую десятиклассницу. Она почтительно попрощалась со своей учительницей.

— Осуждаешь? — спросил Федька лихорадочно поглаживая бороду. — Но я ее описываю… Ты даже не представляешь, что это за мир! Я от нее узнаю больше, чем от всех женщин, которых встречал в жизни. Представляешь, теперь в их кругах модно заказывать драку в барах для развлечения девушек!

— Представляю, — сказала я холодно и мысленно поблагодарила Карена, вращавшегося в более серьезных кругах, где дракой никого не развеселишь, — Значит, от тебя у нее нет секретов?

Кто-то зазвонил в дверь.

— Снова что-то забыла, — сказал с восторгом Федька, — она по пять раз возвращается, нарочно, чтобы меня подразнить..

Он явно позабыл свои любовные объяснения, которыми обволакивал меня несколько дней назад, и откровенно гордился Ильзой. Пока он открывал дверь, я быстро приподняла торшер, вынула запонки и бросила их в специальный карманчик, который утром пришила изнутри к бюстгальтер. у И вовремя, потому что в комнату вместе с Федькой вошел Кооператор.

— Познакомьтесь, — радушно сказал мой старый друг, — это приятель Ильзы, он работает барменом в гостинице «Космос», и мы с ним вскоре откроем журналистское кафе…

Неожиданность придавила меня.

— И еще он обещал выпустить мой роман, так как связан с кооперативным издательством…

Кооператор овладел собой раньше меня и сказал с деревянной светскостью:

— Кажется, мы с вами встречались?

— Встречались, — подтвердила я, физически ощущая, как пульсируют у меня на груди проклятые запонки.

— Вы давно видели Марата?

Его вопрос ошеломил меня. Я была уверена, что он из банды, которая приходила ко мне на квартиру под видом милиции.

— Дня четыре назад.

— Где?

— На era квартире.

— Он был один?

— Нет, с двумя чернявыми юнцами…

Кооператор помрачнел, а я почему-то подумала, что всегда вижу его в одной и той же куртке с металлическими пластинками на плечах. Самосохранение или равнодушие к моде?.. Теперь у меня появился шанс хоть что-то узнать о Кооператоре, оказавшемся не бандитом, а всего-навсего очередным маленьким деловым человечком на чьих-то посылках…

— Нам не по дороге, — сказала я, поднимаясь, но Кооператор остановил меня.

— Если вы подождете внизу пять минут… Мы только покончим с нашими расчетами…

Стоя у Федькиного подъезда, я думала, как поступить с запонками. Вернуть хозяйке? Но я была уверена, что они достались ей неправедным путем. Сдать в прокуратуру? А где гарантия, что они не прилипнут к чьим-то великосветским ручкам? Прикарманить? Но я не любила незаработанные вещи и понимала опасность, которую они несли…

Кооператор появился довольно быстро.

— Мир тесен, все время локтями попадаешь в знакомых…

Мы двинулись по тротуару.

— Разве вы не рэкетир? — спросила я небрежно.

Он поперхнулся, посмотрел на меня и засмеялся.

— Вы были шестеркой Карена?

— Больно надо, у меня свое дело… — Голос хоть и был задирист, но не тверд.

— Откуда вы узнали, что его убили?

Он молча шагал рядом, и я заметила, что он все время оглядывается. Нет, спокойствия в его душе не было, он скорее напоминал дичь, а не охотника.

— Ко мне в бар пришли эти сопляки, чернявые гниды, и потребовали: ставь полсотни тысяч, а то пойдешь за Кареном… Ну, я их лбами стукнул, щенков злобных, не поверил, значит, а тут Марат прибежал, подтвердил, он среди многих крутился, себе цену набивал. И о картине, и о запонках, звонарь безмозглый…

…И этот путь оказался тупиковым.

В прокуратуре

Получив пропуск, я довольно легко нашла нужный кабинет и возле него увидела в кресле Лизу. Мы были удивлены такой встречей, и она с возмущением произнесла:

— Безобразие! Заставляют тратить время, а никого нет на месте. Неужели и тут бегают во время рабочего дня за колготками?

Потом оценивающе посмотрела на меня и спросила:

— Вас вызвали из-за «тети Лошади»?

Я пожалa плечами.

— Вместо того, чтобы охранять коллекционеров, нас дергают с дурацкими вопросами. Представляете, в прошлый раз они допытывались, как мы составили свою коллекцию! Это-то при нашем бюджете? Ну, объясните, почему я, доктор наук, обязана доказывать, что не являюсь преступницей? Пусть они мне предъявят факты незаконности моих действий!

Ее некрасивое, но породистое лицо покраснело.

— Представляете, два часа терзали вопросами, что и как я меняла с «тетей Лошадью»! Можно подумать, что я навела на нее преступников. Да она сама была так нечистоплотна, так жадна…

— О мертвых или ничего, или только хорошее…

Мне стало неприятно. Единственным человеком, которого «тетя Лошадь» любила и уважала, была Лиза.

— А вы знаете, что она ходила последние годы постоянно на вернисаж и подстерегала несчастных старух, выторговывая за гроши редкости? Она мне предлагала бисерную картину за пятьсот рублей, а потом созналась, что купила ее за десятку…

— И вы купили?

— Она не захотела мне уступить, я давала триста… А последний раз я видела у нее рукодельный набор тульской работы. Представляете, яйцо из слоновой кости, инициалы стальные, с бриллиантовой огранкой, а внутри — игольник, ножницы, катушечки… ах! — У нее даже дух занялся от зависти. — А как она была надоедлива и бесцеремонна! Могла прийти без звонка, точно самый желанный гость, и, усевшись, начинала все вещи ругать или выпрашивать.

Лиза раздраженно расстегивала и застегивала новый вязаный жакет своей работы, как всегда, необыкновенно удачно сочетавшийся с юбкой и дорогими, хоть и не очень заметными, украшениями. Больше всего она любила эмалевые серьги-негритята, с маленькими алмазами. «Тетя Лошадь» постоянно пыталась их у нее выцарапать, но Лиза никогда не меняла по-настоящему хорошие вещи.

— А вы не знаете, кому достанется ее коллекция? Ее не собираются пускать на аукцион?

— Она говорила, что завещала вещи музею, тем более что многие там и находились на хранении… Но обещала наследство…

— Вы у нее что-нибудь приобрели в последнее время? Говорили, что она не брезговала скупать и краденые вещи…

— Но вы тоже от них не отказывались, она рассказывали о какой-то уникальной бисерной скатерти…

— Наглая ложь! — По лицу Лизы пошли синеватые пятна, и я заметила, что попала в цель.

Но тут в коридоре появился Юрка, «важняк», очень официально пригласил меня в кабинет, где начал задавать традиционные вопросы, точно видел меня первый раз в жизни. Я отвечала лаконично и четко. Запонки грелись на моей груди, и я еще не решила, как с ними поступить.

После серии официальных, зафиксированных показаний я спросила:

— Скрипача нашли?

Он молча посмотрел на меня и стал копаться в бумагах.

— О Марате ничего не слышно?

Он мазнул взглядом по моему лицу и неожиданно бросил передо мной веером фотографии. Когда-то «тетя Лошадь» так же швырнула деньги, чтобы купить моего Шагала.

Я только взглянула и зажмурилась… Жестокость была патологическая.

— Дать воды?

Я молчала, не открывая глаз, пытаясь прогнать увиденное из памяти. Я давно презирала этого человека, давно не доверяла, но такая страшная смерть!

— Разве ты в этом не виновна? Если бы сразу позвонила в милицию… Ведь я могу привлечь тебя за сокрытие сведений по убийству…

— Откуда я знала, что его убьют? Он со всякими подонками якшался…

— Струсила? Побоялась связываться?

Его голос шуршал где-то вдалеке, а я все пыталась понять, почему сбежала из квартиры Марата и не попробовала помочь ему? Но ведь он держался с ними, как хороший знакомый, ни о чем не предупредил, продавал меня всем, кто мог дать приличную цену, пытался быть моим сутенером…

— Так и будешь молчать? Ну-ка, встряхнись, возьми себя в руки…

Я открыла глаза, и мне показалось, что прошло уже много времени.