Уйти нельзя остаться

урцами достала початую бутылку «Камю».

– Камус, – прочитал я, разглядывая этикетку. Инга хмыкнула, но поправлять не стала. Достала из шкафчика над раковиной две чайные чашки. Поставила на стол, присела на табурет.

– Наливай, – она уже командовала.

Себе я плеснул от души. Ей вполовину меньше – а то оттрахаю, а она и не запомнит! Сунулся в холодильник, увидел банку из-под майонеза с засахаренным лимоном, достал.

– А ты, Зина, эстет, – хихикнула Инга.

– Хочешь, банку с огурцами открою, – кивнув на окно, огрызнулся я.

Инга примирительно махнула рукой и проглотила коньяк, даже не глянув на немудреную закуску. (Сейчас я думаю, что в ее голове, наверное, включился компьютер: как в очередной раз оставить меня с носом?)

Я остограммился и выразительно посмотрел на нее.

– Ну что, драгоценная, не пора ли вернуть должок? Пройдем в спальню? Или мы начнем здесь, на кухне?

– Плесни еще… – Инга тянула время. Не хотела она меня, дрянь такая. Но кто ж ее будет спрашивать, чего она хочет?

Я разлил остатки коньяка поровну. Инга закурила. Я молча смотрел на нее и представлял, как я ее сейчас раздену и оттрахаю прямо на этом столе. Минуты через три ее лицо вновь приняло полубессмысленное выражение, с каким я ее нашел на лавке.

– Ты, З-з-ина, идиот, – вдруг сказала она, покачиваясь на табуретке. – Ослик. Иа-иа…

Она зохохотала, изобразив ишачиный крик. И тут же схлопотала оплеуху.

– Достал! – Инга попыталась вскочить с табуретки, но ее повело, и она, смахнув со стола банку с лимоном, растянулась на полу. Банка почему-то не разбилась, но, прокатившись по полу до стены, оставила на полу несколько липких, желтых кругляшей. И я тупо смотрел на них, пока Инга пыталась подняться.

Наконец ей удалось встать на четвереньки. Ее аппетитная попка в фирменных джинсах вызвала определенное движение в моих отнюдь не фирменных штанах. Я подошел к ней и попытался стянуть джинсы.

– Д-д-дурак, – Инга пыталась мне помешать и толкнула меня. Я поскользнулся на липком сиропе и тоже грохнулся рядом. Она вытаращила глаза, а потом зашлась от смеха, показывая на меня пальцем. И вдруг замолкла.

– Зин, – сказала она жалобно, – мне плохо… Отпусти меня, а? У меня есть кое-что, отчего тебе проку больше выйдет, чем…

– Какой от тебя прок? – ухмыльнулся я. – Твое дело бабье – ножки раздвигать и подмахивать.

– У-у, как заговорил. – Эта сучка пьяно лыбилась! – Небось сам два года ножки раздвигал и подмахивал…

Пинок под ребра заставил ее согнуться пополам, но и задыхаясь, она продолжила:

– Мне Стрелок говорил, что на зоне с такими как ты, только так.

Как я ее не убил, одному богу известно.

– Ба, какие у тебя познания из тюремной жизни. – Пнув пару раз извивающуюся на полу Ингу, я присел на табуретку. – К лагерю, сучка, готовишься?

– Ха. – Инга отползла к стене. – Это тебе, придурок, к тюряге готовиться нужно. Пойдешь снова за изнасилование… Да только за попытку уже могу тебя упрятать! Синяков ты мне наставил, где только мог…

– Что??? – Я схватил