Десять кругов ада

Так, на особом режиме? Нет, на особом такого не было. Да и пришел я оттуда сюда чуть более года, забыть бы не успел. Воля? Нет, тоже не помню. Последние годы, когда люди шарахались от взгляда моих перекошенных глаз, помнились хорошо. Там этого подбитого не было.

Строгий режим? Крытый?

Зоны, зоны, зоны. Сколько ж их было? Да ну их к чертям, всех майоров вместе взятых, лучше о чем-нибудь хорошем вспомнить.

О маме...

ЗОНА. ОРЛОВ

Имя его мама произносила любовно и ласково - И-ван, Ива-н, Ванюша. Каждую буковку она пестовала, оглаживала, как песню дорогую пела его имечко, что сама и придумала, без отца, в честь своего деда, ею особо чтимого. Столько любви вкладывала в своего первенца - Ванечку, столько нерастраченного в лихолетьях великой страны добра душевного изливала эта кроткая женщина, что казалось дал бы ей Бог десятки русочубых детей, - на всех бы хватило неиссякаемой любви, сострадания к их маленьким и большим бедам, ласки - той, что может дать только русская простая женщина - волшебной и долгой, как воля, что простиралась вокруг нее: и широководная великая река, и поля, что сливаются с небесами у горизонта, и густые леса с цветастыми лугами. Вся неизбывная сила, принятая ею от матери-земли, давала этой женщине возможность отдавать немереное количество своей души миру и людям...

Умерла мать молодой и красивой, ушла в тяжких муках болезни, но еще мучительней ей было расставаться с детьми - к тому времени появилась и младшенькая, Настена, белобрысый цыпленок.

Жить бы да радоваться... Кончилась страшная война, но словно что-то оборвалось с ее окончанием внутри у матери сразу, резко. Может, великая струна судьбы, что держала ее в холод и голод тыловой жизни, помогавшая тянуть лямку, выбиваясь из сил, "ковать победу" слабыми женскими руками. Победа выковалась, а вот женщины, ее сладившей, не стало, надорвалась.

Билась последние дни в кровати, как молодая подстреленная лань, уходя из жизни и ругая горькую судьбу, с великой тоской озирая испуганных детей, остающихся круглыми сиротами, и словно видела наперед тяжкую Ванечкину долю... В безутешном горе, уже на хрупкой грани, просветленная каким-то смертным прозрением, она с отчаянным упорством выдохнула сыну странные слова: "Я вымолю твою душу у Бога!"

Оставались одни с сестренкой... отец не вернулся с великой войны. Помнится досель, как мать, напоследок держа его ручонку, рассказывала, как счастливо они жили с его отцом, как любили друг друга.

Так кончилось все. Или не внял Бог ее молитвам, но жизнь у Вани пошла своим сиротским чередом, словно и не было за него заступничества материного, и не жалели его никогда и никто, не дарили добра... В жестоких драках за кусок хлеба стал волчонком...

Стихал парной летний дождь... Вытер Квазимода рукавом мокрый лоб, достал сигаретку, закурил. Руки все еще дрожали от усталости, тело ныло в приятной истоме. Он любил это состояние после зверской работы...

Жизнь проходит... старею - явственно осознал матерый зэк.

Еще пять лет сидеть... Вроде бы и немного после двадцати шести... а уже и много, если в душе усталость ворохнулась... и прошил сознание страх перед новым сроком, что тихонько стоит за каждой думой о воле. Теперь он рецидивист, после особого режима приклеен ярлык навек. А новый срок может и последним стать...

НЕБО. ВОРОН

Человек внизу все время пыжится создать собственное сладостное убеждение, что весь подлунный мир пошел с него и начался с его деяний. А заслуги Вседержителя имеются в виду, не более. Все Человек: мерило времени, пространств, управитель вод, разрушитель и созидатель. И часто рядится в тогу бедной жертвы бездумной природы, за что зло и подленько мстит ей, невольно или заведомо.

Увы, ничто из баек о человеке как первоначальной точке отсчета не выдерживает никакой критики.

Акула - сильная и хитроумная тварь, негромко несущая свою тайну и негласное первенство в мировом океане, безусловно, главнее людей в рациональной картине мироздания. Все же суши, где хозяйничает человек, меньше на Земле, нежели океана. Акула сотворена намного раньше и, по всей вероятности, переживет хрупкий и истово стремящийся к самоистреблению людской род. По меньшей мере странно называть убийцей дерзкую красивую рыбу, всего лишь добывающую себе пропитание, как и всякая биомасса на Земле, путем пожирания более слабых. Что же тогда есть ваши (тех, кто внизу) эскалопчики, шницеля и отбивные, как не меню человека-убийцы? Я уж не заикаюсь об убийстве как средстве развлечения - стрельбе по невинным уткам и рыбной ловле, с набитым жратвой и коньяком брюхом.

Хрестоматийный сладкий сюжет о злом волке, перегрызшем ночью в кошаре глотки двум десяткам бедных овечек, якобы доказывающий неуемную кровожадность серого "убийцы", есть не более чем рассказ о невротическом припадке зверя, обусловленном физиологией. Что же тогда есть методичное уничтожение тысячами, сотнями тысяч, миллионами - себе подобных в войнах и лагерях? Разве голод так утолишь?

Поставьте же на другую чашу весов откушенную акулой беспечному пловцу руку да пару-тройку жертв среди смельчаков аквалангистов. Кто же "убийцы"?!

Убийство у человека облагорожено массой оговорок, убийство же людей акулой, у которой лишь одна при этом простенькая задача - выжить и продолжить свой род, трактуется как проявление изощренной дьявольской алчности человеконенавистницы стихии-природы. Между прочим, в мире более трехсот видов акул. Если спроецировать это на человеческие отношения с их непрекращающимися родоплеменными бойнями, акулы также могли бы схлестнуться на расовой почве. Но... мудры царицы океана.

В любом случае взбесившееся человечество скорее всего исполнит свою мечту о Конце Света. И тогда оставшиеся в живых акулы станут единственными и полноправными хозяевами очищенной Земли.

ЗОНА. ОРЛОВ

Медведев вел очередную проработку своих подопечных... Воронцов смотрел на нового начальника отряда выжидающе насмешливо - мели, Емеля... Фуфлогон... такое мы здесь уже проходили. Но вот чего не было, так это не просто наказание получать, а с довеском - с философией: постыдись, мол. Что ж, умный Мамочка бьет по самым больным местам: как ни поверни, все одно тварью выходишь...

- Хватит, хватит в эту преступную романтику играть! - звонко и четко тишину барака разрывает голос Медведева. - Ну, вы ж не дети... Оглянитесь друг на друга - вон сколько на лицах уже написано. - Он чуть улыбнулся.

Зэки зашевелились, кто-то хихикнул, кто-то показал на сидящего рядом, а кто рожу скорчил. Чуть повеселились.

Майор переждал и продолжил, глядя по-отечески, по-доброму, так мог только он.

- Я понимаю, вы видите особое мужество в действиях тех, кто борется с нами. - Он оглядел притихших сразу зэков. - Они для всех - герои. А мы в таком случае кто, враги?

ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Я смотрю - напряглись все. В первом ряду - шавки, готовые угодить ему, в рот заглядывают. Вон как смотрят, аж коленки дрожат... Я сплюнул, и майор это заметил, покачал головой.

- А кто ж вам тогда пишет помилование? Кто для вас организует библиотеки и школы? Кто досрочно вас освобождает?!

Э-э, гражданин начальник, не бери на себя так много, не надо.

Кто-кто? Дед Пихто! Ты за то и бабки получаешь, с одеколончиком бреешься и портяночки меняешь каждые два дня. Ты думаешь, только мы твои рабы, да? Не-ет, гражданин Василий Иванович, ты тоже раб. Ты в Зону входишь до подъема и уходишь затемно, и с нами один срок тянешь. И ты нас, крепостных, должен этими самыми библиотеками обеспечивать и ублажать, чтобы мы ничего твоим проверяющим при случае не настучали и не бухтели.

А досрочно нас закон освобождает, наша Родина, что сюда засадила. Она за нас в ответе. Это Система, майор: нет у тебя досрочников - значит, плохо работал, потому тебе необходимо из нас досрочников делать, какие бы мы ни были. А то хрен тебе, а не звездочка. Нет, не заделаться тебе нашим защитником, потому как нет у нас защитника, кроме нас самих, каждого, да кулаков наших, да башки, если она на плечах, - вот и вся наша защита. Да спайка воровская, кто бы там про нее ни тер уши, - есть она, не тебе судить...