Кто здесь

- Нашего освобождения под залог скоро добьются. Но все равно тебя будут потом вызывать на допросы. Они кое о чем догадываются и могут применить нестандартные методы.

И снова лицо человека неожиданно изменилось, стало жестким, с решимостью в сузившихся глазах и резко обозначившихся скулах. Как будто вообще другое лицо.

- Никакие пытки не заставят меня предать!

- Потише, потише. Пытать они не будут, время не то. Но могут применить гипноз или равносильные ему медикаментозные средства. Тогда твое сознание раскроется и все само выйдет оттуда.

- Моя настоящая жизнь? Та? Та самая?

- Да.

- Что делать?!

И снова лицо изменилось. На наивное и преданное, с собачьим взглядом.

- А вот что... У нас есть свои специалисты в этой области. Как только отсюда выйдешь, сразу позвонишь по телефону, запомни, - Торнвил продиктовал номер, - это явочная квартира. Там все устроят. Ты будешь рассказывать свою настоящую жизнь во всех подробностях, а наш психотерапевт будет последовательно блокировать в твоей памяти ее эпизоды, кодировать их. Ты ничего не забудешь, но никакой другой врач без кодовых ключевых слов этого из твоей памяти уже не вытянет.

Через два часа, когда им принесли ужин, Торнвил произнес среди прочего короткую условную фразу и на следующее же утро его соседа пригласили пройти на рентген.

Еще через день к ним явились два работника прокуратуры.

Освобождение под залог. Не покидать пределы столицы до окончания следствия.

Подписи под несколькими бумагами.

Присутствовавший при этом врач потребовал, чтоб сибиряк задержался для последней перевязки.

Андрей ждал его на заднем сиденье автомобиля.

- Объект уже позвонил, - сразу сообщил он, тепло пожимая Торнвилу руку, - отлично сработано, Стенли! Он позвонил через пятнадцать минут как вышел, из городского автомата. Тебе, между прочим, тоже нужно позвонить домой, твоя Николь хотела что-то сообщить, но не через меня, а лично.

...........................................................

- Это точно, любимая?!

- Абсолютно точно. Они, конечно, не могут пока определить пол ребенка. Ему всего только месяц. Когда ты вернешься?

- Дней через семь, я думаю. А ты должна подать заявление об уходе с работы.

- Пустяки, месяц я еще спокойно потружусь. Блюму от тебя что-нибудь передать?

- Только большой привет! Всю информацию он и так получает по спецсвязи.

- А у тебя есть дети, Андрей?

В тот же вечер Торнвил пригласил его в ресторан, чтобы отметить радостное известие из дома.

- Мальчик десяти лет. - Он протянул в ответ фотографию светловолосого мальчугана с улыбкой во весь рот и еще не оформившимися до конца выпуклыми белыми зубами.

- Симпатичный какой, а что он делает кроме школы?

- Играет в хоккей. Мечтает, когда подрастет, выступать в вашей Национальной лиге.

Они подняли бокалы. За детей, живущих и будущих.

- Знаешь, - предложил Торнвил, - ты ведь можешь ко мне приехать с женой и сыном после того, как мы раскрутим это дело. У меня в доме много места.

- Да, я знаю, у вас большие дома, спасибо, Стенли. - Его русский коллега чуть помрачнел.

- Тебя что-то смущает? Сейчас ведь вам ездить можно.

- Смущает меня другое... - Андрей задумчиво потрогал пальцем лепесток тюльпана в цветочной вазочке.

- Само это дело?

- А-га... Хоть ты и проработал здесь несколько лет, но не обижайся, этого мало, чтобы знать Россию... Помнишь, сколько карикатур на нас в медвежьем обличии вы рисовали в ваших журналах?

- Мне немножко стыдно за это. Да, обязательно в грубой шапке со звездой или похабной юбочке из красного флага. Это журналисты, Андрей, они везде одинаковые.

- Они-то одинаковые, а вот медведь действительно только наш.

- У нас тоже есть - гризли. Страшный зверь.

- Все равно, он американец. Значит уважает законы, налоги платит. Взятки боится брать, правда, ведь?

- У нас ему и не предлагают. Почему ты вспомнил медведя?

- Это наше тотемное животное... Почему народ выбирает себе в тотем, а значит в прямое родство, того или иного зверя? - Не дожидаясь он тут же ответил сам: - Потому что внутренне ощущает свое с ним сходство. Славянские территории полгода покрыты снегом. Медведь зимой спит. Народ тоже веками почти что спал... Далекая весна, - задумчиво произнес он, - такая далекая, что когда она вдруг наступает, к ней всегда не готовы. Смешно? А тем не менее это так. Но это не страшно, если в очередной раз чуть-чуть опоздали. А слышал, что бывает с медведем, когда он проснется среди зимы?

- Нет.

- Он не знает, что ему делать, и хочет есть. Это очень опасно, когда сильный голодный зверь не знает, что делать. И он начинает шататься по лесу, злясь понемногу без пищи на все вокруг, выходит к селеньям. Его так и зовут - шатун. И очень боятся... А почему дрессировщики считают медведя самым сложным в работе зверем, ты знаешь?

- Почему?

- У него никогда ничего нельзя понять по глазам. У льва, у тигра - можно, а у медведя нельзя.

- Нельзя предугадать?

- Вот именно. Нельзя понять, лизнет ли он мирно руку или насмерть ударит.

- И вас разбудили, как того самого медведя, ты хочешь сказать, среди зимы?

Андрей покивал в ответ головой:

- Шатается теперь, бурый, и сам не знает, что будет завтра в его голове.

- Но как ты связываешь эту метафору с нашим делом?

- Напрямую. Есть медведь и есть пища. Пища в чьих-то руках. В чьих-то очень опасных, скапливается там. Нет, надолго медведю ее все равно не хватит, но хватит, чтобы поманить, и он пойдет напролом. Напролом - это значит его ничем не остановишь. В таких ситуациях он уже не замечает пищу, крушит и ломает, не зная, зачем и куда идет.

- Ты хочешь сказать, что тот, к кому сейчас стекаются деньги от тех странных людей, которых мы изучаем, сумеет поманить к себе миллионы? Проснувшись, они сначала пойдут за пищей, а потом, забыв про нее, начнут бить все подряд?

- Ты правильно меня понял. - Русский коллега вдруг встряхнул головой, будто отбрасывая сказанное в сторону. Ладно, не будем уж слишком обгонять историю. Давай еще ударим по шампанскому! Знаешь, что делали из него в прошлом веке богатые наши купцы, старые "новые русские"?

- Читал, что наливали ванны для своих любовниц.

- Вот-вот, но мы, контрразведчики, люди скромные, мы его просто выпьем. Чур, я заказываю вторую бутылку!

На следующее утро Торнвила в срочном порядке пригласили на Лубянку. Обработка подопечного по тюремному госпиталю дала результаты, и у выхода из гостиницы его уже ждала машина.

"А славно они вчера провели вечер с Андреем! Любопытно, что он сейчас даже не помнит на каком языке они разговаривали... На человеческом, это главное".

...........................................................

Генерал выглядел очень усталым. И Андрей показался ему крайне озабоченным.

Только на секунду русские коллеги дружелюбно улыбнулись ему, приглашая к большому кабинетному столу. И снова их лица сделались скованными.

Чуть-чуть помолчав, генерал произнес:

- Наша хитрость полностью удалась. Он все раскрыл. Поздравляю, это ваша заслуга, сэр.

Поздравление прозвучало настолько безрадостно, что Торнвил невольно поднял брови. Генерал уловил это движение, но вместо объяснения только угрюмо произнес:

- Да вот, теперь сидим и думаем... - Он побарабанил пальцами по столу. - Кассету с записью мы вам передадим, послушаете там, в Америке, со своим руководством. А сейчас расскажу суть.

Он вдруг посмотрел на Андрея, как будто нуждаясь в помощи, а тот, уже глядя на Торнвила развел руками:

- Как говорят у нас в России, "Хочешь верь - а хочешь, нет".

- Да, сударь, - кивнув подтвердил генерал, - история такая, что усядьтесь на стуле покрепче. Уселись? Ну так слушайте... Он сам грузно положил руки на стол, словно тоже нуждаясь в дополнительной опоре. - Этот парень из пятнадцатого века.