Кто здесь

Точного его возраста ему не сказали, но для себя Стенли сразу определил - девяносто или несколько больше: вид не обычной старости, а того, что за ней. Люди, переступившие эту грань, обнаруживают как бы другой человеческий возраст спокойное венчающее жизнь состояние перед порогом вечности, ничем не озабоченный туда уход. Наверно, это заслуженный ими подарок за то, что любили жизнь, а может быть и за то, что многие годы в увлеченном своем труде проживали каждый день как последний.

Профессор уже не очень доверял своим силам и тщательно опирался на палочку, когда, встретив Торнвила на пороге, повел его внутрь.

- Я ужасно неловко себя чувствую, - сознался тот, - очень стыдно вас беспокоить, но принудили обстоятельства.

- Я всегда рад, когда способен помочь. А могу я узнать, какие обстоятельства вас принудили?

- Разумеется, профессор, хотя сказанное должно остаться между нами. Мы занимаемся сейчас одной очень странной сектой. Небезопасной, с нашей точки зрения. Они используют в среде своих адептов один и тот же девиз, но мы не знаем корней происхождения этой секты, и возможно, он cможет дать ключ к какому-то пониманию.

- Девиз? Очень интересно, - чуть замедленно произнес хозяин, располагаясь в кресле напротив. - Каков же девиз?

- "Поверим и объединимся? Объединившись - поверим".

Профессор чуть улыбнулся и промолчал. Торнвил тоже молчал, ожидая... Прошло около минуты.

- Да, я знаю этот девиз. Я хорошо его знаю.

- Что это такое, профессор?

Тот позвонил в изящный серебряный колокольчик, и откуда-то сверху сбежала молоденькая служанка.

- Мне мой чай, пожалуйста. Что будет пить наш гость?

- Кофе, если можно, покрепче.

Служанка так же быстро исчезла.

- Любопытно, весьма любопытно...

- Сам девиз?

- Не именно он. - Хозяин сделал паузу, о чем-то раздумывая. - Я часто говорил на своих лекциях, - затем начал он снова, что история человечества устроена по принципу сообщающихся сосудов. Историческая жидкость переливается, иногда обнаруживая себя совсем в неожиданном месте. Большая часть древнегреческой науки пришла в Европу через арабов. Аристотель, Евклид... Да, проделала огромный круг, пришла вместе с маврами в Испанию, и европейцы начали читать многие античные труды в переводе с арабского. Славяне, еще в архаичный период, обосновались на Апеннинах - снабдили будущих римлян фрагментами своей бытовой культуры. Другой частью те же славяне расположились на территории нынешней Германии. Пруссия - их название. А символ Берлина - медведь - их древний тотем. Или английское слово "убийство", оно непосредственно персидское, потому что ассасины - персидская секта, ставшая в XIV веке первой международной террористической организацией. Уничтожали высокопоставленных особ в разных государствах, представьте себе, и очень нередко в Европе. По заказу... и собственным своим соображениям. Девизы, символы, начав активно действовать в одном месте, они тоже оживали потом, совсем в другом где-нибудь...

- С этим девизом такая же история?

Профессор предостерегающе поднял палец.

- Лет пятнадцать тому назад у меня вышла книга, одна из моих последних: "Старые девизы в новом времени". Там вы его не найдете.

Служанка расставила чашки и, узнав, что больше ничего не нужно, исчезла.

Торнвил, ожидая продолжения, вопросительно взглянул на хозяина.

- Да, там вы его не найдете. А раз не найдете там, значит в последние по меньшей мере триста лет он нигде не употреблялся.

- Чей он?

- Второй династии Великих Моголов. - Хозяин взял в руки чашку, предлагая сделать то же самое Торнвилу. - Сейчас расскажу...

Он сделал два глотка негорячего желтого чая, как это делают только глубокие старики и очень маленькие дети, вытягивая внутрь за край верхнюю губу.

- Само происхождение моголов, этого азиатского народа, заслуживает отдельной лекции. Это один из тех феноменов, которые предстоит еще разгадать... Конечно, уже без меня, спокойно добавил он. - Азия демонстрировала непостижимые эффекты. Вдруг, в местах глухих и почти безлюдных, вроде юго-восточной Сибири, начинает возникать и чудовищно разрастаться новый этнос. На втором-третьем поколении уже ведет захватнические войны, а на четвертом образует империи. Первая династия моголов захватила в начале пятнадцатого века северную часть Индостана и часть территорий на западе от него, включая афганский Кабул. Второй их император - Юдуф - начал расширять империю на южные территории Индии, к океану. Был крайне агрессивен и жесток, но в плане военного руководства бездарен. И южные индийские княжества, объединившись, разгромили его в страшной битве. Юдуф бежал в Кабул, собирая по дороге жалкие остатки войск, и засел там, думая лишь об одном: чтобы враги не вторглись и сюда. Но те, отвоевав назад Дели и все, что было нужно, не стали дальше его преследовать. Прошло десять лет - и подросло новое поколение, с ним вместе один из родственников Юдуфа. Тот в военном смысле был просто гений и обладал незаурядными качествами привлекать к себе людей. Это его лозунг: "Поверим и объединимся. Объединившись - поверим!". Все было снова отвоевано моголами с большими дополнительными приращениями, за что Юдуф в благодарность и повесил своего первого военачальника, обвинив его в государственном преступлении.

- У нас в таких случаях отправляют на дипломатическую работу в третьи страны.

- У нас помягче, я согласен. Однако очень любопытно, что именно у нас и именно сейчас появился этот исчезнувший в истории девиз. Расскажите мне об этой секте. - Профессор понятливо кивнул. - Между нами, само собой, все останется между нами.

- Неясная по своим корням активно расширяющаяся группа, без сколько-нибудь выраженных социальных контуров. - Быстро проговорил Торнвил и чуть поколебался... - У них еще одна очень странная черта, профессор.

- Какая?

- Оказавшись в тупиковом положении, они кончают самоубийством, вспарывая себе живот.

Его собеседник закрыл глаза морщинистыми почти без ресниц веками. Потом медленно произнес:

- Это очень серьезно.

"Да уж", - подумал про себя Торнвил.

- Насколько мне известно, - чуть подождав полувопросительно проговорил он, - это имело распространение только в Японии?

Профессор отрицательно покачал головой:

- Нынешние японцы пришли на острова с континента в XII веке. Это не их собственное изобретение. Такой способ ухода из жизни среди азиатских этносов демонстрировал отсутствие черных сил внутри человека и превосходство его духа над смертью. - Он встрепенулся. - Вы сказали, в числе адептов секты самые разные люди? И хорошо образованные, в том числе?

- Даже очень. С прекрасной карьерой и перспективами.

Тот опять прикрыл глаза.

- Скверно совсем.

- Почему?

- Потому что в таком случае это можно объяснить только действием другого сознания.

- Подсознания?

- Дело не в том, где оно размещается. Это компетенция психологов, физиологов и тому подобных специалистов. А я историк. И это "другое" сознание называется у нас "архаичным". Повторю, я не знаю в каких частях мозга оно располагается.

- Архаичное сознание?

- Да, некие исторические накопления, но ярко выражать себя, как всегда считалось, они не способны.

- Объясните, будьте добры.

- Вы обращали внимание, что услышав определенную фамилию, люди любят спрашивать, а не родственник ли названный известному артисту, политику или спортсмену с тем же именем? - Неожиданно задал вопрос профессор. - Спрашивают с пристрастием и радостным ожиданием, что так оно и окажется?

- Да, замечал, - с удивлением ответил Торнвил. - А причем тут это?

- Остатки архаичного сознания. Отголосок сугубо аналогового менталитета тех времен, когда люди очень опасливо относились ко всему незнакомому и успокаивались на ощущении сходства. Развитые умы ищут оригинального, прочие - аналогичного. И в массах осталась эта тяга к знакомому на инстинктивном уровне. Следы прошлого. Типичная в пору молодости народов неспособность ориентироваться без прямых сравнений. И это же чувство сходства определяло в далекие времена отношение человека к собственной личности. Душа стремилась к единому и не хотела обнаруживать в себе оригинальность. Она еще была коллективной. Это давало огромную силу, потому что потерять свое "я" было не очень страшно.