Приговор приведен в исполнение

В приемной управляющего были посетители. По их одежде и по обрывкам фраз подполковник заключил, что это съехались прорабы, вызванные с объектов. Входили в просторную приемную и работники управления. Говорили здесь вполголоса, почти шепотом.

— Товарищ Петров у себя? — спросил Коваль у девушки-секретарши.

— Вы откуда? — секретарша окинула его оценивающим взглядом. — Иван Васильевич занят.

Не ответив ей, Коваль открыл обитую черным дерматином дверь, потом вторую и увидел в глубине длинного кабинета за массивным столом управляющего трестом. Петров задумчиво смотрел в настежь распахнутое окно.

— К вам можно? — спросил подполковник, идя от двери к столу.

Петров повернул голову, узнав Коваля, поднялся навстречу и любезно произнес:

— Пожалуйста, — и указал Ковалю на кресло. — Какие-нибудь новости? — спросил он, когда подполковник сел.

— Пока нет, — неопределенно ответил Коваль.

В кармане у него лежал найденный им обрывок фотографии, но… «Показать его никогда не будет поздно», — подумал подполковник.

Больше Петров не сказал ничего. Он и Коваль молча глянули друг другу в глаза, и подполковник понял, что управляющий не спросит о цели визита, а Петров увидел по глазам оперативника, что спрашивать не стоит, потому что прямого ответа он все равно не получит.

И между ними состоялся примерно такой безмолвный диалог: «Не понимаю, что вам еще от меня нужно, подполковник».

«Прекрасно понимаете. Хотя дело закончено, я не могу успокоиться».

«Я работаю. А вы мне мешаете. Мало того, что у меня убили жену, что я страдаю, так мне еще не дают забыться!..»

«Вы нервничаете, Петров, хотя и пытаетесь это скрыть. И это мне не нравится. Я тоже человек занятой и пришел сюда не для того, чтобы любоваться вашим кабинетом».

«Вы опоздали, Коваль. Суд вынес приговор, и ваше время истекло. Я могу попросить вас уйти…»

«Никогда вы этого не сделаете. В ваших глазах — страх. Но почему? Ведь вам вроде бы нечего бояться. Ваша личная непричастность к убийству доказана и алиби, и характером преступления. Но вы что-то знаете и не хотите, чтобы узнал об этом я, не хотите помочь нам разобраться в этой запутанной истории. Что же вы утаиваете, Петров?»

«Не злоупотребляйте моим терпением, Коваль. Будете приставать — выгоню! Понятно?»

«Понятно, Петров. Но вы все-таки сперва раскроете мне свою тайну. Может быть, даже тайну вашего двойника. Меня очень заинтересовала одна находка. Но я пока помолчу. Подожду, пока вы сами не расскажете…»

«Ну и сидите, черт с вами! Но скажите мне, хотя бы ради приличия, зачем вы пришли?»

«Мне кажется, вам выгодно прикидываться, будто вы не понимаете, чего я от вас хочу. Если бы я сейчас сказал, что пришел просить вас вырыть колодец на Марсе, вы все равно сделали бы вид, что поверили. Потому что вы все-таки чего-то боитесь. Но чего?!»

А вслух подполковник в это время сказал:

— У вас, кажется, намечено совещание?

— Да, производственное… Вы хотели со мной поговорить? Что-нибудь случилось в моем коллективе?

«Интересно, знает ли он о моем разговоре с Костей?» — подумал Коваль.

— Нет, все в порядке, — усмехнулся он. — Шел мимо, решил заглянуть. Если разрешите, с удовольствием посижу, послушаю. Уже подумываю об отставке. Придется переквалифицироваться. А что, если в бурильщики пойти, а? — он снова улыбнулся. — Вот и поучусь. Трест-то ваш из передовых!

— Что ж, пожалуйста, — суховато ответил Петров. — Послушаете и поймете, как мы мучаемся.

Да, управляющий трестом был сегодня совсем не похож на того Петрова, с которым Коваль рыбачил в воскресенье. Правда, одно дело — отдых, другое — работа. И все-таки…

Управляющий нажал на одну из кнопок на столе. В кабинет впорхнула секретарша.

— Пусть заходят.

По одному, быстро и бесшумно, словно на цыпочках, входили прорабы и служащие треста.

Коваль обратил внимание на то, что каждый из них старается занять место где-нибудь подальше от стола управляющего.

Еле слышно зазвонил телефон.

— Опять жалуются? — проворчал в трубку Петров. — В шею гнать их надо, товарищ Третьяк. Извините, вырвалось… Нервы не выдерживают. Они же сами виноваты. Если ты заказчик, финансируй вовремя. Сроки срываются? Ответственная стройка? А другие объекты у меня не ответственные? Если я переброшу всю технику и рабочую силу им одним… Груб, пишут? Обижаются? Павел Сергеевич, я с ними не в бирюльки играю. Если попросту не понимают… Хорошо, хорошо, учту!

Пока управляющий разговаривал по телефону, подполковник рассматривал лица строителей и вспоминал полученную в начале следствия служебную характеристику на Петрова. За время войны и после нее техник Петров значительно выдвинулся. Работал на оборонных объектах в Средней Азии, потом на Украине. Начал скромным мастером, стал прорабом, а после окончания инженерных курсов сразу занял должность главного инженера треста. Не так давно стал управляющим. Трудовая деятельность Ивана Васильевича Петрова неоднократно отмечалась почетными грамотами и денежными премиями, а за Среднюю Азию он получил медаль. В одной из бесед управляющий доверительно намекнул Ковалю, что после сдачи очередного сооружения ему дадут орден. Характеристика свидетельствовала, что Петров — «хороший организатор, волевой руководитель, умеющий выполнять и перевыполнять плановые задания».

Управляющий кончил разговор по телефону и окинул взглядом кабинет.

— Все здесь? Начнем. Докладывает Бородин.

Это было обычное производственное совещание. Начальники участков, прорабы коротко докладывали о делах на объектах.

Поначалу Петров сдерживался, возможно, из-за присутствия подполковника, и только время от времени перебивал докладчика короткой репликой. Впрочем, Коваль видел, что управляющий вполне мог обойтись и без реплик — достаточно было ему взглянуть на подчиненного, как тот встревоженно замолкал или старался выразить свою мысль короче. Казалось, Иван Васильевич гипнотизировал людей. Даже сам подполковник на какое-то мгновение попал в магнитное поле этой атмосферы.

Но вот управляющий словно забыл о постороннем человеке. Нет, он не раскричался, когда ему не понравилось то, что докладывал немолодой худощавый инженер, весь вид которого выражал покорность судьбе, он и говорил негромко, но в наступившей тишине каждое его слово камнем падало на голову инженера.

— Значит, и в этой декаде план не выполнишь?

— Иван Васильевич, трубы не подвозят. Из-за этого и простои. Я докладывал вам.

— Что ты мне, Лахно, очки втираешь? Лодырь ты. Зачем пришел сегодня ко мне? Хныкать? Убирайся отсюда! Отправляйся на свой участок и не попадайся на глаза, пока сто процентов не будет. Или — или!.. Или сделаешь план, или выгоню.

Инженер вздохнул, взял с подоконника шляпу и, осторожно ступая по ковровой дорожке, направился к двери.

Все молчали.

И в эту минуту напряженного молчания Коваль вспомнил изречение: «Убийца — тот, кто убивает тело, но трижды убийца — кто убивает душу». Где он это вычитал? Кажется, у Ромена Роллана. Мудро сказано. Но если это так, почему законы человеческого общества наказывают главным образом за убийство тела? Не потому ли, что убийство тела — акт единовременный и заметный, а убийство духа растянуто во времени и не поддается точному измерению, ибо не имеет ярко выраженных сиюминутных последствий? Но в таком случае законы несовершенны… Интересно, на самом деле это — Ромен Роллан? Надо будет дома посмотреть.

— Дальше… — Петров снова обвел взглядом присутствующих, выбирая следующего докладчика.

Люди съежились. И те, кто должны были еще отчитаться, и те, кто уже докладывали.

…Закончив совещание и оставшись в кабинете вдвоем с подполковником, управляющий трестом вытер платком лоб.

— Вот так и живем, — сказал он. — Бездельники! Легкой жизни хотят… Они меня до инфаркта доведут…

Инфаркт так не вязался с обликом пышущего здоровьем Петрова, что, несмотря на тяжкое впечатление, которое произвело на Коваля совещание, он мысленно улыбнулся.