«Снег» из Центральной Америки

Глава XIII

Я проснулся и сразу же вспомнил, что у меня сегодня в полдвенадцатого встреча с моей бывшей женой. Часы показывали четверть одиннадцатого. Я подъехал к дому Марии в двадцать пять минут двенадцатого, посигналил. Никакого движения в доме. Пришлось посигналить еще раз — опять ничего. Тут я заметил, как кто-то выскочил из дома через черный ход, двое или трое, и уехали на «бьюике» прошлогодней модели. Номер я не рассмотрел. Я вбежал в дом: небольшая гостиная, открытая дверь в спальню, все перевернуто вверх дном… Мария лежала на полу рядом с кроватью. Ее пытали: вырывали ногти, жгли сигаретами, а когда я начал сигналить, задушили удавкой. Что они тут искали? И тут мне пришло в голову, что грабители и воры в Центральной Америке не разъезжают на прошлогодних «бьюиках». А сразу за этим меня словно ударило: о чем ты думаешь, ведь убили самого твоего близкого человека!

Когда я познакомился с Марией, то понял: вот человек, которому я нужен, который принимает меня, какой я есть. По крайней мере так было на первых порах. Потом она начала требовать, чтобы я становился лучше.

— Так нельзя жить, Клинт. Ты берешь от жизни, что можешь, ничего не желая отдать взамен.

— О чем ты говоришь? Я понимаю, когда ты вышла замуж за удачливого футболиста, можно было еще это утверждать. Да, там я рвал все, что было возможно. Потому что не знал, сумею ли получить диплом, не знал, что будет с моими коленями. Я мог оказаться без гроша и без будущего — я не имел возможности думать ни о ком, кроме себя. Ты посмотри, чего я добился на телевидении, сколько мерзавцев не могут творить свои дела — я вывел их на чистую воду. Вспомни хотя бы того конгрессмена, который так пекся о здоровье детей-калек, что разворовал весь благотворительный фонд, а деньги вложил в создание порнофильмов.

— Ты не понял меня, Клинт. Я же говорю о том, что ты — посторонний наблюдатель. Для тебя работа — это просто поиск сенсационного материала, разгребание грязи, разумеется, слава.

Я понимал, что она права, но не мог и, самое главное, не хотел меняться. Меня устраивала моя жизнь. А Мария… Мария была другой студенткой. Семья ее жила в Мексике, куда они эмигрировали отсюда, из Кристобаля. Мария стала врачом, начала активно интересоваться политической жизнью на родине, решила уехать туда, я запротестовал, она развелась со мной и уехала. Поначалу мне казалось, что все утрясется, что ничего страшного не произошло. Но с каждым днем мне все больше не хватало Марии. Когда же моя мать сказала, что я правильно сделал, что развелся, и теперь она найдет мне «хорошую, скромную итальянскую девушку», я окончательно убедился в том, что совершил ошибку. Но исправить ее было уже нельзя… да и я бы никогда не изменился. Но пока я жив, надо что-то предпринимать.

Я поднял телефонную трубку, набрал номер Рэя, он выслушал меня, глубоко вздохнул и сказал, что выезжает с детективами, которым будет поручено расследование.

Я вышел в гостиную. Обыск был жестоким: подушки и мягкие игрушки распороли ножом, керамические и фарфоровые вазы вдребезги разбили об пол. Правда, обыск не довели до конца: часть книг не сбросили со стеллажей. Подарочное издание книги Марио Пьюзо «Крестный отец» в сафьяновом переплете (свадебный дар Бруно Чиленто) сразу же бросилось мне в глаза. Эта проза Марии никогда не нравилась, и она сделала из книги тайник вырезала страницы так, что образовалось углубление, оставив первые двадцать страниц, которые вместе с обложкой стали как бы крышкой шкатулки. В ней Мария хранила свои скромные недорогие украшения, мои редкие письма и телеграммы, переписку с родителями и подругами. Я потянулся за книгой, взял ее с полки, откинул крышку — в углублении лежала видеокассета. Я вспомнил ее слова об интересующей меня информации. Как следует подумать не удалось — приехала полиция на двух машинах. Книжку с кассетой я спрятал к себе в сумку. Из второй машины вылез Рэй и бегом бросился к дому. Он усадил меня в кресло, налил выпить и, по-моему, принялся успокаивать — но я не понял ни слова из того, что говорил Рэй, пока он не отвесил мне оплеуху.

Полицейские закончили свои дела, мы остались одни. Я вынул из сумки кассету, показал ее Рэю:

— Она хотела показать мне это. Думаю, речь идет о чрезвычайно важной информации.

— Ты ее просматривал?

— Когда?

— Извини за глупый вопрос. Пошли отсюда.

На улице Рэй приказал дежурившему перед домом полицейскому найти мне такси. Через две минуты я влезал в машину.

— Приедешь в отель, примешь успокоительное и спать. Я позвоню детективу отеля, он проследит, чтоб ты все сделал.

Уилсон забрал сумку у Бресса. Он был уверен, что именно эту кассету искали убийцы. Уилсон вышел на улицу, пошел к служебной «тойоте» и едва не сбил с ног мальчишку-разносчика, торговавшего кока-колой.

— Ты тут давно?

— С утра. На этой улице только я могу торговать, я и полицейскому плачу, и дону Пспе…

Уилсон понял, почему мальчишка с ним так откровенен — он не поправил пиджак, разносчик заметил пистолет в кобуре и принял его за гангстера.

— Все правильно. Ты в полном порядке. А не помнишь, тут не пробегали двое мужчин? Полчаса назад?

— Конечно, помню. Они выскочили на меня прямо, как вы, сеньор, один из них сшиб меня на землю, но бутылки не разбились.

— Ты его запомнил?

— Конечно, сеньор. Он был в костюме, красной рубашке, расстегнутой почти до пояса, на груди амулет — золотой тигр. Он обернулся, обругал меня. У него на подбородке шрам, как будто птичья лапка.

Гильермо Редондо.

— А потом что случилось?

— Они побежали к машине.

Из небольшого магазинчика видео- и радиоаппаратуры Уилсон позвонил в отель «Шератон» и попросил Джима Сантоса, тамошнего детектива. Его соединили с номером Клинта, Джим снял трубку:

— Сантос слушает.

— Джим, это Рэй. Как мой друг?

— Паршиво, Рэй. У него шок.

Инспектор повесил трубку, подсоединил два видеомагнитофона, включил их — пошла запись с оригинала допросов Мэрчисона. Уилсон сел у телевизора и принялся смотреть взятую у Клинта кассету. Скоро Рэймонд Уилсон понял, что, скорее всего, Джим Сантос ему сегодня понадобится.

Когда кассета закончилась, инспектор перемотал на начало оригинал и копию, спрятал их в сумку. Надо предупредить Клинта — опасность в первую очередь угрожает ему. Пусть выбирается в Штаты с оригиналом. Джим Сантос должен отправить семью Уилсона, он это сделает. Копию придется взять самому. Почему придется? Если это покажут по телевидению, то, можно считать, три года, что он здесь сидит, прошли не зря.

Инспектор из автомата позвонил Сантосу и сказал, что едет к нему. Через четверть часа он вошел в номер Бресса. Клинт спал на постели, Сантос жестом пригласил Уилсона в ванную, открыл краны:

— Тут в номере сегодня поставили подслушивающую аппаратуру. Я проверил.

— Все сходится. Слушай, у меня к тебе есть просьба: надо вывезти отсюда мою семью и отправить их в Европу.

— Рэй, я для тебя все что угодно сделаю.

— Все же ты подумай. Это может оказаться весьма опасным делом. Я оказался впутанным в такую переделку, куда мне никогда в жизни не надо было соваться.

— Когда это надо сделать?

— Вчера.

— Тогда извини, мне надо делом заниматься, а не болтать.

— Джим, когда будет результат…

— Я позвоню портье и закажу номер для мистера Такагучи на 3 июня. Ты можешь звонить и спрашивать. И не думай ни о чем плохом, я скорее сдохну, чем дам в обиду твоих.

— Значит, договорились. Поезжай.

Эзикиел Макферсон еще не оправился от сильнейшего пищевого отравления, но Рэнди Уэбб настоял на своем: добился встречи с ним.

Рэнди Уэбб закончил свой рапорт:

— Мы должны благодарить за все Дэймиэна Талли. Он давно уже что-то подозревал, но с кем поделишься таким подозрением? Ему нужны были веские доказательства — он путем шантажа завербовал человека из технического отдела службы Очоа-младшего, которого потом забрал к себе его отец. Так к мистеру Талли и попала запись совещания у дона Иносенсио.