Потерянный миллион

Джоанна гораздо спокойнее, чем Джимми, отнеслась к ошеломляющей новости.

— Слава Богу, вы теперь законная Уолтон, я так рада!

Новое положение Доры вызвало много расспросов, теперь о многом можно было переговорить.

— Я уверена, — сказала Джоанна, — что Рекс исчез ради Доры. Да, да. Он, наверное, узнал о какой-нибудь угрожавшей ей опасности и исчез, зная, что этим отвратит опасность от Доры.

— Дора, — вдруг сказал Джимми, — я уверен, что Рекс выплатил кому-то или передал почти миллион фунтов. Вы как жена его имеете право знать об этом.

— Я знаю только, что деньги исчезли, — спокойно сказала Дора.

— Я имею доказательства, что деньги были выданы под расписку.

— Значит, вы знаете, кому были переданы деньги?

— К несчастью, мы этого не знаем. Я думаю, уже почти доказано, что Рекс дал подписать расписку в получении той суммы и расписка была помещена в синий конверт и положена в несгораемый ящик. Но в конверт одновременно попало какое-то химическое вещество. Было ли оно положено кем-то другим в виде письма, записки, пропитанной веществом, неизвестно, но это вещество уничтожило все содержимое несгораемого ящика, кроме узенькой полоски, на которой, и то посредством фотографирования, удалось мне прочесть отрывок вашего брачного свидетельства.

— Вы, значит, не обнаружили расписки? — спросила Дора задумчиво. — Кьюпи все же овладел его состоянием! Но я этого не боюсь. У меня у самой есть средства. Мне его денег не нужно, мне нужен лишь сам Рекс. А Кьюпи может иметь деньги Рекса, да и мои в придачу, лишь бы у меня остался Рекс!

Джимми проводил Дору домой, затем медленно направился к себе. Итак, Хоть одна маленькая тайна была раскрыта. Это уже был шаг вперед. Теперь оставалось изловить Паркера и навести надлежащий порядок.

Поднявшись к себе, Джимми попробовал своим ключом открыть дверь, но она не открывалась. Тогда он нажал кнопку звонка, но никто не отзывался на звонок. Это было не похоже на аккуратного Альберта, и Джимми не мог понять, в чем дело.

Вдруг за дверью раздался шепот, доносившийся, очевидно, с пола:

— Что с вашей рубашкой?

Джимми удивленно отступил на шаг, так как узнал голос Альберта.

— Откройте дверь, — строго приказал он. — Не валяйте дурака!

Но тот же голос повторил странную фразу. Очевидно, вопрос предлагался неспроста. Тут Джимми вспомнил, что на днях Альберт говорил ему о некоторых частях его гардероба, нуждавшихся в починке.

— У рубашки надо обновить манжеты, — сказал он и услышал, что отодвинулся засов, и дверь открылась.

— Скорее, сэр, закройте дверь.

Джимми послушался, и когда был зажжен свет, он увидел, что Альберт был бледен как полотно. Рубашка его была в крови, и вокруг головы была повязка. В руке он держал револьвер.

19

— В чем дело, Альберт? Вы ранены?

— Да, сэр. Физически и морально.

Он провел Джимми в комнату, где был необыкновенный беспорядок. Письменный стол перевернут, ящики выдвинуты, и-содержимое их разбросано по полу.

— Это они натворили после того, как тяпнули меня по голове, — сказал Альберт. — Около восьми кто-то постучал в дверь. Обыкновенно я всякому отпираю на стук, но тут заколебался и спросил, кто там. То, что на лестнице был потушен свет, показалось мне подозрительным, я это заметил сквозь щелку для писем. «Откройте дверь, дурак», — послышалось в ответ. Почему-то я подумал, что это вы, и послушался. В ту же минуту меня чем-то упругим ударили по голове. Я даже не разглядел ничего, а сразу лишился чувств. Очнулся я у себя на постели и услышал производимый ими шум.

— Сколько их было?

— Двое, сэр. Они что-то искали, и Паркер все проклинал другого.

— Кто?! — воскликнул Джимми.

— Паркер. Бывший слуга мистера Кольмана. Я узнал его по голосу. Голова моя кружилась, но я все же слез с постели и стал шарить по полкам, ища свой револьвер. Верно, они услышали меня, и в тот момент, когда я нашел револьвер, один из них подошел к двери. Я не мог разглядеть его лица, так как только в вашей комнате был свет. Когда я прицелился, он быстро захлопнул дверь и запер ее на ключ. Когда я наконец взломал ее — их уже не было.

Джимми оглядел комнату. У него не было ничего, что могло заинтересовать Кьюпи. Что же они так старательно искали?

— Тут что-то написано ими, сэр, — сказал Альберт.

Подойдя ближе, Джимми увидел серый лист бумаги с написанной карандашом фразой. Не могло быть никаких сомнений относительно автора записки.

«Бросьте дело Уолтона, оставайтесь в стороне.

К.»

— Я сам приберу все, Альберт. Вы ляжете в постель. Я осмотрю вашу рану.

Рана оказалась серьезной, и Джимми вызвал врача. Тем временем он привел комнату в порядок. По-видимому, ничего не пропало. Что же из его вещей могло заинтересовать Паркера, то есть Кьюпи? Никогда до сих пор Кьюпи не работал так грубо. Все эти поиски чего-то обнаруживали его растерянность, пожалуй, даже страх.

Вошел доктор, возившийся все время с раной Альберта, и посоветовал отправить его в госпиталь или же вызвать опытную сиделку.

— Только не женщину. Пришлите нам из госпиталя мужчину, — сказал Джимми.

Его желание, однако, не могло быть исполнено, так как все санитары были заняты. Тогда у Джимми мелькнула мысль обратиться к Ниппи.

Тот, очевидно, не усмотрел в просьбе Джимми ничего странного и ночью же переехал к нему, чтобы ухаживать за больным Альбертом.

— Итак, они тяпнули его? Конечно, это дело Кьюпи. Вы вызвали меня, чтоб я отпугивал воров?

— Отчасти. И потому, что я снова хочу посоветоваться с вами.

— Когда сыщик советуется с преступником, он хочет выведать от него кое-что. Я не стану болтать. Я буду ухаживать за вашим слугой, и если вы удовольствуетесь на завтрак сосисками, которые я готовлю мастерски, то я могу стряпать вам завтрак.

Диккер подсмеивался над Джимми, что он открыл приют для раскаявшихся преступников, но тот заметил, что может узнать кое-что из намеков Ниппи. Хотя бы о готовящихся против него покушениях со стороны Кьюпи.

— Я уверен теперь, — сказал Джимми Диккеру, — что Кьюпи — это не шайка на равных началах. Кьюпи предприниматель, импровизирующий свои удары по мере надобности, пользующийся идеально подобранными силами из преступного мира.

— Узнали вы, чего они хотели?

— Единственное, что могло интересовать их, — связка любовных писем к Ниппи, которую он прислал мне в тот день для просмотра. Но это звучит слишком маловероятно. Не будут же они шантажировать Ниппи! Да я и не уверен, что письма пропали.

— Ниппи, — сказал Джимми после разговора с Диккером, — вы не брали тех писем, что прислали мне? Я их не могу найти.

— Письма Джулии? Не брал. Что вы о них скажете?

— Я не успел прочесть их, — сознался Джимми.

— О! — Ниппи был неприятно разочарован. — Как жаль! Они были верхом совершенства, а теперь их, вероятно, сожгли!

— Тут не было следов, что жгли бумагу.

— Значит, воры взяли их с собой. Очевидно, — вдруг твердо сказал Ниппи,

— Джулия работает у Кьюпи.

— Но, дорогой мой, не она же, простая служанка, организовала это похищение! — усомнился Джимми.

— О, она совсем не простая служанка! Она много выше. По ее письмам вы поняли бы это.

— Какова ее наружность? — спросил Джимми.

— Не знаю, — неопределенно ответил Ниппи. — Разве можно от мужчины требовать точное описание женщины, да еще той, в которую он был влюблен!

— Есть у вас ее фотография? — поинтересовался Джимми.

Ниппи покачал головой.

— Если бы была, то я все равно не показал бы вам ее. Выдавать чужие секреты — не моя специальность.

Джимми знал, что у преступников свой кодекс чести и своя мораль и что этого настоящий преступник не нарушит никогда. Исключение составляют трусы и преступники-любители, которые, однако, не пользуются уважением ни среди преступников, ни среди сыщиков.

— Вы встретили Джулию где-то в Шеффилде?

— Да. Но если вы станете наводить там справки, то я уйду отсюда, потому что этим вы бы нарушили оказанное вам мною доверие. Да вы бы и не узнали ничего. Прошло уже несколько лет, и эта история забылась.