Смерть по вызову

что закрылись. Первый муж теперешней жены Максименкова журналист Ларионов. Слышали о таком?

– Максименков что-то рассказывал. Они ребенка никак поделить не могут. Максименков, кажется, хотел этого парня усыновить. А отец не соглашается. И правильно делает.

– Эта история с ребенком к нам отношения не имеет. Просто Ларионов друг Ирошникова. Вот Ларионов и обратился за помощью к Максименкову. Ирошников настаивает на том, что убийств он не совершал, якобы его подставляют. Максименков навел справки по этому уголовному делу. И утверждает, что улик, доказательств вины Ирошникова, хватит на три показательных суда. И во всех трех случаях обвинительный приговор обеспечен.

– Если Ирошников и Ларионов друзья, то наша задача упрощается. Да, мир не просто тесен, он очень тесен.

Максименков, распахнув обе створки двери, вошел в комнату, поочередно пожал руку Романова и Егорова. Взяв стул, адвокат уселся в торце журнального столика, придвинул к себе пустую чашку, взялся за ручку кофейника.

– Мы как раз об Ирошникове разговаривали, – Романов кивнул на Егорова. – Нужно помочь Игорю Евгеньевичу найти его след. Можно устроить встрече с Ирошниковым?

– Если бы раньше знать, – Максименков вздохнул. – Ирошников отказался от моих услуг и куда-то исчез, снял квартиру или комнату. М-да, если бы раньше знать, Ирошников жил у Ларионова. Я искренне хотел помочь Ирошникову, но его дело совершенно дохлое. Судя по тому, что мне известно, Ирошников убивал людей из корыстных мотивов. Он обворовывал квартиры своих жертв, брал самое ценное. Ювелирные украшения, валюту.

– Настоящий подонок, отрыжка общества, – Романов прищурившись, смотрел на огонь. – И этот Ларионов тоже хорош. Не удивлюсь, если они подельники. Заурядный писака из желтой газетенки, кормится московскими сплетнями. Его жизнь ничего не стоит. В нашем уравнении этот Ларионов тоже лишняя величина, которую нужно исключить, так сказать, вынести за скобки, – Романов хмыкнул, довольный найденным образным выражением. – А вы спокойно усыновите ребенка, – он подмигнул Максименкову одним глазом. – И все довольны. Я ведь не земное воплощение зла, а всего лишь человек из плоти и крови. Но как прикажете поступать с подонками? Как? – он пристально посмотрел на адвоката.

Максименков поставил чашку на стол. Не найдясь сразу с ответом, он поиграл бровями, то, сводя их и опуская к самым векам, то, высоко поднимая, словно хотел этими движениями бровей выразить неопределенное отношение к проблеме.

– Оно, конечно, так, тут либеральничать нечего, – промямлил Максименков. – Нечего вторую щеку подставлять.

– Вот именно: учение графа Толстого – не догма, – Романов глотнул кофе. – На этом у меня все, господа. Если у вас есть дела, а они у вас есть, не смею задерживать.

Гости уже хотели подниматься, но Романов жестом остановил их. – Совсем забыл, просто из головы вон. Случилась одна странная штука. Вы знаете, я собираю иконы. Еще давно, когда я только переехал в Москву и получил должность заместителя директора крошечной