Черные тузы

авишь. Это не я тебя бросила, а ты меня бросил, оттолкнул. Променял неизвестно на кого. Может, даже на проститутку. Но теперь это уже не имеет значения, кто кого оставил. Твою рецензию я не читала, не знаю уж, чего ты там начирикал. А Вадик, в отличие от тебя, не занимается ни бумагомарательством, ни газетной поденщиной, лишь чистым искусством. Ему трудно живется. Но он старается, выбивается из сил, но не падает духом. Вечное безденежье, вечная борьба с обстоятельствами, борьба с самим собой. Этот человек достоин подражания.

– Ясное дело – вечное безденежье, – Росляков зубами вытащил из стакана соломинку и стал её жевать. – Человек нигде не работает, потому что нигде не хочет работать.

– Он занимается творческим трудом, он поэт, – Марина откинула назад длинный локон светлых волос. – А ты просто ненавидишь людей, всех вместе и каждого по отдельности. Правда, в одном ты прав. Это вечное безденежье поэтов… Начинается все пристойно, даже красиво, даже изящно. А потом только и слышишь: дай взаймы, дай денег. Нет, это не для меня. Не всякая женщина такое вынесет. Эта дешевая водка… Это «дай денег»… Ему нужна другая муза и спутница. Более закаленная.

– Более крепкая, жилистая муза, – продолжил мысль Росляков.

Да, Марина уверена, что все небесные светила, вся Солнечная система, все галактики и уж, конечно, все люди вращаются вокруг её персоны. Сладкое заблуждение. И переубедить её невозможно. Ей нет дела до того, что профессорская дача сгорела. Нет дела, что самого Рослякова не сегодня, так завтра топором разделают на запчасти какие-то бандиты, и не узнаешь, где могилу искать. Впрочем, ни о дачи, ни о бандитах Марина не знает. А если бы знала? Два года они знакомы, не просто знакомы… Это срок по нынешним временам, два-то года. И какой жалкий нелепый финал любви.

Росляков посмотрел на Марину с необъяснимой грустью. Красивая женщина, эффектная. Если бы не самоубийца Овечкин, расчлененка, грязь и кровь, если бы не все эти беды, рухнувшие на голову… Если бы не все это, перед Росляковым сидела не муза какого-то там пропойцы поэта или скульптора малых форм, а законная жена. Оказывается, расстаться с любимой женщиной, это куда легче, чем бросить курить. Куда легче. Росляков, размышляя о парадоксах любви, глубокомысленно наморщил лоб. Вот жизнь… Нет времени даже для того, чтобы покопаться в собственных чувствах, в самом себе разобраться.

А вечером надо быть в столярной мастерской при церкви, куда Савельеву пришлось переместить свою взрывоопасную работу. Дело идет к концу, день-другой – и все будет готово. Нужно отвезти взрывнику шесть коротких сорокасантиметровых, запаянных с одной стороны металлических труб, напоминающих снарядные гильзы. Они потребовались для уплотнения взрывчатки, для того, чтобы взрыв имел большую силу и направленное действие. Так объяснил Савельев. А Росляков не стал вникать в тонкости, он только сделал срочный заказ в металломастерской. И лишь пожал плечами, когда приемщик спросил, что клиент собирается делать с такой на первый