Кошмар на улице Стачек

о разобранного на детали местными радиолюбителями. Останки же многострадальной машины детский опер Волков прикрепил на железный ящик и использовал в качестве «детектора лжи» для раскола малолеток. А так как своего шкафа у Волкова не было, то хранил он сей агрегат в кабинете у шефа.

– Руки на стол! – скомандовал Соловец.

– Ты чего, начальник, задумал? – спросил оторопевший Зубр, но руки на стол всё же положил.

– Сейчас увидишь, – зло ответил Соловец, вытаскивая из шкафа провода. Затем он подошёл к Зубру, прилепил ему на руки и на лоб по присоске от детского пистолета с болтающимися проводами и включил прибор в розетку.

Зубр помаленьку трезвел. Такого в его жизни ещё не было. Были дубинки, пресс-хаты, петушатники, собаки, подсадные, но такое он видел впервые. Соловец тем временем развернул бланк допроса и начал записывать.

– Фамилия, имя, отчество?

– Газонский Геннадий Петрович.

– Год и место издания?

– 1967, Питер.

Пока Соловец записывал данные, детектор безмолвствовал.

– Где взял заточку?

– Я же говорил. В баре нашёл, у мойки.

Из шкафа раздался громкий треск, и лампочки прибора дружно замигали – Соловец ногой под столом нажал кнопку.

– Врёшь, щусёнок! Меня-то ты можешь обмануть, а вот технику – хрен. Сейчас составим протокол о применении детектора лжи, и отправишься ты у нас в ИВС, для начала на трое суток.

Зубр насторожился, но воровская привычка не колоться ни при каких обстоятельствах взяла верх.

– Ничего я не знаю. Сажайте, доказывайте – это ваши проблемы.

Детектор трещал и угрожал развалить старый милицейский шкаф. Соловец выдернул розетку, отлепил провода и, схватив Газонского за шиворот, потащил его в дежурную часть, где пинком под зад швырнул его в камеру и лязгнул замком.

– Пусть посидит, подумает, – сказал Соловец дежурному.

Юлий Михайлович Померанцев только что раскрыл свежий пузырек лосьона «Огуречный» и приготовился закусить, купленной с лотка корюшкой. Первый глоток был уже сделан, когда прозвенел телефон.

– Алло. – Юлий Михайлович с сожалением отставил рюмку. – Померанцев слушает. Да, дома. А где ж ещё, если сюда звонишь? – Выслушав ответ, Померанцев произнёс: «Буду», – и повесил трубку.

– Чёрт, как неудачно, – пожаловался он сам себе и, допив рюмку и закусив её корюшкой, стал одеваться.

Померанцев работал ведущим инженером в одной солидной организации, имел скверный характер и склонность к алкоголю. Склонность эта довела его до того, что на работе его держали только за прошлые заслуги, а дома, кроме тахты и облезлого серванта, ничего не осталось. Участковый тоже стал проявлять к Померанцеву повышенный интерес в связи с тем, что Юлий Михайлович, напившись, имел обыкновение выходить на лестницу, барабанить в двери соседей и кричать: «Танки, танки идут!» или что-нибудь подобное.

В таком виде с ним и познакомился Кивинов, когда пришёл на работу в отделение. В течение получаса Померанцев был завербован, получил звучный псевдоним «Кактусов», после чего стал сотрудничать с