Братья

- А вы? - спросил Алекс с неожиданной настойчивостью. - Вы полностью оправдались?

- В конце концов меня реабилитировали, - с осторожностью ответил ему Олег. - Однако первое время меня окружало, как бы это выразиться... облако недоверия. Морозов успел распространить слух о моей измене, и Октябрь считал, что мне, пожалуй, было бы лучше всего на время исчезнуть из Москвы туда, где никто не смог бы обвинить меня в том, что я поддерживаю контакты с вражескими агентами.

- Куда вас направили?

- В Казахстан, в Алма-Ату. Я был назначен начальником тамошнего Центра электронной разведки ГРУ. Первого января этого года мне присвоили звание генерал-майора, что означало мою полную реабилитацию. В прошлом месяце я вернулся в Москву, в Научно-технический отдел. За двенадцать лет это моя первая поездка за границу. Впрочем, кроме меня, в советской делегации еще трое представителей КГБ.

Алекс встал и шагнул к мини-бару, чтобы снова наполнить свой бокал.

- Почему все это время вы не выходили с нами на связь и не отвечали на вызовы? Мы искали вас довольно долгое время после вашего исчезновения.

На лице Калинина промелькнула снисходительная усмешка.

- Вы действительно считаете, что с моей стороны это было бы разумно? Я был изгнан, я находился под подозрением, за мной следили, да и Морозов дышал мне в спину... Вы полагаете, что я должен был рискнуть своей жизнью и отправиться на поиски какого-нибудь американского агента, который, кстати, мог быть мне подставлен? - Он потряс головой. - Нет уж, мистер Гордон, мы так не договаривались.

Алекс наклонил голову.

"Молодчина, Олег", - подумал Гримальди. Алекс Гордон заслуживал именно такого ответа. Даже ирландский ликер в бокале показался ему мягким, бархатистым.

Алекс взял в руки шоколад, но потом передумал и положил его обратно, рядом с собой.

- И по приезде в Вашингтон вы тут же бросились искать Гримальди?

На губах Калинина появилась саркастическая улыбка.

- Я сделал что-нибудь не так, мистер Гордон?

- Можете называть меня Алекс, - холодно сказал он и принялся расхаживать по комнате, заложив за спину руки.

- Итак, вы проследили за Гримальди до моего дома и сели в его машину. Как вы попали внутрь?

- Ожидание в машинах - это его профессия, - заметил Гримальди, и оба рассмеялись.

Алекс неожиданно сменил тему разговора.

- Что вы думаете о вашем Генеральном секретаре? - спросил он.

- О Горбачеве? Пожалуй, он мне нравится. Он не боится мечтать.

- Вы хорошо его знаете?

- Я встречался с ним в семидесятых, когда он был членом Верховного Совета СССР. Позднее он приезжал в Алма-Ату с делегацией Политбюро. Горбачев по-другому мыслит, но некоторые его идеи - перестройка, вывод советских войск из Афганистана - представляются мне чересчур наивными.

- Вы хотите сказать, что он действительно намеревается сделать это? Выведет советские войска из Афганистана?

- Он действительно хочет этого, но ему не продержаться у власти достаточно долго, чтобы успеть сделать это. Страна выходит у него из-под контроля.

- Нам, в Вашингтоне, он не кажется слабым, - возразил Алекс. Горбачев пробыл Генеральным секретарем всего два года, но он уже достаточно популярен.

- А вы что, знаете какого-нибудь Генерального секретаря, который не был бы популярен? - парировал Калинин. - Откровенно говоря, я удивлен, что Горбачев продержался на своем посту так долго. Попомните мое слово: старая партийная гвардия очень скоро даст ему пинка под зад, может быть, даже до конца этого года. И не один я так считаю: точно так же думают армия и партийный аппарат.

- Что думают о Горбачеве в КГБ?

- Сначала его приняли хорошо. Теперь чекисты его ненавидят. Морозов мечтает увидеть его мертвым. Генералы КГБ считают, что он покушается на их неограниченные привилегии и власть.

Гримальди закурил сигару и подошел к окну. Слегка раздвинув занавески, он выглянул наружу. Улица за стеклом казалась тихой и спокойной. Два автомобиля ЦРУ, припаркованных напротив входа, казались темными и пустыми, однако в одном из них ему удалось разглядеть тлеющий огонек сигареты. В каждой машине должно было быть по два агента с портативными рациями и пистолетами, которые охраняли вход в мотель.

Взгляд Гримальди скользнул дальше по улице и остановился на абстрактной картине, намалеванной на внешней стене здания компании "Финансы и Кредит". Внезапно он припомнил, что этот шедевр принадлежит кисти какого-то известного испанского живописца.

Он задернул занавески и отвернулся. Алекс продолжал мерить шагами комнату, задумчиво хмурясь.

- Итак, вы занимаетесь электронной разведкой, - сказал он. - Что вам известно о "жучках", установленных в американском посольстве в Москве?

- То, что это самая удачная операция Московского центра за последние десять лет, - отозвался Калинин.

"Уж будьте уверены!" - мрачно подумал Гримальди, посасывая свою сигару. Скандал с посольством стал чуть ли не самым громким за всю историю Лэнгли. Два придурка из числа морских пехотинцев, охраняющих американское посольство в Москве, попались в сети двух "ночных бабочек", оказавшихся в буквальном смысле сексотами КГБ. Эти олухи начали с того, что пропускали девиц в посольство и по ночам трахали их в пустых кабинетах. Затем девицы уговорили их впустить каких-то "друзей", которые принесли ящик водки, а заодно нашпиговали посольство "жучками", установили микрофон в рабочем столе посла и вскрыли сейф резидента ЦРУ. Видимо, агенты КГБ сфотографировали и расшифровали секретнейший список сотрудников разведки, которые действовали в Москве под глубоким прикрытием или нелегально, так как большинство из них бесследно исчезло за последующие два месяца. Должно быть, их просто замучили до смерти.

"И этакие болваны служат в морской пехоте, - с горечью подумал Гримальди. - Стоило русским девицам стянуть с себя трусики, как эти так называемые морские пехотинцы тут же позабыли, кто они такие и зачем стоят у входа в посольство".

Как бы там ни было, но КГБ нанес сильнейший удар по разведсетям ЦРУ. Причины провала изучали как минимум три следственные комиссии, а Государственный департамент направил в Москву сразу двух заместителей госсекретаря. Поговаривали даже о смещении посла.