Смертоносная чаша

Только желтые круги прыгают в моей голове. Они что-то мне напоминают. Обжигают огненным желтым теплом. Ах, да – желточные кувшинки, про которые рассказывал отец Стаса. Как это было давно… И я теряю сознание.

Это уже когда-то было: я так же открывал отяжелевшие веки, так же морщил лоб от невыносимой боли и так же пытался пошевелить налитыми свинцом ногами. Когда же наконец находил силы открыть глаза, то видел склоненное надо мной лицо своего товарища. Тогда я еще считал его своим товарищем. Тогда еще верил ему. И был безмерно рад, что он оказался в трудную минуту рядом со мной. Это было не так уж давно. Но это уже было. И вот сегодня это повторяется.

Я так же открываю тяжелые веки и так же вижу склоненное надо мной небритое лицо Вано. Теперь это – лицо моего злейшего врага. Лицо предателя. Лицо человека, уничтожившего не одну жизнь. И я ему уже не верю. Мое лицо кривится от злости, и я шепчу побелевшими, потрескавшимися до крови губами:

– Сволочь, сволочь, сволочь…

Он пытается что-то ответить и вдруг неожиданно исчезает. Я знаю почему. Он понимает, что я вычислил его, и пытается смыться. Я хочу задержать его, пытаюсь приподнять свою тяжелую голову, пытаюсь кричать охрипшим голосом, но издаю лишь какой-то нечленораздельный звук. И вновь проваливаюсь в черную пропасть, в которой плавают желточные кувшинки, обжигая мою голову южным теплом.

Не знаю, сколько времени я пролежал без памяти. Но, когда в очередной раз очнулся, в гостиной Толмачевского уже никого не было. Только я. И рядом – труп красивой женщины. Не скажу, что это соседство вселило в меня оптимизм, но выбора у меня не было. И я уже не знал, то ли мне приснилось небритое лицо Вано, то ли оно было на самом деле. Мой взгляд падает на короткий мохеровый шарф ярко-зеленого цвета в малиновую клетку, мирно лежащий на диване. Такой шарф из всей богемы мира носил только Вано. И я окончательно убедился, что это был не сон: Вано хотел убить меня и склонился надо мной, чтобы удостовериться, жив ли я еще. А потом почему-то испугался и сбежал. У меня нет сил броситься за ним вдогонку. Но хватает ума позвонить. Дорога каждая минута. И я, как раненый герой, ползком добираюсь до телефона и беру трубку дрожащей рукой. Пытаюсь набрать номер Порфирия. Это удается с третьего раза. Наконец слышится долгожданный голос следователя.

– Алло, Юрий Петрович? – хриплю я.

– Алло! Говорите громче, вас не слышно, – раздается мягкий, ровный голос.

– Юрий Петрович! – хриплю я изо всех сил. – Это я, Ник!

– Ник? Вы? – искренне удивляется он. – Вы что, простыли? Говорил вам, не шастайте под дождем! Особенно не по делу. А вы не послушались мудрого…

– Прекратите. И приезжайте. Вано – убийца. Если вы не поторопитесь… Он…

У меня больше нет сил говорить. Я бросаю трубку и только теперь понимаю, что не сказал, куда ехать. Но бессильно опускаю голову на пол. Мои силы иссякли, остается ждать. Рядом с трупом красивой женщины, которой уже ждать ничего не придется. Мне повезло гораздо больше, чем ей. И вообще