Гиблое место. Служащий. Вероятность равна нулю

Но внезапно железный ход расписания был нарушен. Вместо пляжа они поднялись на тринадцатый этаж гостиницы «Интернациональ», разыскали горничную и принялись в чем-то ее убеждать жестами и словами. Главным действующим лицом выступал мистер Галлиган. Подведя горничную к номеру 1305, он принялся убеждать ее, что им необходимо попасть вовнутрь. Горничная упорно отказывалась открыть дверь, жестикулируя еще энергичней и отвечая, как если бы они понимали по-болгарски:

— Не могу! Нельзя! Запрещено входить без хозяина в чужие номера!

Тогда мистер Галлиган сунул ей банкнот. Горничная возмущенно отмахнулась. Появилась еще одна купюра — горничная замахала руками и попыталась уйти. Но Галлиган задержал ее рукой и сунул сразу три купюры, заставив принять. Двери были открыты, и все трое вошли в номер.

Мистер Галлиган немедленно начал самым внимательным образом разглядывать обстановку, не прикасаясь ни к одному предмету. При этом он пользовался большой лупой. Одним словом, старый англичанин от начала до конца сыграл мизансцену «Шерлок Холмс оглядывает место преступления». Особое его внимание привлекла пепельница с тремя окурками. После внимательного их изучения посредством все той же лупы он бережно пересыпал пепел в один пакетик, а окурки — в другой. Больше ничего из номера они не вынесли, ни к чему другому так и не притронулись. После их ухода горничная опять закрыла дверь на ключ.

Сразу после этой акции семейства Галлиган генерал Марков собрал группу и ознакомил с докладом горничной.

— Хорошо, что догадались поставить оперативного работника на этаж. Виолетта Радева, из варненского управления, в роли горничной, — сказал он. — Только не будем попадаться на его дешевые номера, где он разыгрывает из себя чокнутого, или, точнее, Шерлока Холмса. Поведение его может быть запланированным камуфляжем. Заметьте, как эта невинная пожилая пара непрерывно участвует в нашей истории. Разглядывание в лупу, добыча окурков — а может, цель посещения была совсем другая. Например, проверить, на месте ли определенный знак. Или бог весть что. Этот тип все меньше мне нравится, слишком уж дерзко крутится там, где ему не место.

После небольшой паузы заговорил Ковачев:

— Хочется мне поделиться кое-чем с вами, хотя... это может ничего и не значить...

— Это мы решим сообща. Рассказывайте.

— Мелвилл не прикасалась к мылу, которое кладут в номер к приезду нового постояльца. Пользовалась своим, фирмы «Нина Ричи».

— Одобряю. И я не прикоснулся бы, когда имел бы знаменитое «Нина Ричи».

— Один начатый кусок в мыльнице над ванной и еще пять в чемодане — для двадцати дней запасец многоват, верно?

— Допустим.

— Согласитесь, что шесть увесистых кусков вполне достаточно даже для дамы, принимающей ванну два-три раза в день. К тому же у нее было пять-шесть видов шампуня.

— Красавицы чистоплотны, это известно.

— А в чемодане у нее обнаружился пакет, где еще шесть больших кусков мыла «Рексона». Вот я и спрашиваю: зачем так много мыла, притом двух различных марок, различного аромата?

— Исследовали мыло?

— Естественно. Ничего. Даже рентгеном проверили, ультразвуком просветили. Обыкновенное мыло, хотя и из самых дорогих.

— Обертки?

— Ничего. Ни шифра, ни тайнописи.

— Э, черт ее знает, может, она мыльная маньячка.

— Может, но страсть сразу к двум маркам? Для коллекции мало, для любимого мыла — много...

— Разрешите доложить, товарищ генерал, — сказал Консулов, — о положении на фронте господина Никто. Старый Ноумен ходил в гости к Галлиганам и оставался там больше часу. А доченька его прибыла в гостиницу рано и не выходила из номера всю ночь. Но вроде бы имела любовную встречу. Есть подозрения, что молодой человек вошел к ней ночью и... до сих пор не вышел. Я хочу сказать, что наши ребята не замечали, чтобы он выходил.

— А он еще у нее?

— Нет, в номере уже никого.

— Тогда... значит, они его упустили.

— Выходит, упустили. Но они клянутся, что это невозможно.

— Гм, невозможно... А старик?

— Вышел от Галлиганов около часу ночи и сразу же направился в свой номер. Нес сумку. Впрочем, с той же сумкой он пошел к англичанам.

— Нельзя ли поподробнее о молодце, посетившем дочь? — спросил Марков. — Об исчезнувшем? Это не Чиба?

— Нет, не Чиба. Этот был поменьше ростом, похудей. Наши ребята раньше его нигде не замечали.

— Товарищ полковник, как вы думаете, — повернулся генерал к Ковачеву, — Ноумен и Галлиганы из одной команды?

— Знай я ответ на этот ваш вопрос, товарищ генерал, сразу бы сказал, кто убийца.

VI. А-34

При очередной поездке на вокзал таксист Петков купил билет в купейный вагон до Софии. Как умудрился он в курортной неразберихе и толчее раздобыть себе столь дефицитное место, так и осталось тайной. Сдав машину сменщику, он возвратился домой и больше нигде не показывался.

Времени на подготовку было достаточно, чтобы обеспечить наблюдателям удобное путешествие в Софию. Консулов не без оснований вызвался в эту поездку, и просьба его была удовлетворена. А Марков сел в последний самолет на Софию — он не зря задержался целых три дня, и теперь предстояло достойно встретить Петкова.

К сожалению, нельзя было узнать, кто окажется с Петковым в его двухместном купе. Вероятней всего, случайный попутчик. Но если учесть, сколь удобны для встреч наедине первоклассные спальные купе, то становилось жалко. Особенно когда за полчаса до отхода поезда Пешо вышел из дома с черным чемоданом в одной руке и с раздутым ученическим портфелем — в другой. Уж не предстоял ли повторный обмен чемоданами? Или он просто оставит его попутчику? Или передаст ему содержимое, а чемодан прибережет для следующей операции? Так или иначе, но пришло время черному чемодану снова появиться на сцене.

Ночь прошла вполне спокойно, если говорить о первом купе, где спали Петков и его попутчик, явно болгарин. Зато из третьего купе несколько раз доносились возбужденные голоса и даже выкрики, сопровождаемые пощечинами. Там молодая пара уточняла свои отношения после курортного флирта. Но каждый раз при появлении проводника, водворявшего тишину, скандал стихал.

Поезд прибыл рано утром. Большинство пассажиров двинулось к трамвайным и автобусным остановкам, оптимисты вливались в длинную очередь на такси. Спутник Петкова с пухлой сумкой отбыл домой, где, вероятно, наслаждался кофе, прежде чем взять другую сумку и направиться в судебную палату. Не составило особого труда выяснить, что это видный софийский адвокат, который после трудного уголовного дела в Варне хочет успокоить нервы несколькими заурядными бракоразводными процессами.

Медленно, нехотя, будто не выспавшись, одним из последних вывалился из вагона Петков с чемоданом и портфелем. Без всяких колебаний он двинулся к багажному отделению, придирчиво осмотрел ячейки и столь же уверенно выбрал себе свободную. Поставил чемодан, набрал шифр, опустил монету, прислушался, как щелкнет замок. После этого он пошел в буфет подкрепиться булочками и кефиром.

Консулов, выкуривший за ночь почти пачку сигарет, тоже был голоден, но остался возле камеры хранения. Как следовало поступить?

Вещи, оставленные в ячейке, говорили о многом. Не будет же Петков возвращаться с ними в Варну? Что-то должно произойти, и произойти, возможно, сейчас, сию минуту! Консулов был достаточно осторожен, чтобы наблюдать за подопечным издалека. Номер ячейки он не различал (не говоря уже о шифре!), но расположение ее среди других запомнил точно. И когда Петков пошел в буфет, он мимоходом прочитал этот номер: А-34.

Вероятнее всего, через некоторое время покажется гражданин с точно таким же чемоданом, который знает или сейчас узнает у Петкова шифр, откроет ячейку и... Одним словом, повторится варненская история, но не в такси, а в автоматической камере хранения.