Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Экскурсионный автобус в Кострому уже ждал у бывшего здания СЭВа Совета Экономической Взаимопомощи. Сейчас здесь были новые хозяева и другая атмосфера.

- Приехали, - удовлетворенно крякнул опер за рулем.

- Ты настоящий к о р е ф а н, - Перед тем, как хлопнуть дверцей, Чернышев сунул под сидение бутылку:

- Сохранишь?

- Не обещаю.

- Ну и черт с вами. Пейте.

Группа в автобусе подобралась серьезная и не очень молодая, экскурсия была анонсирована зараннее. Чернышев и предполагал нечто подобное. Все профессиональные гиды, исключая его самого, Анастасию и Крончера, из Москвы и подмосковных городков.

Народ поднялся рано и теперь досыпал положенное. Чернышев сразу оценил ситуацию.

- Всем спать. Отбой, - объявил он, откинул спинку кресла и первый закрыл глаза.

Осмотр достопримечательностей начали с единственного сохранившегося еще с 17-го века посадского храма - "Воскресения на Дебре".

- Построенный на средства купца из посадских людей, он и сегодня поражает своим обликом, проникнутым жизнерадостностью и приветливостью. Сейчас прошу всех выйти...

Чернышев не слушал - у него были иные заботы. Анастасия спала.

Экскурсовод - миниатюрная девица в шубке и в лисьей шапке под купчиху смотрела в их сторону с явным неудовольствием.

Виктора это мало заботило. Вскоре ему и Анастасии предстояло покинуть автобус.

Он глянул назад, на израильтянина. Тот что-то быстро чиркал в блокноте, пряча от своего соседа, беспрестанно задававшего вопросы экскурсоводу.

После Воскресения на Дебре поехали к Молочной Горе.

Виктор посматривал на дорогу. Он знал Кострому: в свое время не раз приезжал сюда с бригадой министерства.

Вот дореволюционное здание Присутственных мест, потом в нем разместился Горисполком. Бывшая Гауптвахта - изящная архитектурная игрушка. Сбоку - убегающие аркады Торговых рядов, лавки, колоннады, витрины...

Управление внутренних дел находилось чуть в стороне от центра в невыразительном и безликом здании, построенном в конце пятидесятых. На фоне живописной старины оно выглядело, как чеховский человек в футляре на красочном маскараде.

Завидев круглый центральный сквер - "Сковородку" и дальше знаменитую, начала прошлого века пожарную каланчу, Чернышев потормошил спутницу.

- Настя, просыпайся...

И сразу повысил голос, чтобы водитель мог его слышать.

- Командир, останови-ка здесь. Мы выйдем...

Экскурсоводша в лисьей шапке была явно шокирована его беспардонностью, но Чернышев уже вставал, пропуская вперед Анастасию.

Алекс хотел тоже подняться, но Виктор остановил его жестом руки:

- Встретимся перед ужином. В гостинице.

Сверху он случайно заглянул в блокнот Крончера: и как они потом там разбирают свои крючечки и к тому же еще справа налево...

Гостей из Москвы принял предупрежденный Москвой полковник: он курировал уголовный розыск. Чистюля, с гладким, чистым лицом и тщательно ухоженными волосами, он старался говорить по-деловому и бесстрастно.

Анастасия перехватила на себе его цепкий мужской взгляд и безошибочно, чисто женским чутьем усекла: " Ни одной юбки не пропустит..."

Полковник был человеком действия, искусством разговора владел не особенно.

- Как я понял, вас интересует убийство Бутрина, напарни ка Панадиса?

Чернышев кивнул.

- Это случилось в декабре...

Полковник говорил лаконично, но точно и понятно. Как водится среди тех, для кого выезд к трупу - дело повседневное и привычное, место присшествия обрисовал скупыми бесцветными мазками.

- Нам позвонили, что человек замерз. Где-то уже часов в семь утра. Люди как раз пошли на работу. Мы выехали. Нашли. Прямо на тропинке, в снегу...

Обращался он как бы к Чернышеву, но Анастасия без труда ощутила настоящий адрес, хотя полковник на нее больше уже и не смотрел.

Чернышев долгое время проработал на з е м л е, в низовых подразделениях и легко представлял себе, о чем говорил полковник.

Погибших зимой находили в типичных позах: съежившихся, свернувшихся "калачиком". Особенно часто это бывало с теми, кто замерзал пьяный: такие лежали на спине или на боку, подняв плечи, лицом вниз...

- А тут, - полковник голосом выделил главное, - сидит на корточках, обхватил себя руками. Голову уткнул в колени. Я сам выезжал...

Полковник помолчал, взглянул на Чернышева: пока понятно?

- Когда труп увозили, судмедэксперт подозвал меня: кровь под одеждой.

Кто-то позвонил, полковник поднял трубку. Разговаривал недолго, потом без объяснений отключил телефон.

- Еще много крови оказалось в обуви. Он был в теплых сапогах... Я дал команду: "Ищите кровь вокруг. Где-то хоть капля да пролилась..."

Чернышев не проронил ни слова и полковник его зауважал: значит, разбирается!

- Оперативники разошлись по близлежащим улицам. Нигде ни одного пятнышка...

Чернышеву все это было знакомо.

- Первую каплю обнаружили в метрах в ста пятидесяти от трупа. Крошечную! С булавочную головку! Она сразу и дала направление...

Он многозначительно вздернул брови.

- Всех послали в ту сторону. Следующую каплю нашли метрах в пятидесяти. Так и пошли...

Чтобы намекнуть, что они не байки слушать пришли, а по делу здесь сидят Анастасия воспользовалась паузой:

- Кто он, этот Бутрин?

Но полковник был тертым калачом и, чтобы поставить ее на место, сделал вид, что не слышит.

- Вышли на улицу Симановского, к ресторану. За углом нашли целую лужу замерзшей крови. Видно, тут ему и нанесли удар ножом.

- И все же, что он представлял из себя, убитый? - настойчиво повторила Настя.

Полковник отвел взгляд от Чернышева.

- Бутрин? Коллекционер. Торговал раритетом. Разъезжал по стране...

- А что его связывало с Панадисом? - теперь уже спрашивал Чернышев.

- Их видели в тот день вместе в ресторане. Правда, Панадис ушел в гостиницу раньше и из номера не выходил. А Бутрин не вернулся вовсе.

Полковник сухо поджал губы. Он был раздасадован.

- Ночью кто-то звонил в скорую, в областную больницу, разыскивал Бутрина. А ведь у него в Костроме никого знакомых нет...

- А откуда он сам?

- Жена живет в Нижнем Новгороде. Рассказала, что

примерно за неделю кто-то позвонил ее мужу. Сообщил, что подвернулось что-то интересное. Бутрин сказал ей, что едет на пару суток. Наш опер был там в командировке. Похоже, жалеть там о Бутрине особо некому: дети взрослые, жена молодая. Вторая или третья...

Полковник мельком окинул взглядом Анастасию и, давая понять, что разговор подощел к концу, спросил:

- Вы приехали вдвоем?

Чернышев кивнул. Сейчас это не имело значения. Его интересовало другое: что связывало Панадиса с любителем антиквариата, убитым ударом ножа неподалеку от ресторана, где они вместе ужинали...

- Из Москвы звонили о троих... - недоуменно окинул их взглядом полковник. И Анастасия невольно смутилась.

- С нами действительно еще один, иностранц. Мы его отпус тили. У него свои дела в Костроме...

Полковник посмотрел на часы:

- Как вы отнесетесь к предложению пообедать?

Чернышев досадливо мотнул головой.

- Мы не кайфовать приехали. Пусть нам сначала покажут розыскное дело. А там уж решим, что делать...

Обедали поздно вечером. Вместе с Крончером, остановившись возле первого же попавшегося по пути кафе.

Ни шиком, ни славянской экзотикой оно не отличалось: больше того, само название его теперь звучало здесь, в центре России, неожиданно актуально: "Кавказ".

Собирались тут, в основном, завсегдатаи: одна и та же, приезжающая с далекого Юга публика. По стенам были развешаны репродукции и цветные фотографии заснеженных гор и ущелий. Зато чеканка на стенах была воистину отменной.

Вряд ли, Анастасия с Виктором это заметили, но Алекс оценил сразу:

- Я таких у нас и в черкесских селах не видел.

- А черкесы-то у вас откуда?