Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Он играл роль старшего брата: из тех, кому приходится за все платить самому и кто не собирался дать себя одурачить.

Панадис явно старался выиграть время.

- Я не вполне понимаю...

- Во сколько обойдется операция? - Слова Виктора прозвучали еще резче.

- Дорогой Виктор,- голос у Панадиса был мягок и нетороплив, - сумма, конечно, может отпугнуть...

- Это от чего же ? - без всяких церемоний перебил Виктор. Он держался в образе. - Вы продаете - мы покупаем. Вы же не приходите в магазин, если у вас нет денег ?! В особенности, в дорогой...

- Уверяю вас, - устремил на него взгляд своих внимательных глаз Панадис, - вовсе не в такой дорогой...

- Ну уж нет... - помахал перед своей физиономией указательным пальцем Виктор, - в дешевый мы бы не пошли ! В дешевом пусть другие покупают . В особенности, - почки.

Последние слова он произнес так, словно собирался схватить Панадиса за шиворот перед тем как нанести скуловоротный удар.

Панадис энергично запротестовал.

- Вы меня не поняли. Я хочу сказать, что у нас вы получите высочайший профессионализм и скромную цену. Мы воспринимаем свою деятельность,прежде всего, как миссию. Благородную и гуманную...

На лице у Виктора, как аляповатая вывеска, засветилась ироническая ухмылка.

- Я так и не услышал, сколько ? - одернул он Панадиса.

- Я сделаю все для вас и вашей сестры, - сказал Панадис, словно погладил тигра по шкуре и обволакивающим взглядом желтых глаз охватил ладную фигурку гостьи, - поверьте мне...

- Верю ! - хмыкнул Виктор - Сколько ?

- Пятьдесят. Для вас. Это стоит для всех других вдвое больше...

Узенькие щегольские усики на круглом, ухоженном лице Панадиса собрались в острую щеточку. Ему не нравился этот тип: слишком крут. Из тех, что не церемонятся. Но и Панадис был не из трусливых.

Чернышев бросил на него колючий взгляд.

- Дороговато они стоят, ваши гуманность и благородство...

Панадис поморщился и поспешил улыбнуться, прикрыв неловкость шутливым тоном.

Виктор остановил на Панадисе немигающий взгляд.

- В баксах, естественно?!

Тот деликатно приподнял и опустил белесоватые брови.

- А гарантии ? - Виктор проговорил хрипловато. Слова вылетали у него из рта, как булыжники.

Панадис разочарованно развел руками: на его лице возникло выражение мягкого и деликатного упрека:

- Ну, зачем же так ?- Поза и тон его были образцом интеллигентной терпимости.

Панадис не то, чтобы боялся - не любил таких людей. На них его манеры интеллигентного щеголя и пижона действовали скверно, и он платил им той же монетой, но по-своему: скользкой неуловимостью.

Он вздохнул:

- Дорогой Виктор, я уже говорил вам: у нас работают иностранные специалисты. Не только хирурги и анестезиологи, но и патологи и лаборанты. Все , все, все будет сделано на самом высшем уровне ! Перфектно...

И потом добавил торопливой скороговоркой:

- Да поймите же вы, наконец ! Мы заинтересованы в успехе, а не в скандале. Представляете, чем все это может кончиться, если последует хоть один провал?! Это говорю вам я, доктор Панадис...

Чернышов всем видом показал, что его это не убедило, не доверчиво покачал головой.

- Когда и где операция ? - спросил он коротко.

Панадиса передернуло от неприязни, но он все еще пытался сохранить за собой роль светского человека, перед которым стоял хам и простолюдин.

- В Таллинне. Я извещу вас за два дня.

Густую от напряжения тишину грубо прорезал телефонный звонок. Панадис поспешно, словно чтобы успокоить себя, поднял трубку и лицо его снова приняло светское выражение.

- Да, профессор ! Конечно, профессор ! Нет - нет, я сейчас немножко занят, - голос его слегка оплавился от симпатии, - У меня здесь близкие друзья !

Кокетливо улыбнувшись, - каков я ? - он лукаво взглянул на посетителей и тут же отвел взгляд.

- Мы с вами обсудим это за ужином. Я знаю очень неплохой ресторан, куда не прочь забрести даже такие гурманы, как вы...

- Извините, - сказал он, гася улыбку, как автомобильный фонарь и переходя на несколько усталый тон разочарованного сноба.

Виктор наморщил лоб, словно вспоминал что - то очень важное, и, наконец, его осенило:

- А, если, скажем, трансплантант достанем мы сами?

Панадис смешался.

Интеллигентному человеку всегда трудно с простолюдином: такие работают не мозгами, а кулаками. И он еще раз убедился: как не шлифовать питомца городских трущоб, аристократа из него не сделаешь.

- У вас связи еще с кем - нибудь ? - осведомился он.

Чернышев его успокоил:

- Зачем же ? Есть и другие способы...

Он подошел к вешалке, полез во внутренний карман своего пальто и достал свернутую газету. Развернув, показал Панадису отчеркнутое флоумастером объявление:

"Срочно ищу донора для пересадки почки. Заинтересованных просят связаться..."

Ниже был номер телефона.

Панадис мгновенно впился в него взглядом.

- Или, может, вы орудуете только своими ? - сверкнул взглядом Виктор.

Панадис посерел. Узенькие щегольские усиики обвисли, в желтоватых глазах запестрели еле сдерживаемые пятна гнева. Чудовищно, как матерщина в светском салоне, звучало само это слово -"орудуете". Зловещим приставленный, как нож под ребро, вопрос. Но тут вмешалась Анастасия. Застенчиво улыбаясь, глядя на Панадиса, извинилась.

- Давайте, останемся друзьями...

Она просительно смотрела на Панадиса, и весь ее вид говорил, насколько она огорчена таким поворотом событий.

- Не обращайте на него внимания, доктор. Он стал таким после Афганистана. Везде видит врагов, засады, подвохи...

Она ласково притронулась к руке брата и, наклонившись, чмокнула его в щеку.

Щупальцы гнева медленно оставляли вышедшего из себя Панадиса, лицо обретало прежний цвет.

- Ладно, доктор, - извиняющимся тоном произнес Чернышев, - мы будем держать вас в курсе дела. Между нами - я не очень верю, что кто - нибудь откликнется на наше объявление...

Глядя на Анастасию, Панадис умильно развел в стороны руки и, чувствуя привычную уверенность, предложил.

- Я, все - таки, хотел бы поднять тост. За успешную операцию. И - за очень приятную встречу, - добавил он игриво.

Панадис открыл бар, вытащив оттуда бутылку и рюмки, и небрежным жестом иллюзиониста разлил по бокалам желтую смолу коньяка.

- Ваше здоровье, милочка ! - растроганным голосом произнес он.

Чернышев проглотил коньяк сразу. Анастасия, сделав неско лько коротких глотков, поставиа рюмку. Панадис посасывал жид кость как обжигающий своим холодом лед.

- Мы с вами сразу созвонимся.

- Вы уезжаете ? - встрепенулся Панадис.

- Это здесь, в Подмосковье, - улыбнулась Анастасия. - И не надолго...

У гостиницы они появилсь чуть раньше срока.

Трудовая жизнь столицы уже началась.

Молодые энергичные парни - новые дворники, гордость мэра Москвы Лужкова, быстро счищали снег с тротуара.Сбоку, у края мостовой медленно ползла снегоуборочная техника.

Худой и высокий израильтянин - как его там, Крончер? - капитан израильский полиции в штатском - уже ждал у входа. На этот раз он был без своего рюкзака.

Чернышев посмотрел на него внимательно.

После "Шереметьева" они еще так и не разговаривали.

- Давай, садись, Алекс... -он приспустил стекло на двери.

Чернышев и Анастасия сидели в обычной "девятке". Он - рядом с водителем, она - сзади. Машину вел опер, приятель Чернышева, они были однокашники, вместе пришли в ментовку, сидели в одном кабинете.

Виктор предпочел не связываться с дежурным по Управлению и не заказывать транспорт. Тогда бы наверняка опаздали...

Алекс бухнулся на заднее сидение рядом с Анастасией.

В зеркальце над головой Виктору было видно смуглое, с черными углями глаз лицо Крончера и нос, напоминавший картофелину.

Опер рванул машину.

Время было раннее и не располало к разговорам. Гнали через Новый Арбат. Выпавший за ночь снежок уже успел смешаться с грязной мокрой кашей на мостовой. Но на газонах, между рядами не открывшихся еще магазинов, платных стоянок и проезжей частью он лежал чистый, нетронутый и отдавал голубизной...