Псевдоним для героя

ть смутилась, не зная, как поступить, но любопытство взяло вверх, и она забрала конверт. Открыв, достала сложенный пополам листок. Прочитала и подняла на Шурика удивленные, но чуть потеплевшие глаза. – Это настоящая? Где ты взял?

– Настоящая… Печать, подпись? Никакой липы. А где взял, там уж нет… Подарок это тебе от нас.

– От кого от нас?

– От меня и… Гены.

– Гены?

– Бетона. Пять минут беседы с твоим докторишкой и… Это видеть надо было.

– Подожди, я читала. Бетон утонул…

– Опечатка…

Из комнаты вышел молодой человек. Шурик вспомнил, что встречал его в больнице.

– Коля, это Саша. Саша, это Коля. Очень приятно.

– Будут еще проблемы, телефон знаешь. Бетон, конечно, не святой, но, увы, пока без него никуда. Так уж получается. Гуд лак. Учись на пятерки.

Шурик чмокнул Машу в щеку и сбежал по лестнице.

Да, я не Бригадир…

Маша посмотрела ему вслед и едва слышно прошептала: “Спасибо”.

– Эй, папик! Нашел где лечь! Тебе что, гостиница тут?

Генка проснулся, открыл глаза, посмотрел наверх. Над ним стоял главарь вокзальных попрошаек по кличке Фурункул, следивший за их трудовой дисциплиной и не допускавший чужаков на вокзал города Угробинска. Он озлобленно пялился на Генку, держа руки в карманах дерматиновой куртки, усеянной голубиным дерьмом и прожженной в нескольких местах.

– Не понял, что ли? – повторил Фурункул, несильно поддав Генке ногой, – иди в парк дрыхни или плати за крышу.

Генка подскочил с картонных коробок, на которых лежал, выставил пальцы и заорал:

– Ты, баран, думай, с кем разговариваешь! Я Бетон, понял?! Бомж в законе! Я тебя щас по стене размажу! Сам в парк иди! Я таких, как ты, пачками гасил!

Фурункул осадил, вытащил язвенные руки из карманов и принял оборонительную стойку.

– Мужик, погоди…

Внезапно Генка замер, что-то вспомнив, опустил руки и совершенно спокойным тоном произнес:

– Да ладно, пошутил я… У меня портвешок есть. Давай дернем за знакомство. Я Генка. Из Ростова.

Фурункул облегченно выдохнул.

– Так бы и говорил сразу. Выпить не откажусь, раз угощаешь.

– Угощаю. – Генка достал из-за пазухи початую бутылку “Каберне”. – Вон скамеечка пустая. Аида. Закуски нет, могу чесночку дать.

Вокзальный авторитет согласно кивнул головой, и господа, обмениваясь негромкими фразами, степенно направились в сторону парка.
* * *

– Мама, да успокойся ты! Не плачь! Ну что ты, в самом деле!… Никто наш дом не снесет. Да мало ли что они решили… Построят дорогу в другом месте… Это мы еще посмотрим; Отец как, нормально? Слава Богу. Лишь бы не болел… Ну что ты опять! Все нормально будет, я уже тут кое-что делаю. Не переживай, на улице не останетесь, обещаю. Все, мам, пока. Отцу привет. Приеду, приеду. Через недельку где-то. Сейчас с делишками разберусь и вырвусь. Целую… Не плачь, мам…

Шурик положил трубку.

– Что случилось? – взволнованно спросила Тамара.

– Какую-то магистраль хотят через Малую Шушеру пустить, коммерческую. А она как раз через наш дом проходить будет. Дом, соответственно,