Близнецы-соперники

ом: молодой талантливый стратег, выходец из богатейшей и влиятельнейшей семьи. Он стремительно взбирался по служебной лестнице к верхней ступеньке, которой заслуживал по праву. Его вернули на родину для нового назначения, что на языке Пентагона означало: «Это наш человек. Надо за ним приглядеть. Богатый материал для будущей вакансии в Комитете начальников штабов. Еще два-три боевых задания — где-нибудь в неопасных районах на непродолжительный срок — и военный колледж».

Пентагон никогда не отказывался увенчать лаврами такого, как он, особенно если это были заслуженные лавры. Армии требовались молодые офицеры из богатых кланов, чтобы укрепить ими военную элиту.

Однако, как бы его ни ценили в Пентагоне, когда он прилетел из Вьетнама в Калифорнию семь лет назад, в аэропорту его встретили ребята из военной разведки. Они привезли его к себе в контору и дали почитать газету двухмесячной давности.

На второй странице он увидел репортаж о мятежах в Сан-Франциско. К репортажу были подверстаны фотографии участников мятежа. На одной была изображена группа штатских с лозунгами в поддержку восставших призывников. Одно из лиц было обведено красным карандашом.

Это был Адриан. Невероятно, но и в самом деле он. Ему там нечего было делать, он заканчивал юридический колледж. В Бостоне. Но он был не в Бостоне, а в Сан-Франциско и укрывал трех дезертиров. Вот что тогда сказали ребята из армейской разведки. Его брат-близнец работал на врага! Черт побери, все волосатики и дезертиры работают на врага. И вот чем, оказывается, занимается его брат! Да, Пентагон не будет от этого в восторге. Господи! Его родной брат! Его близнец!

Агенты военной разведки доставили его в Сан-Франциско, и он, сняв военную форму, отправился на поиска брата в Хейт-Эшбери — район, облюбованный калифорнийскими хиппи. Скоро он нашел Адриана.

— Они же не мужчины, а просто подростки, которым забили голову всякой чушью, — говорил ему Адриан a тихом баре. — Им даже не объяснили, какие у них есть права на альтернативную службу. Их просто загрузили в вагоны и повезли.

— Они принесли присягу. Как и все. Нельзя сделать для них исключение, — возражал Эндрю.

— Ох, да перестань. Двое из этих троих понятия не имеют, что вообще эта присяга означает, а третий передумал. Но их никто и слушать не хочет. Военная прокуратура мечтает устроить показательный процесс, а защита не хочет поднимать лишнего шума.

— Иногда показательные процессы необходимы, — настаивал солдат.

— Но закон говорит, что они имеют право на компетентного адвоката, а не на солдафонов-забулдыг, которые хотят казаться чистенькими.

— Хватит, Адриан! — прервал он тогда брата. — Сейчас идет настоящая война! И стреляют настоящими патронами. Из-за этих подонков там гибнут люди.

— Если они не отправятся туда, погибнет меньше людей.

— Не меньше! Потому что в таком случае те, кто сейчас там, начнут задавать себе вопрос: почему они там?

— Может быть, так и надо?

— Послушай, ты говоришь о гражданских правах, не правда