Утраченные звезды

— Либерал-демократы отобрали у нас народное государство и Советское правительство и противопоставили трудовому народу буржуазных правителей во главе с Ельциным, подчинив всех их частному капиталу. Последний пример. Пользуясь своим политическим влиянием и экономическим господством над правительством и президентом, капиталисты освободили себя от налогов на миллионные и миллиардные доходы и обложили нищих трудовых людей тринадцатью процентами подоходного налога с заработка, повышением тарифной платы за жилье и коммунальные услуги, на газ, электроэнергию, на пассажирские билеты, почтовые и радиотелефонные услуги и еще на черт-те знает на что, даже на ритуальные потребности. Под таким давлением магнатов капитала правительство буржуев с безумной легкостью лишила трудовых людей бесплатного жилья, бесплатного медицинского обслуживания, бесплатного обучения детей, дешевых транспортных услуг и жилищно-бытовых услуг, оплачиваемого отдыха и отпуска, доступного пользования учреждениями культуры и искусства, и спорта, и все это сделано в угоду частных владельцев капитала, чтобы сократить отчисления от их прибылей в пользу трудовых людей, не пошатнуть их экономического господства. Но и этого магнатам еще мало. Они загоняют через правительство трудовой народ в ярмо внутренних займов под двести-триста процентов годовых, это в дополнение к долларовым зарубежным займам. Прибавьте к этому ежедневный грабеж с помощью рыночных цен. Вот теперь представьте, в каких условиях обираловки мы живем, как изощренно высасывают наши мышцы, какими порциями заглатывают нашу энергию, каким порядком вгоняют нас в гроб по миллиону человек в год. Насильственным образом, оказавшись из социализма в капитализме, мы наглядно убеждаемся, какая между ними разница. При социализме, в условиях общественной собственности все, что создавалось нашим трудом, доставалось нам, людям труда, в виде социального удовлетворения нашей жизни. При капитализме, в условиях частной собственности на средства производства, все, что создается людьми труда, достается, а вернее, присваивается капитализмом, а наши социальные права, как все другое, превратились в одночасье в товар, который нам же, его производителям, недоступен из-за дороговизны цен. Но если социальные права человека сведены к товару, стало быть, и человек, естественно, превращается в товар. Вот к чему капитализм низводит человеческие достоинства людей труда — к простому рыночному товару, который можно пинать ногами, выбросить на помойку, словом, его можно оценить в долларах, а можно и пренебречь как гнильем, как дерьмом. Мы только не хотим признавать свою рыночную стоимость, так как это несовместимо с человеческими представлениями о людской ценности. И правильно, что мы все капиталистические нормы нутром не принимаем, хотя телевидение и всякие разукрашенные журнальчики и газетки нашу рыночную товарность усиленно вбивают нам в сознание. После этого должно быть всем понятно, что наши социалистические социальные права это были те звезды, которыми нам светил социализм. Теперь нам за все отобранное у нас надо бороться — и за правду, и за свободу, и за социальные права, и никто, кроме нас самих, в нашей борьбе не поможет. Своими митингами мы громко заявляем, что мы, трудовой народ избираем путь борьбы за свет наших звезд, звезд социализма. И мы не сойдем с этого пути. Наш путь — это социализм, он светит нам путеводным маяком.

Петр Агеевич на некоторое время умолк, обвел толпу искрометным взглядом с высоты своего стояния, обернулся назад в сторону заводских рабочих, как бы спрашивая их поддержки, и оттуда несколько голосов крикнули:

— Говори дальше, Петр Агеевич! Крой правду-матку!

По ходу своей речи Петр Агеевич внимательно всматривался в лица своих многотысячных слушателей и на всех лицах видел не только внимание к его речи, но и понимание, и одобрение того, о чем он говорил, и согласие с его словами. Иногда он встречался с отдельными слушателями взглядом и видел в их глазах не только понимание и согласие, а и поощрение, и призыв, и встречное движение души. Такое отношение людей к его речи подогревало его воодушевление, и слова его облекались в более яркое и проникновенное свечение. Порой он протягивал к людям руку с открытой ладонью, проводил ею полукруг над головами людей, словно равномерно рассеивал над ними горячие искры своих слов. Моментами он обращал свой взгляд к девчатам из магазина и видел в их лицах веселое одобрение его восторженно смелого ораторского образа, так неожиданно открывшегося перед ними.

Но чаще всего он обращался своим горячим словом к жене и пылающим взором как бы спрашивал: Так ли надо, Таня? О том ли следует мне говорить с этими тысячами людей? кажется, еще жарче воспламенялись его щеки, и еще неистовей сверкали его пламенные взгляды, призывая людей к поиску правды и к сплочению сердец. Так, так, милый! — отвечали ему ее глаза, блестя жаром любви и нежности.

Соседка, стоявшая рядом нею, рослая, стройная, черноволосая женщина, с большими карими глазами несколько раз с любопытством взглядывала Татьяне Семеновне в лицо и вдруг негромко спросила:

— Вы не влюбились, часом, в Золотарева?

— Влюбилась и давно, — не оглядываясь на соседку, ответила Татьяна.

— Что, знали его раньше?

— Да, знакома.

— Должно быть, умный и смелый человек, — снова заметила соседка с теплотой в голосе.

— Вам он тоже нравится? — уже с лукавством спросила Татьяна Семеновна.

— Да, — такие люди только и нужны нам, — и, встряхнув черноволосой кудрявой головой, с серьезным взглядом добавила: — Только такие и могут зажигать наши замшелые души и мышиные сердца.

Татьяна Семеновна благодарно кивнула ей головой, потом посмотрела ей в лицо продолжительным взглядом, словно желала запомнить его.

— Товарищи! Дорогие мои друзья! — произнес Петр с некоторым напряжением в голосе новое свое обращение к толпе. — Сегодня на многолюдном митинге мы одержали свою первую, пусть еще небольшую, но знаменательную победу. Я бы назвал ее нашей первой рабочей победой, первой классовой победой, потому что она одержана над капиталистом, пусть даже местным, но он является представителем владельцев частного капитала, уже плотно присосавшегося к нашим рабочим мускулам. Мы не должны сомневаться в том, что за нашим митингом, о котором знают чуть ли не все жители города, следят не только рабочие других предприятий, но и хозяева этих предприятий. И каждый из них будет делать из результатов нашего митинга для себя свой вывод. Они обсудят его со своих классовых позиций и придумают какую-нибудь новую пакость, вроде новой либерально-буржуазной партии для своего социально-классового объединения. И увидите, эта партия будет против нас, хотя и будет прикрыта каким-либо лицемерным, хитрым названием наподобие гайдаровского Выбора России или элдепэровщины-жириновщины. Такой урок они извлекут из нашего митинга, и присмотритесь: каждая из этих партий так или иначе создается против нас, рабочих людей, чтобы нас задурманить, разобщить, отвлечь от организованной классовой борьбы, породить в нашей среде отступников под названием ренегаты. Это классический буржуазный метод борьбы против трудового народа. Нам, рабочим, во всех пробуржуазных партиях следует хорошенько разбираться, мы должны чутьем слышать, что в них заложено представителями буржуазии.

Петр Агеевич на минуту прервался в своей речи, встал в вполоборота к одним и другим слушателям, поднял выше головы руку с вытянутым указательным пальцем, точно указывал куда-то вверх, и сказал:

— Но в первую голову наш митинг сегодняшний должен стать хорошим уроком для нас самих. В чем он состоит, этот наш урок? А в том, что победу мы одержали благодаря нашей массовой организованности, благодаря нашей общей активности, благодаря, нашей общей солидарности с работниками больницы и с теми больными, которые не смогли получить нормальное лечение от голой, пустой больницы, от безоружных врачей. Давайте на этом уроке скажем себе, что крепко запомним его, и будем закреплять и в других делах массовыми организованными требованиями и не в порядке кухонных возмущений, а в порядке массовых уличных требований и протестов. Довольно! Десять лет мы терпели, время приспело выходить на улицы! Причем, люди возлагают на наш коллектив роль зачинателя рабочего движения. Позавчера мне один знакомый из автотранспортников сказал, что если наш Станкомашстрой покажет пример массовости и организованности в рабочем движении, он всколыхнет весь город, за ним, как за флагманом, встанут и другие рабочие коллективы, и настрой политической погоды в городе перейдет к рабочим. Так что давайте, друзья, поможем сами себе и покажем пример другим. Спасибо вам за внимание.