Польский детектив

Они приехали минут через пятнадцать. Пожилая, плотная женщина была явно перепугана.

— Не бойтесь, — успокоил я ее. — Вы работаете уборщицей в доме номер восемьдесят пять по улице Копьеносцев?

— Консьержка я, там есть такая маленькая комнатка…

— Ну хорошо, все равно. Вы пана Качиньского помните?

— Да, Господи, как его не помнить, это американец…

— Не американец, а всего лишь поляк из Соединенных Штатов. Вы тогда сказали, что его не навещал…

— Я не говорила, что его никто не навещал, я только сказала, что никогда его ни с кем не видела, он был такой странный — все один и молчит. Но всегда давал мне не меньше двадцати злотых, когда я вызывала для него лифт…

— Пани Кацперская, — прервал я ее, — посмотрите внимательно на эту фотографию и скажите: вы не видели, как этот человек приходил в ваш дом?

Кацперская надела очки и с любопытством уставилась на фотографию Новака, которую при обыске милиционеры нашли в ящике стола.

— Да, помню, — сказала она наконец. — Он пару раз бывал в нашем доме. Даже как-то дал мне пятьдесят злотых, я ему открыла дверь внизу, это было уже после одиннадцати вечера, так что я это хорошо помню. Очень милый пан.

— У вас хорошая память, пани Кацперская, жаль только, что вы не спросили, к кому он идет.

— О, Господи, спросила, конечно, — а он подмигнул и сказал: милая пани, вы же сами понимаете!

— И вы поняли?

— Боже мой, разумеется, поняла. Он ходил к этой девице с пятого этажа, к ней часто приходят мужчины… Понятное дело, на какие деньги она купила себе квартиру?

— Прекрасно, это все, — обратился я к Роману. — Проверьте у этой «девицы с пятого этажа», бывал ли у нее Новак. Могу вам заранее сказать, что не бывал, но вы на всякий случай спросите. Новак приходил к Качиньскому договариваться насчет продажи дома в Константине. Это была серьезная операция: почти на два миллиона. План был продуман безупречно.

— Но… я только одного не понимаю, — начал Роман.

— Погоди. Я знаю, о чем ты думаешь, но этого можно было ожидать, здесь мы ничего не найдем. Точно так же можно было предвидеть, что в адвокатских коллегиях мы не найдем того, кто вел дела Качиньского. Подготовьте публикацию о розыске Новака. И ордер на арест Станислава Хамского. Я все подпишу через два часа. Но сначала мне надо кое-куда заехать. Оттуда я вернусь прямо в комендатуру.

— Это все, — мужчина в рабочем халате поглядел на меня, ожидая дальнейших указаний.

Я еще раз перебрал цветные фотографии, сделанные в Соединенных Штатах, несколько документов, касающихся квартиры, которую Качиньский купил в фирме «Локум», письмо из Колорадо-Спрингс и счета за телефонные переговоры. «Он редко звонил», — подумал я, суммы на бланках не превышали ста злотых.

— Никакого блокнота… ничего? — спросил я.

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Есть еще молитвенник и две книги, — он подал их мне.

Значит, и здесь он позаботился о том, чтобы уничтожить все следы. Я машинально взял молитвенник и открыл его. Между страницами лежал обрывок бумаги. Он вылетел и упал на пол. Мужчина наклонился и поднял этот клочок. Я взглянул и спрятал его в карман.

— Спасибо, — сказал я. — Это именно то, что я искал. Я дам вам расписку и заберу эту бумажку с собой.

Он пожал плечами и начал собирать вещи со стола в пластиковый мешок. А я уже бежал по ступенькам к машине.

В окнах виллы горел свет. Роман толкнул калитку. Она была открыта. Мы подошли к двери, я нажал кнопку звонка. Увидев меня, Януш отступил. Заметил, что нас трое и все понял.

— Ты мог бы избавить меня от такого эскорта, — сказал он, и, честное слово, в его голосе я услышал упрек. Он не опустил глаза под моим взглядом.

Милиционеры ловко надели на него наручники. К вилле подъехала другая машина с оперативной группой, которая должна была произвести обыск.

— За что я арестован? — спросил он со спокойствием, которое потрясло меня.

— За незаконную торговлю недвижимостью, а также убийство Анджея Зволиньского. Кроме того, за мошенничество, в результате которого Юзефу Качиньскому был нанесен материальный ущерб в размере почти двух миллионов злотых. Предположительно — соучастие в убийстве Юзефа Качиньского, это мы еще выясним. Я считаю, что для одного ареста вполне достаточно.

Он сделал резкое движение в сторону двери, как будто в последнее мгновение ему в голову пришел какой-то отчаянный план, но, увидев на крыльце рослого сержанта, обмяк.

— Вы ничего не докажете, — сказал он спокойно. — Тебе придется помучиться, чтобы состряпать обвинительное заключение по этому делу.

Я покачал головой.

— Уже не мне. Я свое сделал. Я не верил до последней минуты, но приходится быть последовательным. И идти до самого конца.

Его вывели. На пороге он обернулся еще раз.

— Ты можешь меня навестить, — сказал он с иронической улыбкой. — Я буду очень рад тебя видеть.

Наши взгляды встретились.

— Не знаю, будет ли время, — твердо ответил я.

Мы сидели впятером в кабинете шефа, который пил свой утренний кофе. Роман курил одну сигарету за другой. Амерский торопливо записывал каждое слово у себя в блокноте. Только Патера из Воеводской комендатуры сидел неподвижно, слушал.

Я говорил тихо и очень спокойно:

— Есть люди, которые всегда, в любое время и в любом месте чувствуют обстоятельства, благоприятствующие обогащению. Именно таким человеком был, к сожалению, нотариус Зимецкий. Говорю: к сожалению, потому что он был близким другом — моим и Анджея Зволиньского. Как юрист он прекрасно разбирался в законах. Поскольку родители еще в молодости хорошо обеспечили его, он имел свободные деньги. Само по себе еще ни то, ни другое не может толкнуть человека на преступление, но Зимецкий, увы, считал, что оправданы любые поступки, если только они могут принести ему выгоду.

Не сразу он пустился на рискованные комбинации. Думаю, долгие годы был образцовым нотариусом. Тем не менее он уже тогда сталкивался с ситуациями, в основе которых было сложное, а часто и вовсе не урегулированное правовое состояние строений. Это и привело его к мысли, что он мог с выгодой употребить свои знания.

Со Станиславом Хамским, в ту пору частным подрядчиком, он познакомился при строительстве своей виллы. Зимецкий быстро понял, что перед ним специалист не только по укладке кирпича. Хамский, в свою очередь, пришел к выводу, что знакомство с нотариусом, имеющим доступ к интересующим его документам, — это шанс, который ни в коем случае нельзя было упускать.

Окончательно сблизило их вот что. Хамские давно уже спекулировали квартирами. В это время Зимецкий, роясь в кадастровых книгах, обратил внимание на дом номер 17 по улице Лесной, владелец которого, выехавший в Англию перед войной, не подавал никаких признаков жизни. Вскоре после этого Зимецкий поехал в Англию. Зная адрес владельца дома, он решил воспользоваться моментом и установить с ним контакт. И тут подвернулся тот самый счастливый случай: оказалось, что человека этого давно нет в живых, он умер двадцать лет назад. А поскольку за это время никто не предъявил своих прав на дом, Зимецкий здраво рассудил, что дело — совершенно безопасное. У него уже была вилла, построенная Хамским, а жену в свои махинации он вмешивать не хотел. Он договорился с Хамским, и они заключили выгодную для обоих сделку. Зимецкий оформил поддельный нотариальный акт о продаже покойным уже владельцем Хамскому дома вместе с жильцами за пятьсот тысяч злотых. Естественно, не было заплачено ни гроша, потому что и платить было некому. Зато Зимецкий, перебравшись на виллу, оставил в распоряжении Хамского четырехкомнатную кооперативную квартиру, в которую тот переселил часть жильцов из «купленного» дома, а остальных — в квартиру сына, которую купил для него еще раньше. Он быстро отремонтировал дом и продал его за миллион шестьсот тысяч, которые коллеги-аферисты и разделили по справедливости, вычтя предварительно все накладные расходы.