Распознавание образов

ся перед этим триумфом, перед торжеством творческого разума, у которого невозможно отнять свободу.

– Наверное, он сам хочет от чего-то освободиться.

– От самого себя, – кивает Нгеми и сразу меняет тему: – Так чем вы занимаетесь? Там, в ресторане, я не совсем понял.

– Маркетингом.

– Продаете что-нибудь?

– Нет, я ищу вещи… новые стили, тенденции. А потом другие люди, другие фирмы их рекламируют. И еще я занимаюсь экспертизой. Оцениваю эмблемы, фирменные знаки.

– Вы ведь из Америки?

– Да.

– Сейчас такое время… Трудно быть американцем. Нгеми опускает свою большую, тяжелую голову на спинку кресла. Во втором классе сиденья не откидываются.

– Если не возражаете, я хочу поспать.

– Да, конечно.

Он закрывает глаза.

Кейс смотрит в окно. Разноцветные заплатки полей, солнечные блики в лужах. Когда она последний раз ездила на поезде? Уже и не вспомнить.

Вместо этого она вспоминает, как впервые увидела «нулевой уровень». Платформы обозрения. Неестественное обилие солнечного света. Они как раз извлекали из-под завала погребенный вагон.

Кейс закрывает глаза.

В Борнмуте Нгеми ведет ее по странным переулкам (любой английский город, кроме Лондона, кажется странным) и в нескольких кварталах от вокзала останавливается у небольшого продуктового магазина.

Их встречает серьезный старик в синем переднике без единого пятнышка. Более светлый оттенок кожи, аккуратная стрижка, классический эфиопский нос. Похож на консервативного последователя растафари [{26}]. Очевидно, владелец магазина. Нгеми обменивается с ним несколькими фразами на непонятном языке, который может быть либо амхарским [{27}], либо каким-то непроходимым диалектом английского. Присутствия Кейс они будто не замечают. Старик передает Нгеми ключи от машины и целлофановый пакет с несколькими сливами и парой спелых бананов.

Нгеми серьезно кивает – должно быть, в знак благодарности – и подходит к стоящей у тротуара темно-красной зазеркальной машине. Кейс идет следом. Нгеми открывает для нее дверь. Вот это и есть настоящий «воксхолл», думает она. Ничего общего с тем драндулетом, на котором Хбббс приехал в Портобелло. В салоне пахнет незнакомым освежителем – скорее африканским, чем зазеркальным.

Нгеми садится за руль, несколько секунд сохраняет неподвижность, затем решительно поворачивает ключ.

Скоро они уже лихорадочно петляют в сложной паутине улиц. От бешеной скорости Кейс приходится то и дело закрывать глаза. В конце концов она понимает, что их проще вообще не открывать.

Когда она решается осмотреться, вокруг бегут зеленые холмы. Нгеми сосредоточенно гонит по прямой, вцепившись в руль.

Мимо проносятся развалины древнего замка.

– Нормандцы, – скупо комментирует Нгеми, бросив на нее быстрый взгляд.

Не дожидаясь приглашения, Кейс достает из пакета банан и начинает его чистить. Сгущаются тучки, на стекло начинает падать мелкий дождь. Нгеми включает дворники.

– Мы могли бы заехать куда-нибудь пообедать, – говорит он, – но когда имеешь дело с Хоббсом,