Невеста была в черном

Он, однако, смутно ощущал, что в их отсутствии есть и его вина, поэтому тут же поспешил с оправдательной заменой:

— Зато у меня есть бабушка.

— Вот здорово, правда? И она живет здесь с тобой?

Бабушки всегда живут отдельно, неужто она и этого не знает?

— Она живет в Гаррисоне. — При этом слове ему пришла в голову еще одна замена. — А там еще есть тетя Ада.

Неужто она так и не даст ему погонять мяч?

— Ого, так далеко! — подивилась леди. — А ты хоть раз ездил туда повидаться с нею?

— А то! Когда маленьким был. Только доктор Биксби сказал, что я очень шумлю, и мамочка увезла меня домой.

— Доктор Биксби — это доктор твоей бабушки, дорогуша?

— Ну да, он к ней часто приходит!

— Скажи мне, малыш, ты уже учишься?

Какой оскорбительный вопрос! Нет, за кого она его принимает — за двухлетнего, что ли?

— А то! Я хожу каждый день в детский сад, в подготовительный класс, — важно заявил он.

— А чем вы там занимаетесь, дорогуша?

— Мы рисуем уток, кроликов и коров. Мисс Бейкер дала мне золотую звезду за то, что я нарисовал корову.

Когда же она уйдет и оставит его в покое? Наверное, полдня уже с нею прошло без толку. За это время можно бы уже сгонять мяч до угла и обратно.

Он попытался обойти женщину сбоку, и она наконец-то все поняла:

— Ну, беги, играй, больше я тебя не задержу.

Она легонько похлопала его по затылку и пошла себе дальше, одарив его через плечо очаровательной улыбкой.

И вдруг из открытого окна первого этажа, затянутого сеткой, раздался голос его матери. Она, наверное, сидела там все это время. Через сетку можно было видеть все, что происходит на улице, зато с улицы через нее ничего не было видно — он обнаружил это очень давно.

— Что говорила тебе эта милая леди, Куки? — покровительственно поинтересовалась она.

Взрослый уловил бы в ее голосе нотку явной гордости: ведь это ее отпрыск до того хорош во всех отношениях, что даже привлекает внимание прохожих…

— Хотела знать, сколько мне лет, — рассеянно ответил он и тут же обратил внимание на более важное дело: — Мамочка, смотри! Смотри, как высоко я его подбрасываю!

— Да, милый, но не бросай слишком высоко, а то он может закатиться в канаву.

Мгновение спустя он уже позабыл обо всем. Так же, как и его мать.

Глава 2

Морэн

Пока Морэн ходил на ленч, ему звонила жена и просила перезвонить, когда он вернется.

Это нисколько его не удивило: такое случалось довольно часто, чуть ли не через день. Морэн сразу же подумал, что, скорее всего, она хочет попросить его что-то купить по дороге домой. Затем, поразмыслив, решил, что вряд ли это так: ведь, не застав его, Маргарет могла передать просьбу через их телефонистку. Если только, разумеется, дело не нуждается в более подробном объяснении и его не очень удобно передавать через посредника.

Он решил воспользоваться послеобеденной раскачкой, пока пища переваривается в желудке и делать ничего особенно не хочется, и позвонить жене.

— Ваша жена на линии, мистер Морэн.

— Фрэнк… — Голос Маргарет звенел на грани эмоционального взрыва, и он сразу же, не успела она еще толком произнести его имя, понял, что речь пойдет не о покупках.

— П-вет, дорогая, что случилось?

— Ах, Фф-рэнк, я ужасно рада, что ты вернулся! Я… Господи, не знаю, что и делать. Пришла телеграмма от Ады, полчаса назад…

Ада была ее незамужней сестрой, жившей на севере штата.

— Телеграмма?! — переспросил он встревоженно. — Что за телеграмма?

— Да вот же. Слушай, я ее тебе прочитаю. — Маргарет понадобилась секунда или две: пришлось, вероятно, рыться в кармане передника и разглаживать бланк одной рукой. — В ней говорится: «Маме очень плохо, не хочу тебя пугать, но предлагаю немедленно приехать. Доктор Биксби согласен. Не откладывай. Ада».

— Наверное, опять сердце, — отреагировал он, впрочем, без особого сострадания. И зачем только беспокоить человека посреди рабочего дня по такому поводу?

Она захныкала, тихо, сдержанно — не то чтобы плакала, а как бы слегка сдабривала их беседу слезами.

— Фрэнк, что мне делать? Позвонить по междугороднему?

— Если она хочет, чтобы ты приехала, значит, езжай, — кратко посоветовал он.

Очевидно, именно это ей и хотелось услышать: совет полностью совпадал с ее собственными намерениями.

— Пожалуй, лучше поехать, — со слезами в голосе согласилась Маргарет. — Ты знаешь Аду, она вообще старается зря не паниковать. В последний раз, когда у мамы был приступ, даже не сообщила, чтобы я не беспокоилась.

— Не надо так расстраиваться. У твоей мамы и прежде бывали приступы, и все кончалось благополучно, — попытался он ее успокоить.

Однако ее волновало уже другое:

— Но что же мне делать с тобой и с Куки?..

Морэна задело, что по беспомощности его ставят на одну доску с пятилетним сынишкой.

— Ну знаешь… Я в состоянии присмотреть за ним. Ведь не калека же я, — резко ответил он. — Узнать, какие сегодня рейсы?

— Это я уже узнала сама, есть один автобус в пять. Если поеду более поздним, придется трястись всю ночь. Сам знаешь, хорошего в этом мало.

— Лучше поезжай пораньше, — согласился он.

Темп ее речи убыстрился:

— Вещи я уже уложила — всего одна дорожная сумка. Ну, Фрэнк, так ты подъедешь на автостанцию проститься?

— Хорошо, хорошо. — Он уже испытывал легкое нетерпение. Женщины совершенно не умеют разговаривать по телефону кратко и дельно, бесконечная, бестолковая болтовня.

В дверях кабинета появилась его секретарша, желавшая, очевидно, о чем-то посоветоваться.

— И, Фрэнк, смотри не опаздывай. Не забудь, что домой тебе придется ехать с Куки. Он будет со мной: я заберу его из детского сада по пути на автостанцию.

Как всегда пунктуальный, он, добравшись до автостанции, увидел, что Маргарет уже там. Куки крутился рядом, что-то бормоча себе под нос, но увидев его, малыш принялся подпрыгивать, как бы добавляя прыжками восклицательных знаков к той важной информации, которую ему надо было передать:

— Папочка, мамуля уезжает! Мамуля уезжает!

Родители не уделили ему ни минуты внимания: один из немногих случаев, когда ему с самого начала не удалось захватить инициативу в разговоре.

— Ты что, плакала, что ли? — упрекнул Морэн жену. — Конечно, плакала, вижу по глазам. Вести себя подобным образом нерационально.

Из нее полился поток разнообразных советов:

— Ну, ужин на кухонном столе, Фрэнк, тебе только и надо, что подогреть. И, Фрэнк, не корми его слишком поздно, это вредно. Ах, вот еще что: сегодня он, пожалуй, обойдется без купанья. Ты не очень-то в этом разбираешься, боюсь, как бы чего не случилось.

— От одной ночи без ванны он не умрет, — презрительно проворчал Морэн.

— И, Фрэнк, как ты думаешь, ты сможешь раздеть его?

— Разумеется. Расстегну пуговицы — и порядок. Разве на нем не такие же вещи, как на мне? Просто поменьше, вот и все.

Но поток лился и лился:

— И, Фрэнк, если попозже тебе захочется куда-нибудь отлучиться из дому, я бы на твоем месте не оставляла его одного. Может, попросить кого-нибудь из соседей прийти и присмотреть за ним.

Откуда-то из подземных сводчатых глубин прорвался замогильный голос:

— Хоббс Лэндинг, Алленвиль, Гриндейл…

— Это твой, садись-ка ты лучше…

Они стали медленно спускаться по пандусу к посадочным площадкам. Поток ее слов наконец-то стал иссякать: теперь он вырывался лишь беспорядочными отрывочными струйками, несшими запоздалые соображения, связанные с его собственным житьем в вынужденном одиночестве.

— Ну, Фрэнк, ты знаешь, где я держу чистые сорочки и другие вещи…

«Са-ади-и-итесь», — завыл стартер автобуса.

Маргарет неожиданно крепко обвила его шею руками, как будто еще не на все сто процентов вела себя по-матерински.

— До свиданья, Фрэнк, вернусь при первой же возможности.