Два крепких орешка для Золушки

— Инга, ко мне! — спохватилась кругленькая толстушка, за разговором с другой собачницей успевшая забыть о цели прогулки.

Наташка укоризненно покачала головой и, позвякивая приготовленными ключами, направилась к подъезду девятиэтажного дома старой постройки. Мне не очень хотелось идти следом, но не могла же я бросить подругу в таком важном деле, как немедленное выселение зарвавшегося сожителя Оленьки, упорно маскируемого ею под титул гражданского мужа.

— Хорошо бы Дармоед не успел спрятать свою стерву в шкаф. Я бы выкинула их обоих прямо из постели да на лестничную клетку. Спросонья все люди бестолковые, особого сопротивления не окажут.

Требовательные Наташкины звонки в дверь, похоже, никого не спугнули. Если бы Игорек был дома, давно бы взбесился от назойливого трезвона. Вытащив из шкафа запрятанную туда любовницу и, используя ее как таран, разметал бы стенку из двух приятных, но надоедливых дам, дав наставления катиться туда, куда Макар точно телят не гонял. За дверью было на удивление тихо.

— Ну, кто не спрятался, мы не виноваты! — изрекла подруга, достала Ольгины ключи и, прежде чем вставить их в замочную скважину, на всякий случай подергала ручку двери. Квартира была на замке.

Я вздохнула с облегчением. Не люблю наносить визиты хозяевам в их отсутствие при открытых дверях и чуть меньше — при закрытых, но тот факт, что Игоря в данный момент не было дома, меня порадовал. Я машинально взглянула на часы, прикинув реальное время на комплектование Ольгиного заказа, и порадовалась возможности не опоздать на службу.

В квартире, по словам подруги, витал слабый запах забытого мусорного ведра с загнившими остатками капусты. Пока Наташка рылась на полках шкафа, ворча на неаккуратность Дармоеда, даже не удосужившегося застелить кровать, я изучала вид из окна — небольшой дворик со старыми деревьями, торопливую рысь прохожих, спешащих по своим делам, и думала о постоянности этой картины по будням. Не раньше чем через пару-тройку часов начнется массовый выгул детей, которым, в зависимости от обстоятельств, повезло либо не повезло попасть в детский садик. Этих временных дошкольных приютов, кажется, всегда катастрофически не хватает. Несмотря на снижение уровня рождаемости.

Хорошо помню, что заглядывать в кухню изначально не планировалось. Уже на выходе Наташку обуяла идея проверить холодильник. Своим острым нюхом она учуяла непонятно откуда исходивший странный запах. Я со своим легким насморком ничего не учуяла, а посему у меня возникло подозрение, что подруга просто решила проверить свое заключение. Ну, то самое, насчет двух десятков котлет, которые, судя по отсутствию Дармоеда, он слопал еще вчера. Со всей очевидностью, дома не ночевал.

Сунув мне в руки огромный пластиковый пакет, загруженность которого говорила о том, что Ольге предстояло отлеживаться на даче не меньше месяца, Наташка ринулась на кухню. Распахнув дверь, застопорилась. Заорала не сразу. Вначале удивленно выдала: «О, блин! Здрассте вам пожалста…» — и постаралась тихонько прикрыть дверь. Только потом, развернувшись ко мне, громко, на уровне вопля помянула маму.

Я сразу впечаталась в дверь, на ощупь определяя положение ручки. Одновременно уговаривала себя, что ничего страшного не случилось. Просто Дармоед поддался недавнему Наташкиному пожеланию и подавился-таки котлетами. Пустяки, дело житейское.

Наташка таращила на меня круглые от ужаса глаза и долдонила одно и то же: «Там… там… там…»

7

— «Т-там» это не т-тут, — выдала я барабанную дробь зубами, активизировав поиски дверной ручки.

— Да, — вполне осознанно согласилась подруга и, имитируя звук пикирующего бомбардировщика, устремилась мне на помощь.

Некоторое время мы по старой привычке упорно ломились в давно открытую дверь, запамятовав, что распахивается она внутрь квартиры. Страх обострил отчаяние и лишил соображения. Вернулось оно только после второго сломанного мною ногтя.

— Тпр-ру-у-у… — выдала я, несколько подзабыв человеческую речь.

— Ага, — покорно согласилась Наташка и сползла на пол.

Пару минут мы напряженно следили за дверью кухни. Вот как раз оттуда никто не ломился. Это меня вдохновило на вполне внятный вопрос:

— Кто там?

— А кто там?! — Наташка тут же переадресовала его на кухню, из чего я сделала вывод: «там» неопознанный объект в форме «недвижимости».

— Оно живое или так себе?

Зря спросила, ясное дело, если бы оно было «так себе», Наташка не рвалась бы из квартиры с такой необузданной силой. Подруга как-то странно мяукнула, набрала со всхлипом большую порцию воздуха и мощным рывком открыла входную дверь традиционным способом. Вылетели мы практически одновременно. При этом у меня в руках лопнул пакет с Ольгиными вещами. И если бы не это досадное недоразумение, возможно, нам бы удалось скрыться незамеченными. Но пока мы лихорадочно подхватывали шмотки, на нашем этаже остановился лифт. Вышедшая из него пожилая женщина и не думала направляться к себе. Ее невольное «Ба-ат-тюш-ки!!!» выражало живейший интерес к происходящему.

— Спасибо за доставку лифта, — пряча лицо в сером свитере, промычала ей Наташка и первая сиганула в кабину.

— Вот, по просьбе Ольгуни действуем, — промямлила я, вваливаясь туда следом.

Соседское напутствие «сейчас милицию вызову!» застало нас уже на уровне второго этажа.

Мы долго сидели в машине, не решаясь двинуться с места. Подведя печальный итог визита к Ольге, поняли, что дела совсем плохи. На кухне, по словам Наташки, труп бывшего Дармоеда, сами мы капитально «наследили» в квартире, а будущие наши фотороботы благодаря соседке наверняка будут крайне неудачными. Я вообще с утра плохо выглядела, а Наташка выглядела слишком хорошо, грех не подпортить такую красоту. Главное — ни одной разумной мысли в голове на тему: «Что делать?»

Трижды Наташка порывалась тронуться с места и трижды останавливалась. В конце концов решили дождаться оперативников и сдаться им по всем правилам. Оставалось надеяться, что учуянный подругой запах смерти витал в воздухе не один час. По ее словам, он очень напоминал запах от неухоженной компостной кучи и этим оскорблял эстетические чувства. Но бояться нам нечего. До утра у нас алиби. Самые сомнительные часы приходятся на вечер пятницы, но если придерживаться одной продуманной версии, можно особо не беспокоиться. Никому, кроме покойного Игоря, не известен тот факт, что Ольга подалась на свою дачу. Допустим, она с утра приехала к Наталье с намерением отдохнуть именно на наших дачных просторах. Едва ли подброшенный до бетонки гаишник свяжет вместе нас, машину и ЧП на обочине. Вот только этот проклятый Ольгин нож!

В полном смятении я машинально ответила на телефонный вызов. Шеф был не просто зол. Казалось, что ядовитые брызги его ярости прожигают на мне мелкие дырки и я неуклонно становлюсь похожей на дуршлаг.

— Перезвоните, вас не слышно, — поморщилась я и, шмыгнув носом, тупо уставилась на экран мобильника. — Наталья, что именно ты видела на кухне?

— Полный пакет с мусором и труп Игоря. Он мне так мерзко улыбался. Сидел, прислонившись к плите, голова на грудь свесилась… Головогрудь получилась.

— Не мели ерунды, как ты у него улыбку разглядела? С пола в морду лица вроде не заглядывала, сразу слиняла.

— Значит, показалось. Я его столько раз позором клеймила, что он вполне мог мне отомстить. Да наверняка ухмылялся.

— А это точно был Игорь?

— Ну а кто же еще? Честно говоря, мне его ни разу видеть не доводилось. Оно и к лучшему — сниться не будет. Если только лысиной. Представляешь? Я всегда говорила, что у любви, как и у страха, глаза велики. Ольга явно идеализировала своего ненаглядного. Интересно, если сдаться по-хорошему и Игоря вынесут при мне, можно утверждать, что я его все-таки выжила с Ольгиной жилплощади? Впрочем, мне эта «минута славы» ни к чему. Пусть выносят в мое отсутствие. У тебя мобильник надрывается!

— Алло? — с тяжким вздохом откликнулась я.