Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн

Хэмпстед лукаво улыбнулся, но не ответил. По его виду было ясно, что он не намеревался отвечать.

Шейн сел на стул, на котором только что сидел молодой человек, читавший документ Хэмпстеду.

— Вы можете поговорить с полицией, если угодно, — сказал он.

— Скорее всего, я так и сделаю, — заверил его адвокат.

— Ну, хорошо, — сказал Шейн, — я не буду больше запугивать вас. Если я смогу доказать вероятную связь между письмами и смертью прислуги, будете ли вы говорить в таком случае?

— Я предпочитаю сначала выслушать, а потом делать свои выводы.

— Я думаю, эти письма были намеренно подсунуты в ящик туалетного столика миссис Хадсон, где их нашел Тимоти Рурке. Я полагаю, это было организовано через Брауна и прислугу Хадсонов, Натали Бриггс, а также с помощью вас и Тимоти Рурке как неосведомленных наблюдателей. Была сделана попытка шантажировать миссис Хадсон. Ее запугивали тем, что передадут оригиналы этих писем мужу, и я считаю, что шантажист убил Натали Бриггс прошлой ночью, чтобы та не проговорилась.

Выражение лица Хэмпстеда оставалось таким же кротким, непроницаемым и в некотором роде дерзким.

— Слишком много предположений, не так ли? — сказал он.

— Вы отказываетесь назвать имя вашего клиента? — спросил Шейн. Его косматые рыжие брови поползли вверх.

— Разумеется.

Шейн знал, что он терпит поражение. Но он умел сохранять достоинство, когда такое случалось.

— Я подброшу вам вопрос, на который вы можете ответить, не переступая порядочности. Эти письма сейчас у вас?

— Они в безопасном месте, — стоически ответил адвокат.

— Насколько я понимаю, вы трое покинули дом Хадсона все вместе, завладев этими письмами. После этого вам случалось видеть их?

— Нет. То есть, — внес он поправку, — кроме того короткого периода времени, когда надо было сделать фотокопии для мистера Рурке.

— И еще один комплект для Ангуса Брауна?

— Был изготовлен только один комплект копий, — решительно заверил адвокат.

— Считаете ли вы этичным для уважаемого адвоката поступать таким образом? — спросил Шейн. — Отдать важные копии репортеру газеты, прежде чем они были признаны судом в качестве серьезного доказательства в деле о разводе?

Хэмпстед не сразу ответил на вопрос. Вскоре он сказал:

— Насколько я понимаю, мистер Рурке оказал существенную помощь в обнаружении улики, которая требовалась моему клиенту. И это было своеобразной ценой, на которой настаивал Рурке, чтобы потом, когда дело завершится, обставить своих конкурентов.

Неожиданно Шейн поднялся.

— Вы завязли в деле с головой, Хэмпстед, — сказал он, — независимо от того, сознаете вы это или нет. Попытка шантажа остается на вашей совести. Вымогательство было построено исключительно на обещании вернуть оригиналы миссис Хадсон. Вы — единственный человек, который мог бы выполнить это обещание.

Хэмпстед отодвинул кресло и поднялся. Кроткого выражения на его лице как не бывало, а его маленькие глазки сковало холодом.

— Я уже достаточно слушал вас, мистер Шейн, — заявил он. — Если вам нечего больше сказать…

— Я многое могу сказать вам, — отозвался Шейн через плечо, направляясь к двери. — Вы еще услышите обо мне. — Не так уж много он прояснил в своем деле, но чувствовал, что близок к разгадке.

Он вышел из офиса с важным видом, не взглянув на клерка за столом справа, и на лифте спустился вниз.

На Флэтчер стрит он остановил еще одно такси и поехал сразу на фабрику Хадсона. Здесь ему пришлось доложить о деле, представиться охране у ворот и подождать, пока его имя не сообщили Лесли Хадсону по телефону. Затем ему вручили пропуск и направили вниз по коридору в офис секретаря президента. Секретарем оказалась улыбающаяся дама средних лет. Она тут же проводила его в офис Хадсона, где он увидел, президента за письменным столом, заваленным множеством наметок, планов, проектов. Лесли Хадсон поднялся навстречу, устало улыбнулся, но его рукопожатие было сердечным.

— Я рад, что вы забежали ко мне, — сказал он. — Утро было такое суматошное! Вы не представляете, как я доволен, что именно вы расследуете дело об убийстве прислуги. Кристина полностью вам доверяет, и я тоже. С вашим гонораром будет все в порядке.

— Я здесь не ради своего гонорара, мистер Хадсон. Ваша, жена — мой друг… скорее, близкая подруга Филис…

— Я понимаю, — ответил Хадсон, кивнув головой.

— Кристина так расстроилась, и я рад помочь ей… если смогу.

— Очень мило с вашей стороны, Шейн, — сердечно признался Хадсон. — Смерть Натали, точнее убийство, выбило Кристину из колеи. Конечно, в ее положении, я полагаю, это естественно.

Шейн кивнул головой и прокашлялся.

— То есть, вы не до конца понимаете всю серьезность этой ситуации, мистер Хадсон, — сказал он. — Я знаю, что вы очень занятой человек, но, вероятно, полиция не примет это во внимание.

— Что вы хотите этим сказать? — удивился Хадсон. Лицо его выражало беспокойство. Между бровями залегла глубокая складка.

— Натали была убита в заднем дворе вашего дома, — без обиняков заявил Шейн. — Полиция обнаружила, что девушку стукнули по голове у задней двери, затем труп оттащили к причалу и разрезали горло. Пейнтер не слишком умен, но он дотошен. У него цепкая хватка, как у бульдога. Он не упустит ни одной улики.

— Вы намекаете на то, что они подозревают кого-то из нас? — Хадсон побледнел. В глазах появилась серьезная озабоченность.

— Неожиданно могут раскрыться кое-какие факты, — с серьезным видом продолжал Шейн. — Например, миссис Морган сказала Пейнтеру, что она спала и что обычно она крепко спит. Но я случайно знаю, что она не спала, когда Натали была убита.

Лицо Лесли Хадсона напряглось.

— Нет, — ответил он. — Если вы намерены подозревать или меня…

Шейн резко прервал его:

— Не говорите глупостей, Хадсон. Я стараюсь помочь вам. Вы не сказали Пейнтеру, где вы были прошлой ночью. Важно, чтобы я знал, где вы с Кристиной находились в это время. Вам необходимо алиби. Вы не знаете Пейнтера так, как его знаю я. Если вам нечего скрывать, скажите, чем вы были заняты.

— Разумеется, нам нечего скрывать. После обеда я вернулся в офис. У Кристины было приглашение на музыкальный вечер. Я работал в офисе до одиннадцати часов. По пути домой я остановился, чтобы выпить пива и съесть сэндвич. Моя жена вернулась домой за пятнадцать минут до моего возвращения. Этого вам достаточно?

— Вы были в офисе один?

— У ворот, конечно, был сторож. Он впускал и провожал меня — можете проверить, если пожелаете.

Шейн сказал:

— Я так и сделаю. Ваш брат работает с вами? Огорчение было написано на лице Лесли Хадсона.

— Нет, — ответил он.

— Где бы я мог найти его?

— Не могу сказать вам с уверенностью. Попробуйте поискать его в барах.

— Вот как?

— Мой брат, — откровенно признался Хадсон, — не стоит того, чтобы о нем говорили, мистер Шейн. По завещанию отца мы поровну поделили наследство. Через шесть лет он промотал свою часть и весьма преуспел в этом. Я пытался заинтересовать его фабрикой, новой продукцией, которую мы выпускаем, но тщетно. Я напрасно потратил свои усилия.

— Но вы продолжаете материально поддерживать его?

— У него весьма скромное содержание, — сказал Хадсон голосом, в котором звучало страдание. — Достаточное для того, чтобы оставаться пьяным основную часть времени. Мне грустно об этом говорить.

— Играет ли он в азартные игры и есть ли у него в связи с этим долги?

— Я прекратил выплачивать его долги несколько месяцев назад. — Губы Хадсона вытянулись в суровую тонкую линию. — Если он и продолжает играть с тех пор, должно быть, он выигрывает.

Шейн небрежно кивнул и поднялся. Он направился было к выходу, но у двери задержался и сказал:

— Насколько я успел заметить, один из ваших соседей на противоположном берегу залива — бывший шеф вашей жены. — Он произнес эти слова так, будто его осенила запоздалая мысль.

Хадсон уже успел углубиться в свои бумаги. Он приподнял голову и кивнул.