Тарантул

Можно допустить, что мой отчим был глубоко взят на прихват хлюпающей устрицей Варвары Павловны ещё в те романтические времена, и с усердием работал на две конторки. Затем по прошествию времени, когда набил полную мошну и набрал вес, самонадеянно решил: отныне он сам может распоряжаться своей судьбой и "общаком". И, очевидно, начал какие-то подозрительные телодвижения, в результате коих насторожил своих двух господ.

Фигаро здесь, Фигаро там - не получился. Пуля в лоб - и, казалось, проблем все решены. Ан нет! Подложил, ломщик - мошенник, мину замедленного действия.

Что в этом злосчастном компакт-диске? Думаю, златые горы, иначе нет причин всем так убиваться. Или компрамат на врага? Такое уж время, что за идею никто и пальцем не пошевелит, а за ломаный центик душу будут трясти, как грушу. Или подвесят на дыбе.

Боюсь, что в этом смысле перспективы у меня самые розовые. И логику членов общества "Красная стрела" понять можно: если я обнаружил компакт-диск, следовательно, могу найти дополнение к нему - дискетку.

Я бы сам хотел знать, где эта полезная в хозяйстве вещичка? Надо отдать должное отчиму, он действовал по всем законам детективного жанра упрятал напыленный золотишком диск практически на видном месте. Фото на стене. И удобно для личного пользования, и никто не догадается. Значит, этот же принцип мог использоваться при хранении дискетки. Где она может быть? Где?

Нет, чувствую, Леха не ответит на этот вопрос. А если обратиться с ним к тому, кто обитает в царствие теней и мертвых - к Чеченцу.

Он сидит, вижу, в кресле, и с равнодушием поглядывает на дремлющего человека, то есть на меня. Он чувствует превосходство надо мной, да не понимает, что тоже зависит от ненадежной телесной плоти.

- Ну, родной, - спрашиваю. - Где предмет?

- Не знаю, родной, - пожимает плечами.

- Все ты знаешь, - не верю. - В мире теней нет никаких тайн.

- Все тайное становится явным, - позволяет себе шутить.

- Вот именно, - говорю я. - Дискеткой спасем безгрешную душу, а сами вырвемся из этой западни.

- Безгрешных не бывает, - рассуждает. - Человек уже своим фактом рождения грешен.

- Не забывайся, Чеченец, - предупреждаю. - Ты при мне...

- Иногда и ты при мне, хозяин. Тем более все грехи твои беру на себя.

- А если так, помоги, прошу по-человечески.

- По-человечески? - хекает от удовольствия. - Уговорил, сердечный, делает в сумерках пасс, как иллюзионист Кио, и я вижу в руке фотографию в рамочке, мне знакомую: жизнелюбивый Лаптев на фоне мраморного склепа мавзолея. - Понял, родной?

- Спасибо, родной.

- Всегда можно договориться, Алеша.

- Это верно, Чеченец.

На этом наша беседа прервалась - заскрипела дверь в комнату и наверху вспыхнула люстра. Пришлось открывать глаза - ба, Варвара Павловна, какая неожиданная встреча? И вздохнул - оказаться бы сейчас с ней на побережье теплого океана в долгую-долгую полярную ночь, валяться под цветущими кипарисами, отбиваясь от настырных ласок любимой... Увы, прошла любовь, увяли кипарисы.

Вирджиния снова села в кресло, в её руках находилась папочка; такие папки обычно приносят длинноногие секретарши своим патронам на размашистую подпись.

- Ну-с, продолжим, Алексей Николаевич, - проговорила со всей официальной ответственностью.

- А здесь жрать дают, Варвара Павловна, - решил сбить торжественность момента.

- Кто не работает, тот не ест, - оригинально ответила злодейка.

- Тогда кролик сдох. Без морковки, - развел руками. - Эксперимент закончился неудачей.

- Прекрати, - поморщилась. - У нас мало времени.

- А куда все торопятся? Вот мне, например... - и замолчал.

На то была причина. Вирджиния невозмутимо раскрыла папочку и я увидел рисунок. Он был мне знаком. На этом рисунке гуляла кошка сама по себе, зеленела летняя лужайка, кособочился дом с трубой, на гамаке качался белый медведь, превратившийся в бурого... и ещё был легкий образ девочки по имени Юлия.

- Думаю это тебе поможет, дружок... с памятью, - оскалилась. - Как видишь, мы быстро исправляем свои ошибки.

- Где Ю? - спросил и не узнал своего голоса.

- Спокойно, Чеченец. Ничего страшного не происходит. Пока. Девочка в детском садике, ест перловку.

- Я тебя убью.

- Все это пустое, Алешенька, - отмахнулась, - эмоции. Научись себя сдерживать и тоже будешь есть перловку. С морковкой.

- Что надо?

- Тебе рисунок, а нам - дискетку, - закурила, смотрела сквозь дымовую вуаль. - По-моему, обмен выгоден для всех. Если неправа, поправь.

- Я с удовольствием поправлю ленточку венка на твоей могиле, сука, проговорил не без некоторой патетики. От растерянности. И сдерживался, как меня тому учили.

- Ну, это мы ещё посмотрит, кто у кого, что будет поправлять, захихикала.

Веселилась, и я её прекрасно понимал, приятно распластать на прозекторском столе чужую душу и препарировать её как тихое и холодное тело. Да, ей удалось то, что никогда бы не случилось у головорезов, костоломов и трупоукладчиков. Вместе взятых.

Она вновь запустила руку в мой "комод", пошарила там своими тонкими интеллигентными пальчиками вурдалака и нашла самую потайную вещичку. За обладание которой я...

Почувствовал смертельную усталость. Никогда не подозревал, что человек может так устать. Вот и все! Партия закончена. Пешке так и не удался ферзевый гамбит. Жаль. Невозможно играть на поле, где все клетки выкрашены в бледные цвета бесславия и национального позора.

- А какие у меня гарантии? - не сдавал партию.

- А в чем дело? - удивилась. - Ты нам не веришь? Вот, пожалуйста, рисунок, - придвинула лист ватмана ко мне. - Ты талантливый мальчик. Помнишь, ты нарисовал под стожком двух человечков?

- Мне бы и не помнить. И что?

- Талантливый человечек он во всем талантлив, - рассмеялась. Особливо, в койке.

- Ты много говоришь, - и взял в руки рисунок. - И не о том. Где гарантия, что вы получите дискетку, а я не пулю?

- Гарантий никаких, Чеченец. Сам знаешь, кто их только дает.

- Кто?

- Похоронное бюро "Светлый путь" - и рассмеялась своей, как ей казалось, удачной шутке. У неё был странный смех, так, по всей вероятности, глумятся гамадрилы в далеких амазонских лесах над незадачливым путешественником.