Черные тузы

что сочтете нужным.

– Пятого декабря вы говорите? – Краско ощупал лицо кончиками пальцев. – Пятого… Лучше начать с другого. Раньше мы дружили с Овечкиным, ещё со школьных лет дружили. У нас была своя компания, пару раз в месяц собирались перекинуться в карты, но компания развалилась. Последние года полтора мы с Анатолием встречались редко. Где-то за две недели до своей смерти он позвонил мне по домашнему телефону, попросил встретиться с ним. У нас с женой небольшая двухкомнатная квартира на Речном вокзале. В тот день у меня был выходной, я пригласил Овечкина к себе. Он выглядел очень плохо, бледный, вообще на себя не похожий. И главное, весь какой-то взвинченный, нервный, изъясняется как-то сумбурно, перескакивает с одного на другое. Мы посидели немного, поговорили о том о сем, выпили по рюмке. Овечкин попросил у меня денег взаймы.

Краско назвал такую сумму, что Аверинцев присвистнул.

– А ваш друг хоть объяснил, для какой цели ему нужна крупная сумма?

– Он ничего не объяснил, а я не стал спрашивать, ещё работая в банке, я отучился задавать вопросы, – Краско постучал ладонью по груди. – Ну откуда у меня такие деньги? И в прежние добрые времена я не имел такой наличности. А теперь, когда я еле перебиваюсь, нет, это просто смешно. Рано утром, ещё не рассвело, я ушел на работу. Жена потом рассказывала, что Овечкин все ходил по комнате из угла в угол и разговаривал сам с собой. Жена даже испугалась, подумала, совсем у человека с головой нелады. А он все повторял, все бормотал: «Ну, сколько все это будет продолжаться? Сколько можно? Сколько можно это терпеть?» Потом ушел.

– Это была ваша последняя встреча?

– Нет, последний раз я виделся с Анатолием за день до его гибели, третьего декабря. Он пришел сюда, на склад, и сидел на том же стуле, на котором сейчас сидите вы. Спросил, как у меня с деньгами. Я ответил, что все по-старому, хватает на самое необходимое, но ничего лишнего позволить не могу. Он даже не дослушал. Овечкин был слегка под градусом, не пьяный, но и не трезвый и опять взвинченный, не в себе. Неожиданно он попросил познакомить его с одним известным банкиром, с Балашовым. Не слышали о таком? Я хоть и ушел навсегда из того мира, но знакомства среди банкиров у меня остались, а с Балашовым мы не то чтобы приятели, но в свое время он хорошо ко мне относился. «Зачем тебе Балашов?» – спросил я. Овечкин ответил, что это вопрос жизни и смерти. Якобы у него есть нечто, что Балашова очень заинтересует, что тот должен купить за большие деньги. «Так фишка легла, – сказал он, – что я или умру или получу большую премию».

– А что именно Овечкин хотел предложить вашему знакомому банкиру?

– Я тоже спросил его об этом, но ответа не получил. Овечкин только ещё раз повторил, что Балашов заинтересуется его предложением, обязательно заинтересуется. В словах Овечкина я не услышал внутренней убежденности, казалось, он сам сильно сомневается в том, что говорит.

– И что вы ответили?

– Ответил, что Балашова может сейчас вообще не оказаться