Косые тени далекой земли

Вдруг раздался крик Гильермо:

– Нашел! Вот тут!

Между книгами виднелась рука Тикако.

Рюмон схватился за эту руку, и вместе с Гильермо они что было сил потянули ее на себя.

Вскоре они смогли высвободить Тикако из книжного плена.

На спине девушки, на белом свитере, расплывалось пятно крови. Ягодица, куда пришелся первый удар, была тоже в крови.

Гильермо расчистил место от книг, снял пиджак и расстелил на полу.

Рюмон уложил на него девушку лицом вниз. Затем снял свой пиджак и подложил ей под голову.

Гильермо схватил его за плечо:

– Прости… Напрасно это я…

– Не важно. Сейчас главное – вызвать как можно быстрее «скорую».

– Понимаю.

Гильермо поднялся.

Внезапно со стороны входа донесся звонок.

Рюмон прислушался: казалось, кто-то звал его с улицы.

– Рюмон! Ты тут? Открой мне дверь, Рюмон!

Рюмон раскрыл рот. Он готов был поклясться, что услышал свое имя.

– Рюмон! Это Клементе. Открой дверь!

Рюмон с изумлением понял, что голос и правда принадлежал Клементе. Но как же ему удалось найти его здесь?

Рюмон взглянул на Гильермо:

– Откройте ему, я его знаю.

Гильермо кивнул.

– Смотри не давай ей двигаться и говорить, понял? – Не дожидаясь ответа, он исчез в проходе.

Рюмон посмотрел на девушку. Лицо Тикако стало смертельно бледным.

Рюмон снял рубашку, скомкал ее и прижал к ране на спине. Тикако издала слабый стон.

Рюмон сжал ее руку, бессильно лежащую на полу.

– Прости… Прости, что все так получилось, – проговорил он.

Пальцы девушки едва заметно шевельнулись в ответ.

С ее губ сорвался вздох:

– Прости меня… Я предала… Не любила… тебя. Кайба… Рэндзо. Забудь меня… Прошу тебя.

– Ее голос прервался.

Слова Тикако ошеломили его. Кайба Рэндзо…

Заставив себя не думать об этом, он снова обратился к ней, не отпуская руку:

– Молчи. Тебе сейчас нужен покой.

– Забудь… меня. Найдешь… другую… обязательно.

Рюмон зарылся лицом в ее волосы.

Он вдруг понял, что Тикако пыталась сказать ему. И сердце его больно защемило в груди. Теряя эту девушку, он теряет все, что ему было дорого в жизни. От одной этой мысли он едва не лишился рассудка.

Тикако еле слышно захрипела.

Рюмон приподнялся. Воды! Нужно дать ей напиться. Он быстро вскочил на ноги.

Вдруг гора обвалившихся книг зашевелилась. Рюмон вздрогнул.

Отбросив накрывавшие его книги, Маталон резким движением поднялся на ноги. От неожиданности Рюмон на мгновение совершенно растерялся.

Со свистом выпустив воздух из легких, Маталон поднял к глазам окровавленный нож и, оскалив зубы, молниеносным прыжком бросился на Рюмона. Увернуться было невозможно.

Живот пронзила обжигающая боль.

Не обращая на боль внимания, Рюмон обхватил горло противника обеими руками и что было сил сдавил его.

Хрипя, Маталон нанес еще один удар ножом Рюмону.

Рюмон застонал от боли, но все же не отпустил его. Повалив противника на гору книг, он из последних сил сжал его горло. Этот человек поднял руку на Тикако. От этой мысли Рюмон почти обезумел.

Маталон судорожно махал руками.

Улучив момент, Рюмон наступил коленом на локоть его правой руки и всей тяжестью навалился на своего противника. Маталону не хватало воздуха, и, пытаясь освободиться, он бился под телом Рюмона, будто одержимый бесом.

Из раны Рюмона потоком хлынула кровь, и в глазах потемнело. Пальцы слабели с каждой секундой. Ну давай же, еще немного… Если не покончить с этим мерзавцем, и в смерти не найдешь покоя.

Но вот хватка Рюмона, вцепившегося Маталону в горло, ослабла.

В следующую секунду сильный удар ногой в грудь отбросил его назад, и Рюмон распластался на спине. Попытался встать, но мускулы живота уже отказывались повиноваться.

Маталон, шатаясь, поднялся на ноги.

Наклонился над ним, смеясь. Рюмон сжал зубы.

В эту секунду кто-то вдруг перепрыгнул через него и всем телом обрушился на Маталона. В сгустившемся перед глазами тумане на мгновение блеснула лысина Клементе.

Послышался грохот очередной обваливающейся книжной полки.

Рюмон оперся на локти и перевернулся на живот. Попытался приподняться, но на это сил уже не хватило.

Сквозь туман, застивший ему глаза, Рюмон разглядел Тикако, лежавшую на полу поодаль от него.

Впиваясь ногтями в пол, он пополз к ней. С каждым вдохом в легкие забивалась пыль. Он мучительно закашлялся.

– Тикако… – позвал он девушку, нащупав ее руку, лежавшую бессильно на полу, но не услышал собственного голоса.

Рука девушки была холодна как лед. Он крепко сжал ее пальцы. Они остались совершенно неподвижными.

Вдали послышался голос Клементе:

– Держись. Сейчас «скорая» приедет.

Видно, ему удалось справиться с Маталоном. Слава богу.

Из глубин тела, будто фонтаном, забил расплавленный свинец. Сознание окутал белый туман.

Перед внутренним взором на мгновение промелькнуло улыбающееся лицо Тикако.

45

На площадь Колумба в Мадриде стеклось множество народа.

Был четверг, 16 ноября 1989 года. В этом море людей, начинавшемся на проспекте Ла Кастельяна, находились Ханагата Риэ и Кадзама Симпэй.

Умерла Долорес Ибаррури.

Два месяца тому назад у нее началось воспаление легких, и ее срочно положили в больницу. Она пролежала там месяц, ее состояние несколько улучшилось, и в середине октября ее выписали. Однако долго она не продержалась: в конце концов преклонный возраст – девяносто три года – взял свое, и пять дней назад, в воскресенье, она скончалась.

И сегодня здесь, на площади Колумба, проводилась панихида по усопшей.

Еще до начала гражданской войны Долорес прославилась как несгибаемая воительница за дело коммунизма, тогда-то ее и прозвали Ла Пасионария.[Цветок Страсти – примечание автора. Псевдоним Ибаррури «Пасионария» часто переводится на русский как «неистовая» или «пламенная». Долорес Ибаррури впервые подписалась этим псевдонимом в 1918 году под своей статьей в рабочей газете «Бискайский шахтер». Газета выходила в канун Страстной недели – «Пасьон де Кристо», – и Долорес, скорее всего, имела в виду не «страсть» как сильное чувство, а «pasion» – «страдание». Таким образом, ее псевдоним, быть может, вернее переводить как «мученица».] Когда разразилась гражданская война, Долорес стала символом Демократического народного фронта, завоевав сердца людей своим прославленным даром красноречия:

– Но пасаран![они не пройдут – примечание автора]

– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!

– Лучше быть вдовой героя, чем женой труса! Все ее афоризмы в мгновение ока облетали лагерь республиканцев, а потом и весь мир.

Республика пала, потерпев поражение в битве с мятежной армией Франко, и Долорес пришлось бежать из Испании в Москву, но и оттуда она продолжала активно руководить партией.

Ей удалось снова ступить на родную землю только в 1977 году, когда после смерти Франко в Испании началась либерализация и коммунистическая партия смогла наконец выйти из подполья…

Поэт Рафаэль Альберти[Альберти Рафаэль (1902–1999) – испанский поэт, коммунист, друг Гарсиа Лорки. Многие годы провел в эмиграции. В Испанию вернулся в 1977 г.] читал стихи, посвященные памяти Долорес.

В августе 1936-го, в день, когда прославленный Федерико Гарсия Лорка был расстрелян по приговору мятежников, именно Альберти читал по радио стихи, посвященные его памяти.