Грубая обработка (сборник)

– Правильно, – кивнул Резник. – Но, может быть, не совсем достаточной.

Он собирался идти дальше, но Линн задержала его, коснувшись руки.

– Кажется, был один такой случай, сэр Миссис Шепперд задержалась в классе, разговаривая после уроков с одной из родительниц. Случилось тан, что в это время через раздевалку проходила старшая преподавательница и там еще оставались три или четыре школьницы. Там же был и Шепперд, который разговаривал с детьми. Она думает, что среди этих детей была и Глория Саммерс.

– Она «думает»?

– Она не может вспомнить с уверенностью.

– Говорила она что-нибудь об этом раньше?

– Нет, сэр. Я думаю, ей это не казалось важным Относящимся к делу.

– Отправьте факсом тот рисунок в Мейблторп. Пошлите кого-нибудь к миссис Саммерс с этой картинкой, узнайте, не помнит ли она его болтающимся около школы или разговаривающим с Глорией.

Линн кивнула и удалилась. К тому времени, когда Резник вошел в комнату для допросов, Стивен Шепперд сидел за столом, уставившись на следы, оставленные на нем потушенными сигаретами. Нейлор заправлял пару свежих пленок в магнитофон.

– Нам обязательно нужно пользоваться этой машиной? – спросил Шепперд, глядя на магнитофон. – Я ненавижу эти вещи.

– Точно фиксирует то, что говорится, – пояснил Резник. – Более надежно, чем мучиться, записывая все это на бумаге. А также быстрее. В ваших интересах, я бы сказал.

Шепперд вытер ладони о брюки и на мгновение закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, Резник стоял прямо перед ним по другую сторону стола.

– Мы собираемся задать вам несколько вопросов, относящихся к исчезновению Эмили Моррисон, мистер Шепперд, а также к убийству Глории Саммерс.

Руки Шепперда перестали дергаться и прижались к ногам.

– Как я говорил вам раньше, вы не находитесь под арестом в настоящее время. Что означает, что вы можете уйти в любое время, когда захотите. Это также означает, что, если вы хотите, чтобы здесь присутствовал адвокат, или вы хотите получить юридический совет, вы вольны сделать это. Вы понимаете?

Вдохнув в себя воздух раскрытым ртом, Стивен Шепперд кивнул головой.

– В этом случае, – продолжал Резник, – я вас предупреждаю, что вы не обязаны отвечать на наши вопросы, если вы не хотите этого делать, но то, что вы скажете, может на более поздней стадии быть использовано против вас. Вы меня хорошо поняли, мистер Шепперд? Стивен?

Двигая пальцами, чтобы успокоить нервы, Стивен Шепперд прошептал:

– Все в порядке.

Джоан положила помидоры и апельсиновый сон в холодильник, яблоки – в вазу. Она оторвала одну из марок от блока и прилепила ее на угол конверта, который был уже с адресом и дожидался отправки. Письмо предназначалось для ее приятельницы в Редруте, пожалуй, единственной подруге по колледжу, с кем она еще поддерживала связь. На столе была записка Стивена, прижатая статуэткой, которую он снял с полки. Джоан прочла записку без удивления или волнения. Слишком долго она позволяла событиям скользить своим путем, принимала заверения за чистую монету, отворачивалась и глядела в другую сторону. Она могла признать это. Что же, теперь все должно идти своим чередом. Успокаивающие лекарства, которые доктор прописал прошлой осенью, лежали почти нетронутыми. Первую таблетку Джоан приняла прошлой ночью и сейчас думала, что может принять еще одну, проглотить с водой до того, как сядет за утреннюю чашку чая. Одну, а может быть, даже две.

41

– Майкл! – звала Лоррейн. – Майкл! Майкл! – Вначале она звала снизу, от лестницы, потом с верхней площадки и, наконец, войдя в спальню. Майкл Моррисон очнулся от тяжелого сна весь в поту, думая, что эта суматоха и шум связаны с новостями об Эмили. Но одного взгляда на лицо Лоррейн было достаточно, чтобы понять, что это не тан. Он заворчал и улегся на кровати, снова натянув себе на голову простыню.

– Майкл, ты опоздаешь на работу.

Из-под одеяла прозвучали слова, которые она разобрала так: «Потому, что я не пойду на эту чертову работу!»

Чашка чая, которую она принесла ему получасом ранее, стояла около кровати нетронутой и почти остывшей. В комнате пахло спиртным и сигаретами – Майкл сидел до половины первого, смотря видеофильмы, которые он принес из магазина на углу, один за другим, от начала и до конца. Наконец-то он настоял на том, чтобы подсоединить видеомагнитофон к телевизору в спальне, и сидел, прислонившись к подушкам с неизвестно какой по счету бутылкой вина под рукой и пепельницей, зажатой между ног, смотря что-то громкое и страшное с Эдди Мерфи.

Лоррейн поворачивалась спиной к нему, уговаривая себя снова и снова не забывать, что случилось, что все мы реагируем на травмы по-своему, разным образом, вспоминая, почему она вышла за него замуж. Вернее, пытаясь вспомнить.

Она спала неспокойно, часто просыпалась, разбуженная звуками ударов, наносимых неизвестно кому ее спящим мужем, его вспышками внезапного смеха и ближе к утру его визитами в ванную.

Ее преследовал также сон, в котором Эмили оставалась в поезде, который отходил от станции, а она, Лоррейн, каким-то образом обнаруживала себя отставшей на перроне. Она кричала, колотила кулаками по испуганному лицу своей падчерицы, смотревшей на нее с другой стороны стекла.

Сегодня утром на ковре были пепел, окурки сигарет, на кровати винные пятна. Волосы на голове Майкла плотно прилипли к потной коже. Эмили улыбалась им с фотографии, которая стояла на комоде. Скоро будет неделя, как ее нет с ними.

Когда наконец появился Майкл, было без десяти минут одиннадцать. Лоррейн сидела в комнате, выходящей на задний двор дома, и вырезала из журналов кухонные рецепты, которые собиралась использовать. На низеньком столике лежали альбом для вырезок, который она недавно купила, и клей.

– У меня во рту, как в общественной уборной, – заявил Майкл.

– Так тебе и надо, – среагировала Лоррейн, решив обойтись без утреннего приветствия.

– Сука, – проворчал Майкл, направляясь в кухню. Лоррейн дипломатично решила не услышать сказанного.

Когда послышался сигнал дверного колокольчика, она раскладывала вырезки на столе, определяя порядок их размещения в альбоме, Майкл пил растворимый кофе с сахаром, дожидаясь, когда поджарится хлеб. Оба подошли к двери приблизительно одновременно.

– Привет, – сказала женщина, одетая в пальто из зеленой шерстяной ткани, – мы не знакомы, меня зовут Жаклин Вердон. Джеки. Я приятельница Дианы.

– Моей Дианы? – удивился Майкл.

– Ну, – сказала Жаклин Вердон, – теперь уже нет.

– Она не?..

– О нет. С ней асе в порядке. Я не имела в виду… я просто имела в виду, что это странный способ называть ее так. Ваша?

– Входите, пожалуйста, – пригласила Лоррейн, отступая назад.

– Да. Да. С удовольствием. Большое спасибо. Спасибо.

– Вы живете где-то здесь, поблизости, да? – поинтересовался Майкл. Каждый раз, когда он говорил, в его голове как бы что-то перекатывалось.

Жаклин покачала головой.

– Западный Йоркшир. Хебден Бридж. У меня там книжный магазин. Букинистический.

– А я думал, когда вы сказали, что являетесь другом Дианы…

– Мы познакомились на пешеходном маршруте. Это не было путешествием. Просто отдых в выходные дни недели. На озерах. Поход с руководителем, что-то в этом роде.

– Я никогда не знал, что Диана так интересуется ходьбой.

– Я осмелюсь сказать, что есть много такого, чего вы не знаете о Диане. О, простите, это звучит ужасно. Я не имела в виду быть такой… я не имела намерения быть грубой.

– Превосходно, – сказал Майкл раздраженно.

– Дело в том, что за последние шесть месяцев или около того с Дианой произошли значительные изменения. К ней вернулась способность критически оценивать свои поступки.

– Вот почему она снова в больнице, я полагаю?

– Может быть, она начала действовать слишком быстро и слишком рано, может быть, я пыталась подталкивать ее слишком поспешно, не знаю. Но то, что происходит сейчас, я думаю, явление временное. Это даже не шаг назад, просто шаг в сторону. Я думаю, с Дианой все будет хорошо.