Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

— Это имеет отношение к вашей дочери Джинни.

— Понятно. — Но ее глаза не изменили выражения. — Присаживайтесь, если желаете. — Она указала на железный стул напротив себя.

— Вирджиния попала в какую-нибудь неприятность? С ней никогда такого не случалось.

— Как раз на этот вопрос я ищу ответ.

— Кто навел вас на наш дом? — произнесла она довольно резко. — Это не Джордж Сильвестр?

— А почему вы так думаете?

— Меня поразила поспешность, с которой он скрылся только что. — Она внимательно смотрела на меня. — Но это был не Джордж, не так ли? Он увлечен Вирджинией — все мужчины ею увлечены, — но он не показывает этого. — Она замолчала.

— Не показывает этого?

Она поиграла своими тонкими бровями.

— Вы заставляете меня говорить о вещах, о которых я не хотела бы говорить. — Она перевела дыхание. — Я знаю, должно быть, замешан Питер. Это он?

— Я не могу это утверждать.

— Если Питер, значит, он пребывает в еще более беспомощном состоянии, чем я думаю. Это был Питер, так ведь? Он грозился иногда, что наймет детектива. Питер сошел с ума от ревности, но я не думала, что он так далеко зайдет.

— Это еще не очень далеко. Он попросил меня выяснить прошлое того человека, за которого собирается выйти замуж ваша дочь. Я полагаю, вы хорошо знаете Фрэнсиса Мартеля?

— Естественно, я встречалась с ним. Он яркая личность.

— Нет сомнения. Но за последний час произошло кое-что, что делает необходимой попытку узнать побольше о нем. Я сам видел на дороге внизу вашего дома. Человек хотел его сфотографировать. Мартель напугал его до смерти своим пистолетом, грозился убить его.

Она кивнула головой:

— Я не осуждаю его за это.

— У него в привычке грозить убийством людям?

— Это не было бы убийство. Это был акт самозащиты. — Она говорила так, будто повторяла чьи-то слова. — У него свои причины для того, что вы видели, я в этом уверена. Он не хочет, чтобы в городе узнали, кто он.

— А вы знаете, кто он?

— Я обязалась хранить его секрет. — Она коснулась губ пальцами с ногтями, окрашенными в тот же красный цвет, что и губы.

— Кто же он? — спросил я. — Потерявшийся наследник престола Франции?

Без серьезных усилий я сумел насторожить ее. Она глядела на меня с открытым ртом. Затем вспомнила, что с закрытым выглядит лучше, и закрыла его.

— Я не могу сказать вам, кто он такой, — сказал она. — Могут возникнуть большие международные осложнения, если его здесь обнаружат. Снова чувствовалось, что она повторяет чужие слова. — Я уверена, что вы не видите ничего плохого в том, что делаете, мистер Арчер. Но я не уверена в отношении Питера. Я хочу просить вас остановиться и воздержаться от дальнейшего расследования, мистер Арчер.

Сейчас она не шутила. У нее был озабоченный вид.

— Вы хотите сказать мне, что Мартель завяз в политике?

— Он был. И снова займется этим, когда создадутся условия. Сейчас он изгнанник из своей страны, — она произнесла это с драматизмом в голосе.

— Франция?

— Да, он француз и не делает из этого секрета.

— Но его имя не Фрэнсис Мартель?

— Он имеет право им пользоваться, но да, это не настоящее его имя.

— А какое настоящее?

— Я не знаю. Но одно из величайших имен Франции.

— У вас есть тому какие-либо доказательства?

— Доказательства? — Она улыбалась мне, будто располагала высшими сведениями, почерпнутыми непосредственно от Всевышнего. — Вы же не спрашиваете никаких свидетельств от ваших друзей.

— Нет, я-то спрашиваю.

— Тогда у вас, вероятно, немного друзей. Я вижу, вы принадлежите к натурам подозрительным. Вы и Питер Джемисон составляете чудесную пару.

— Вы давно его знаете?

Я имел в виду Мартеля, но она не поняла вопроса, и думаю, что намеренно.

— Питер всегда вертелся под ногами в нашем доме в течение двадцати лет.

Она махнула рукой в сторону одноэтажного строения позади ее собственного.

— Могу поклясться, что в течение этого срока я вытирала ему нос. Когда умерла мать Питера, я решила взять его на время. Он был маленьким мальчиком. Но маленькие вырастают, и, когда это случилось, он влюбился в Джинни, чего не имел права делать. Она не отвечала на чувства Питера взаимностью ни в прошлом, ни сейчас. Он просто сломил ее сопротивление, потому что рядом не было никого другого.

Было видно, что она любила Питера несмотря ни на что.

— Конечно, вы полюбите человека, если видите его каждый день в течение двадцати лет. В то же время я перестала переносить его, особенно теперь. У моей дочери блестящие шансы. Она красива.

Она задрала подбородок, будто красота Джинни принадлежала им обеим как фамильная ценность.

— И она должна воспользоваться этим шансом. Я не хочу, чтобы Питер или вы все испортили.

— У меня нет намерений что-либо портить.

Она вздохнула.

— Могу ли я просить вас оставить все это?

— Нет, без дальнейшей проверки.

— Тогда можете ли вы мне обещать одну вещь? Можете ли вы делать свое дело так, чтобы не напортить Джинни? Ее отношения с Мартелем имеют блестящее и светлое будущее, их отношения такие искренние. Не пачкайте всего этого.

— Я этого не сделаю, если так обстоят дела.

— Да, это так, верьте мне. Фрэнсис Мартель обожает землю, по которой она ходит. А Вирджиния без ума от него.

Я подумал, что здесь скрываются ее собственные планы в отношении Мартеля, и подставил ей ловушку.

— Именно поэтому она отправилась с ним на уик-энд?

Ее голубые глаза, до этого непроницаемые, отвернулись от меня.

— У вас нет права задавать такие вопросы. Вы не джентльмен, не так ли?

— Но Мартель им является?

— С меня уже хватит и вас, и вашей надоедливости, мистер Арчер.

Она встала. Это означало конец аудиенции.

4

Я направился в находившийся рядом дом Джемисонов. Это была просторная испанского типа постройка, со временем ставшая грязно-белого цвета и носящая печать запустения.

Женщина, отворившая дверь после повторного звонка, была в полосатом сером платье, которое могло бы сойти за форму, но таковой не являлось. Она была хорошенькой и черноволосой, с тем слегка высокомерным видом, который имеют женщины — единственные обитательницы в большом доме.

— Могли бы и не звонить так долго. Я слышал и первый звонок.

— Почему же вы не ответили на него?

— У меня есть поважнее дела, чем открывать дверь, — игриво ответила она. — Я ставила гуся в духовку.

Она показала свои замасленные руки и вытерла их о фартук.

— Чего вы хотите?

— Я хочу видеть Питера Джемисона.

— Младшего или старшего?

— Младшего.

— Он, вероятно, все еще в Теннисном клубе. Я спрошу у его отца.

— Может, я могу поговорить с мистером Джемисоном? Меня зовут мистер Арчер.

— Может быть. Я спрошу.

Я ждал в затемненном зале, сидя в старинном испанском кресле с высокой спинкой. Служанка скоро вернулась и не скрывая удивления сообщила, что мистер Джемисон примет меня. Она провела меня через дубовые двери в отделанную дубом же библиотеку, откуда сквозь похожие на амбразуры окна виднелись горы.

Около окна, глубоко погрузившись в кресло, сидел человек и читал книгу. У него были седые, бесцветные волосы, и его лицо было столько же бесцветно. Когда он снял очки и посмотрел на меня, я увидел, что у него почти невидящий, отрешенный взгляд.

Стакан с виски стоял на столе рядом с ним, и прямо под рукой на столике большего размера находилась бутылка «Бурбона» и кувшин с водой. Я заметил, что служанка с ненавистью бросила взгляд на бутылку и стакан. У нее были блестящие черные глаза и взгляд — откровенно ненавидящий всех и все.

— Мистер Арчер, — произнесла она.

— Спасибо, Вера. Хэлло, мистер Арчер. Присаживайтесь.

Он сделал жест в сторону находившегося напротив него кресла. В лучах солнечного света его рука показалась прозрачной.

— Не хотите ли выпить, прежде чем Вера уйдет?