Смерть в белом халате

Юрский засмеялся, прикрывая рот пухлой ладонью.

«Неужели не догадается?» – с тоской подумал Плеханов.

В этот же момент Губенко подпрыгнул на месте.

– Вспомнил! Бред преследования и бред величия!

– Все так. Можете садиться, – произнес Владимир Александрович.

Губенко с облегчением опустился на стул и спрятался за широкой спиной сидевшего перед ним Гаршина – высокого, смуглого, полного, широкоплечего парня, стриженного под «ежик».

Виктор вернулся на место и стащил с головы «корону». Юрский до сих пор улыбался.

– Ну-с, как ваша фамилия, молодой человек? – обратился он к Виктору. – Ставлю вам зачет.

– Плеханов.

Виктор покраснел. Он не считал, что заслужил подобное счастье, но, с другой стороны, легко отделался. В любом случае ему не придется пересдавать психопатологию (которая, к слову сказать, должна была быть еще на втором или третьем курсе), если избранная доктором наук «жертва» не ответит на один из следующих вопросов.

Юрский обратился к ведомости.

– Простите, первая «п»? Петрушка?

– Да.

– Вашей фамилии нет в ведомости. – Юрский нахмурился и снова пробежался глазами по списку. – Нет-с.

– Нет? – растерялся Виктор. – Надо же, пять лет учусь – был, а сейчас нет? Наверное, ведомость заново вносили в компьютер, а меня пропустили.

Владимир Александрович дописал от руки фамилию студента и сделал отметку о зачете.

– Выясните этот вопрос, – сказал он, посмотрев на Виктора поверх очков.

– Выясню, – пообещал Плеханов. – Это просто ошибка.

– Не сомневаюсь. – Юрский улыбнулся, сделал пометку в блокноте и вновь обратился к аудитории: – Ну-с, с первым заданием вы справились, – палец его вновь заскользил по строчкам ведомости. – Славина!

По аудитории теплой волной зашелестел одобрительный гул – Славина была отличницей и все знала.

– Расскажите нам о типах конечных состояний при шизофрении.

Вопрос был простым, по крайней мере, Виктор знал ответ. Славина его тоже знала.

– Ну, все, – Максим немного расслабился, – остался последний вопрос. И вероятность, что вызовут меня – один к сорока шести. Почти как в лотерее. То есть никаких шансов.

– Я бы не стал радоваться. Вероятность незачета остается. Во-первых, всезнаек гораздо меньше, чем «Губенко» и «Гаршиных», а во-вторых, спорим, Юрский приберег напоследок какой-нибудь особенно сложный вопрос. Лучше бы сам ответил. Ты, по крайней мере, на всех лекциях был, в отличие от того же Гаршина.

Славина между тем закончила говорить, и преподаватель снова сделал пометку в блокноте.

– Итак, последний вопрос. Ну-с, может, есть желающие? – Владимир Александрович внимательно посмотрел на студентов. – Ну-с?

Все как один опустили глаза, стараясь не смотреть на преподавателя и казаться как можно более незаметными.

– Понимаю-с, никто не хочет брать на себя ответственность за возможный провал, но я уверен, вы ответите. Тот, кто был на моих лекциях, обязательно ответит.

Виктор посмотрел на друга.

– Слышал? Вопрос по лекциям! Давай!

Максим поднял руку.

Юрский прищурился и оценивающе посмотрел на добровольца.

– Фамилия?

– Куликов.

– Расскажите нам, как отличить эпилептический припадок от истерического.

Вопрос оказался несложным и те, кто присутствовал на лекциях Владимира Александровича, действительно ответили бы. Макс не пропустил ни одной лекции Юрского, а Плеханов ответил бы, даже если бы пропустил. В «Кащенке» он видел эпилептические припадки и с легкостью мог не только назвать признаки, но и отличить припадок эпилептика от припадка истерика в действительности.

Виктор поежился, вспомнив прошлую ночь. Причиной припадка у одного из пациентов был Савичев. Наверное, Александр Алексеевич приходил в палату эпилептика именно за вилкой, которой потом исколол себе запястье…

– Очень хорошо, – Юрский кивнул Куликову, чтобы тот сел на место. – Ну-с, поздравляю, зачет вы сдали.

Аудитория оживилась. Виктор одобрительно похлопал друга по плечу.

– Молодец, Макс.

– Это дело надо отметить! – улыбнулся Куликов.

– Всенепременно. Вот вечером и отметим.

После зачета студенты отправились в столовую. Виктор с тоской посмотрел на образовавшуюся у кассы очередь, и собрался было уходить, но Макс его остановил, справедливо заметив, что перекусить стоит – впереди две самые тоскливые лекции. Виктор вяло согласился и встал в очередь.

Ему жутко хотелось спать, ноги с трудом передвигались, перед глазами то и дело вспыхивали мелкие ослепительно белые точки, в голове шумело.

– Слушай, – шепнул Куликов, когда молодые люди вошли в аудиторию. – Я смотрю, ты совсем расклеился. Может, сядем на заднюю парту, ты немного поспишь? Видимо, дежурство этой ночью у тебя получилось невеселым.

Виктор неопределенно мотнул головой. Спать он не собирался, но с удовольствием разместился на задней парте, чтобы немного приглушить трубный бас лектора.

Народ постепенно возвращался из столовой. К молодым людям подошел Гаршин – высокий плечистый парень с очень смуглой кожей и ежиком темных волос.

– Вы чего здесь забыли? Всегда ведь впереди сидели, отличники! – он презрительно фыркнул и сел прямо пред Плехановым.

Виктору было лень придумывать ответ, и он опустил голову на сложенные на парте руки.

– Толкнешь, когда препод придет, – попросил он Максима.

– Хорошо. Поспи немного, а то ты как вареная муха.

Макс еще что-то сказал, но Виктор не понял, что именно. Перед его глазами возникло лицо Савичева. Александр Алексеевич приглаживал топорщившиеся во все стороны тонкие длинные светлые волосы с проседью и дергал левым глазом.

– Это от ветра. Вертолеты! А цыганку вы так и не прогнали, а обещали! Она все приходит… приходит…

Шея Савичева стала распухать, превращаясь в огромный комок. Комок шевелился, по нему пробегала рябь, появлялись и исчезали складки, морщинки, и вдруг Плеханов с удивлением узнал в комке лицо заведующего – Геннадия Андреевича Никифорова. Заведующий вторым отделением психиатрической клиники добродушно улыбнулся Виктору и указал глазами наверх, на голову Савичева.

– Смотрите за ним хорошенько, – произнес Никифоров тонким женским голосом, необычайно похожим на голос Ольги Николаевны, – а то ведь додумается в следующий раз вилку в шею воткнуть, и умрет от потери крови.

Голова Савичева рассмеялась, шея заколыхалась, лицо заведующего исчезло.

– Не додумаюсь, – заверил Александр Алексеевич, – я не хочу умирать. Просто мне нужна кровь. Немного крови, и все будет в порядке.

Плеханов вздрогнул – на плечо ему опустилась чья-то тяжелая ладонь.

– Витек, вставай.

– А? Препод пришел? – Виктор с трудом разлепил веки.

– Нет, домой пора.

Плеханов посмотрел на часы и присвистнул.

– Почему разбудил?!

– А оно тебе надо? Лекцию у меня потом спишешь. Зато выспался. Мне просто было жалко тебя будить.

Виктор мотнул головой и с удивлением понял, что сон, пусть даже не самый приятный, принес ему облегчение. Голове стало легко, силы восстановились, правда ужасно хотелось есть.

– Ну, – бодро спросил он, – теперь на дискотеку?

– Может, отложим?

– Нет. Вот если бы ты меня разбудил раньше, я бы пошел домой отсыпаться, а сейчас я нормально себя чувствую. Да и проветриться не помешает. Давай пешком до «ЭльГреко»?

– Давай.

Ночной клуб «ЭльГреко» – один из самых популярных молодежных клубов города. Во-первых, цены в нем всегда умеренные, вполне по карману студентам, во-вторых, по четвергам для прекрасной половины человечества организуется бесплатный вход, что привлекает девушек. А если в клубе много девушек, наплыв молодых парней обеспечен. И, наконец, в-третьих, располагается дискоклуб в одном из красивейших мест города – недалеко от центра, рядом с огромным парком. От медицинского института – полчаса неспешным шагом по набережной.

Виктор предложил прогулку не случайно. Он хотел немного проветриться и просто поговорить с другом. В институте нормально пообщаться не получалось – все время кто-нибудь мешал, да и основные темы, казавшиеся уместными в тоскливых идеально ровно отштукатуренных стенах, касались экзаменов, зачетов и строгости преподавателей. А настоящая дружба требует иных, более высоких материй.