По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

– Вполне логично, – согласился Питер. – Спасибо. – Он почувствовал, что ему требуется выпить.

– Когда я была помоложе, я чуточку походила на блондинку вон в том углу, – похвасталась Сэлли.

Питеру стало не по себе – определенно замок «молнии» на красном халате был сдвинут чуточку ниже, чем это было минуту назад на заднем крыльце.

– Мне не кажется, что возраст так уж сильно изменил вашу фигуру, миссис Смит, – сказал он.

– Ну ладно, полюбезничали – и довольно, а теперь садитесь и пейте, – сказала она. – Знаю я вашего брата, мистер Стайлс. Вы пришли сюда конечно же не для того, чтобы обсуждать размеры тела. Жаль, но я, представьте, это знаю.

Она села напротив него и сделала затяжной глоток теплого джина.

– Я хочу спросить о связях вашего сына Олдена с АИА, – сказал Питер. – Вы имели что-нибудь против его окружения?

– Нет, черт возьми, – сказала Сэлли. – Я решила, что это пойдет ему на пользу, – все равно как раньше бойскауты. Дисциплина, занятия по стрелковому делу, чтение политических брошюр, регулярные слеты и учебные сборы. Некоторые люди не соглашаются, что АИА безвредна, но благодаря ей Олден не околачивался на углах улиц со всяким отребьем.

– Как долго он состоял в ее членах?

– Три-четыре года. У них есть юношеская организация, а потом, когда тебе исполнится шестнадцать, можно стать регулярным членом. Олдену было девятнадцать, так что можете сами подсчитать. Когда у ребенка нет отца, мужской клуб или организация – лучшее, что только может быть. Об этом во всех журналах пишут.

– Как долго ваш муж пребывал в неведении относительно Олдена? – спросил Питер.

– Этот болван? Да он исчез из моей жизни практически с того дня, как мы поженились. Он приходил домой пьяный, проезжался по мне, как паровой каток, и снова сваливал. Он ушел навсегда, когда Олдену было меньше года.

– Был в АИА кто-то, особенно интересовавшийся Олденом?

Она заколебалась, и в первый раз он почувствовал в ней напряженность.

– Так, чтобы особенно, – никто, – ответила она.

– Он не упоминал при вас о каких-то конкретных людях?

– Послушай, парень, ты мне голову не заморочишь, учти это.

– Я и не пытаюсь.

– Ты знаешь, кто я такая. Я зарабатываю на жизнь тем единственным способом, который знаю. Я не была близка с Олденом. Как только он стал достаточно взрослым, чтобы уехать из этого города, он уехал. Мы только орали друг на друга, и он называл меня такими именами, от которых у вас бы волосы встали дыбом. Но он не тратил время на то, чтобы рассказать мне, кто его друзья или кто проявлял к нему особый интерес, да и мне было на это наплевать.

– Он когда-нибудь упоминал при вас имя Уолш?

Она рассмеялась:

– Пэт Уолш? Ему не было нужды упоминать при мне Пэта. Я знаю Пэта.

– Послушайте меня, миссис Смит, – сказал Питер. – Кто-то превратил Питера в убийцу, а потом убил его, чтобы помешать ему рассказать об этом. Я хочу найти этого кого-то, чтобы то же самое не случилось с другим парнем.

Она сделала еще один затяжной глоток джина.

– А теперь мы вместе споем первый куплет из «Христа», – сказала она резким голосом. – Ты меня разочаровываешь, парень. Ты, оказывается, святоша – а я ведь так и подумала, когда увидела, как ты въезжаешь во двор в этом «ягуаре». Я всегда говорю – живи и дай жить другим, единственное, чего никак не могут уяснить люди, которые разглагольствуют о религии.

Похоже было, что дама очень быстро захмелела от своего джина.

– Олдену не оставили шанса жить – или дать жить другим, – сказал Питер. – Вот почему я приехал, чтобы с вами увидеться.

– Не на такую напал, парень, – сказала она, маленькие пятнышки румянца проступили на ее щеках. – Я вот сижу здесь полтора дня и спрашиваю себя, почему я не слишком убиваюсь из-за того, что случилось с Олденом. Я выносила его здесь, в своей утробе! – Она хлопнула себя по животу. – Я должна чувствовать что-то, автоматически, но я не чувствую. Он ненавидел меня, а я ненавидела его – за то, сколько он доставлял мне хлопот. Ну что же, я приноровилась к такой жизни. Хочешь посмотреть на остальные помещения в этом доме? Нет во всем Уинфилде дома краше, с более современными удобствами. Если ты думаешь, что я стану разводить с тобой эту душеспасительную бодягу, то ты рехнулся. В этом городе все шло путем, пока твои бродяжки не притопали позавчера с вашими плакатами и вашими «аллилуйя». Так что некоторые люди угодили в мясорубку, и один из них был Олден. Это случилось бы с ним рано или поздно, так какого рожна! – Казалось, ей не хватает воздуху, и она допила остатки джина из своего стакана. – Так почему бы тебе не отчалить отсюда, сынок, чтобы совать нос в чужие дела где-нибудь еще. Все, чего я хочу, – это чтобы меня оставили в покое и дали пожить без постороннего вмешательства.

– Кто были друзья Олдена? – упорствовал Питер.

– Ну как тебе еще растолковать, Джек, – по буквам, что ли? – закричала она на него. – Допивай то, что у тебя налито и катись отсюда. Не желаю я участвовать в твоем балагане.

Питер понимал, что тут нечему удивляться. Салли Смит не смогла бы промышлять в городе Уинфилде без молчаливого согласия АИА. В ту минуту, когда он ясно дал понять, что метит в Уидмарка и его компанию, она запаниковала. Он был совершенно уверен, что в тот момент, когда он уйдет, заработает розовый телефон на приставном столе. Те, кто платил за этот дом, узнают все о его визите.

– Жаль, что вы не хотите помочь, – сказал Питер. Он встал. – Если вы передумаете…

– Ну конечно – ишь, размечтался! – фыркнула она.

Он прошел через сияющую кухню на улицу, к своей машине.

Он мельком увидел женщину, наблюдавшую через окно кухни. У Олдена Смита никогда не было ни малейшего шанса в этом мире, подумал он.

Озеро носило индейское название, которое Дэн Сотерн упоминал, а Питер вскоре забыл. По его прикидкам, оно тянулось на пять-шесть миль в длину и от полумили до трех четвертей мили в ширину. Чтобы попасть на густо поросший лесом западный берег, где у АИА имелся своей учебный плац, Питеру пришлось проехать до дальней оконечности, а потом двинуться в обратном направлении по противоположному берегу.

Восточный берег, как он разглядел, подъезжая к Уинфилду, был усеян летними коттеджами и лодочными станциями, имелся также какой-то клуб пловцов, очевидно тот самый, где работал спасателем на водах сын священника. В этот день, уже под вечер, на восточном берегу царило оживление. Там плавали десятки парусников, каноэ и моторных катеров. Два катера тащили за собой загорелых водных лыжников. Пока Питер ехал по дороге, петляющей по берегу озера, дети махали ему руками. Все казались счастливыми и безмятежными. Они были настолько мало затронуты убийством и насилием, как будто здесь никогда такого не случалось.

Когда он добрался до дальней оконечности озера, домики поредели. Дэн обещал развилку с правым ответвлением, уводящим вверх на холмы, туда, где стояли домики, используемые охотниками во время охотничьего сезона. Левое ответвление, по которому предстояло ехать Питеру, быстро превратилось в поросшую травой просеку. Ему не следовало заезжать слишком далеко на этом участке дороги, а не то он бы выскочил туда, где члены АИА припарковали свои машины. Белый «ягуар» выдал бы его с головой, если бы он оставил его на виду. Он увидел место, где мог свернуть и оставить машину за плотной стеной сосен и берез. Он запер ее и двинулся пешком.

Он ушел не слишком уж далеко, когда услышал злые голоса, что-то громко и ритмично скандирующие. Очевидно, это было частью заведенного порядка, потому что то начиналось, то прекращалось. Питер догадался, что это происходило не более чем в двухстах ярдах от того места на поросшей травой просеке, где он стоял. Вроде бы все совпадало с теми ориентирами, которые ему дал Дэн Сотерн.

Питер сошел с дороги и углубился в лес по правую сторону от нее. По словам Дэна, так он должен был попасть на вершину хребта, выходившего на учебный плац. Ритмические выкрики становились все громче – подобно управляемому рыку диких зверей.