Тайна девичьего камня

Кажется, все это было невероятно давно. Хотя, пожалуй… прошло всего несколько дней.

— Да.

— Но ведь они оставили тебя в покое, правда?

— Да.

Несколько секунд Ида смотрела прямо перед собой.

Потом выбралась из санного мешка, побежала к задним саням, стянула с себя варежки и развязала веревку.

— Сумка, — пробормотала она себе под нос.

Она стала быстро рыться в сумке и вытащила зеленую свинцовую шкатулку.

Пока Лииса что-то говорила, Ида взяла Девичий камень в руки и пошла к волкам, удивляясь собственной решимости.

Не играет никакой роли, хуже, чем есть, уже не будет!

Волки что-то почуяли и немного отпрянули, их явно застали врасплох. Пара собак также привстала. Ида продолжала обходить их вокруг, поднося камень настолько близко к волкам, насколько у нее хватало смелости.

Один за другим волки отошли на несколько шагов назад, они стояли и смотрели, словно почувствовали неуверенность или их парализовало. Ида вдруг подняла камень над головой, как наградной кубок, и осторожно села обратно в сани.

Все собаки опять были на ногах. Лассе тотчас тоже сел в сани.

— Вроде срабатывает — худо-бедно… А теперь быстро! — сказала Ида, умоляющее посмотрев на Лиису. — Ша-ка?

— Ша-баа-лаа-каа-тааа-ра-са! — закричала Лииса, все время щелкая кнутом. И словно по сигналу собаки опять побежали, как в трансе, вперед по льду.

— Не теряй его! — закричал Лассе сквозь сильнейший ветер, и Ида увидела, что волки снова как по линейке выстроились за ними.

— Собаки устали, у них больше нет сил! Все, может быть, кончится здесь!

Ида закрыла глаза, почувствовала скорость и новые толчки — это волки опять хватали и кусали пояс от кушака так, что весь санный поезд периодически подскакивал.

И вдруг вибрации резко прекратились.

Перед ними в тумане показалась темная полоска берега с очертаниями деревьев и двумя очень маленькими сверкающими огнями.

— Смотрите!

— Гаа! — раздался шепот Лиисы.

Волки нагнали их, но санный поезд уже приближался к берегу. Между тем лед становился все более неровным, и ход замедлялся.

Ида обернулась и увидела стаю волков, которые бегали туда-сюда в каких-то десяти метрах от саней, они оторвали пояс от кушака и по очереди жевали его, но ближе не подходили.

У кромки берега у воды собаки остановились, некоторые из них захромали и опять легли, некоторые ворчали, от замерзшей воды шерсть у них встала дыбом; вожак стоял и неустанно следил за воющими волками.

Высоко над ними, в ночном небе в серых тучах, парило несколько морских птиц.

Пока Ида вылезала из саней, к ним подошла Лииса, пристально посмотрела на камень и сказала что-то непонятное.

— Не держи его так долго, — сказал Лассе.

— Буду держать его, пока волки не отойдут.

— Близко, — сказала по-английски Лииса и потерла свои непокрытые и почти белые мочки варежками. — Будка пограничников здесь. Близко. Безопасность.

Она махнула рукой в сторону густо заросшего берега. На возвышении на фоне неба показались силуэты двух мужчин с ружьями и крыша маленького домика.

Мужчины подходили к берегу.

— Мои друзья. Не волнуйтесь, — прошептала Лииса по-английски.

— Хорошо, хорошо, — отозвался по-английски Лассе. — Та-ка-спасибо тебе, финская тетя.

Они только было собрались сойти со льда и забраться на насквозь промерзшую полоску берега, как Лииса остановила их, села на корточки и показала в сторону покрытой снегом земли, где торчали отдельные молодые ели.

— Это — Россия.

Ида кивнула и уставилась на рыхлый снег, почувствовав, как в нем утопают лыжные ботинки.

Они стали быстро пробираться сквозь низкие деревья, неся мешки за плечами.

Девичий камень был по-прежнему зажат у нее в правой руке.

Рай, 14 мая

Ида, только что ты была со мной!

Это было настолько явно, что мне пришлось сразу же взяться за перо. Преимущество слабого тела заключается в том, что ты можешь с чистой совестью спать после обеда. Послеобеденный отдых почти всегда богат снами и полон образов — как коралловый риф с причудливыми красками, порывистыми движениями и слепящим светом. И с персонажами из прошлого. Я знаю, что все сны зависят от высокой мозговой активности во время поверхностного сна на грани фантазии и полубессознательного состояния. Да, я знаю, что все это — неврологические процессы: нервные импульсы, зеркальные нейроны и кровотоки, все происходит внутри обычного человеческого мозга.

И все-таки.

Ты была со мной, здесь, во сне.

Тут, в Раю, особенным спросом пользуются глянцевые журналы. Часто до нас доходят номера, которым уже несколько лет, и прически в них уже успевают выйти из моды. И все же это твердая валюта: за потрепанный «Вэнити Фэйр» можно получить несколько десятков яиц. И в одном из журналов, которые я достала, я увидела рекламу «Веллы» — молодая женщина с каштановыми волосами и немного заостренными ушами. Как у тебя! Именно из-за этих ушей модель со стрижкой получила в моем сне роль Тебя. Ты выглядела как она, но ты была тобой…

Мы сидели наверху на скале Виреклиппан рядом с озером Линдарешён на том оранжево-коричневом одеяле, которые Манфред и Альма всегда брали с собой на пикники. У нас был сок и печенье «Мария», и ты была взрослой, и я украдкой смотрела на твои щеки, твои глаза и твои мягкие брови — да, на каждую черточку на твоем лице. Я тянулась к тебе, я пыталась обнять тебя, но ты смеялась и не давалась.

Хотя это ничего не значило! Для меня ничего не значило, что ты стеснялась, была настроена недружелюбно и, может быть, подозрительно по отношению ко мне.

Для меня ничего не значило, что я не могу тебя обнять или что я взяла тебя из рекламы шампуня, и ничего не значило, что я все время знала, что мне снится сон и что все не по-настоящему.

Поскольку ты в любом случае была со мной. Вполне по-настоящему.

Надо быть безмерно благодарным за тех людей, которые приходят к тебе во сне, неважно, существуют ли они или мы их выдумали.

За тепло внутри меня, когда я проснулась: оно было настоящее!

Ида, я так тебя люблю. Я не могу перестать думать о том, что в один прекрасный день мы обязательно опять будем вместе.

В один прекрасный день, когда Альма расскажет тебе все. Или, возможно, в один прекрасный день, когда ты осмелишься попросить ее рассказать все.

Я имею в виду действительно все — обо всех мистических окаменелостях, о том, что случилось с ней в советском научном городке в пятидесятые годы, о моей болезни, о том, что, может быть, ты тоже несешь в себе, о сольвенте и коагулянте. И о моем маленьком домике здесь, в Раю.

Когда ты узнаешь все эти печальные вещи, я уверена, что ты захочешь дать о себе знать.

И тогда в один прекрасный день мы должны начать общаться, так или иначе.

Тогда мы будем вместе не только во сне.

А по-настоящему.

В том, что называется действительностью. Там, где объятие есть объятие, а не то, о чем мечтают.

Обещаю, что так и будет.

И, может быть, тот день уже не так далек?

Твоя мама, навсегда,

Ева