Банда - 2

- Остановись, Паша! - почти в ужасе произнес Анцыферов. - Остановись. Накаркаешь.

- К тому и стремлюсь, Леонард. После всего, что Амон рассказал о тебе... Оглядывайся по сторонам, Леонард. Я твои совет плохо выполнил... Так хотя бы ты отнесись к моему серьезнее.

- Эта квартира, в которой ты томился... Кому она принадлежит?

- А! - Пафнутьев пренебрежительно махнул рукой. - Хозяин за хорошие деньги сдал каким-то приезжим, те заплатили вперед, жили в ней несколько месяцев... Договоров не подписывали, документы не составляли... Ты, Леонард, не переживай, твоих следов ни я, ни Шаланда там не обнаружили. Кое-где ты все-таки наследил, но не там. На квартире чисто.

- О каких следах ты говоришь? - насторожился Анцыферов.

- Оставим это, - опять махнул рукой Пафнутьев. - Ты вот что мне лучше скажи... Как было с твоим Амоном? Будем объявлять розыск? Или он до сих пор неприкосновенная личность? Особа, приближенная к Анцыферову?

- Объявляй. Но не надо в одну кучу валить. Не надо, Паша. Ты тоже в этой куче.

- Страдания очистили меня от недостойных подозрений!

- Ты еще в общей куче, Паша, - Повторил Анцыферов. - Ты из нее еще не выбрался. И не знаю, выберешься ли.

- Я буду стараться.

- Усердие всегда было твоей сильной стороной, - легонько укусил Анцыферов.

- Леонард! - вскричал Пафнутьев, будто вспомнил что-то важное. - А почему ты не спрашиваешь у меня о подробностях? Или ты знаешь больше меня?

- Ты ведь напишешь отчет, надеюсь? Там все и прочту. Кроме того, будет возбуждено уголовное дело... По факту похищения начальника следственного отдела Павла Николаевича Пафнутьева. Будут опрошены свидетели, участники, надеюсь, и преступников увидеть перед собой...

- Увидишь, - заверил Пафнутьев. - Только вот что, Паша, - улыбнулся Анцыферов. - Не знаю, имеешь ли ты право заниматься этим делом... Ты ведь пострадавший. И не можешь отнестись к расследованию объективно. Тобой будет двигать жажда мести... Я не могу этого допустить. Закон запрещает тебе, Паша, вести это дело. Надо ведь иногда и о законе подумать, согласен?

- Конечно.

- Я подумаю, кому поручить это дело.

- Подумай, Леонард, подумай. А что касается похищения... Я и не собирался заниматься этим... У меня хватает дел. Убийство при угоне машины, развратные действия в лифте, дебош в двенадцатом отделении милиции, голова гражданина Ковеленова...

- Ты так уверенно и настойчиво говоришь об этой голове, будто она у тебя в портфеле? - усмехнулся Анцыферов.

- А в свой ты заглядывал? А то ведь наш друг Амон - большой шутник.

- Продолжим, - Анцыферов не пожелал больше говорить о голове. - Ты являешься жертвой другого преступления, я с тобой согласен. Но обвиняемый, или правильнее сказать, подозреваемый... Все тот же. Одно лицо. Сможешь ли ты правильно и справедливо, без предвзятости разобраться с тем, что произошло, с тем недоделанным Шаландой, если дебош учинил человек, который так сильно напугал тебя самого? Нет, Паша. Нет. Ты не будешь заниматься этим делом. Я тебя отстраняю. Я не могу идти против требований закона. Ведь тебе и без того есть чем заниматься?

- Найдется.

- Вот и хорошо. В нашем городе, как утверждают некоторые газеты, процветает коррупция, тебе не кажется? Приватизация, оказывается, не столь безупречна, как некоторым кажется... Взятки в особо крупных размерах, подкуп должностных лиц, поборы... На первый план выходят не отрезанные головы, а экономические преступления. Вот бы где развернуться, вот бы где показать себя начальнику следственного отдела, а, Паша?

- Экономические преступления, как ты выражаешься, обычно и заканчиваются отрезанными головами, Леонард, - Пафнутьев поднялся, подошел к двери, постоял спиной к прокурору, потом обернулся и подождал, пока Анцыферов оторвется от бумаг и взглянет на него. - Тебе сказать, чья голова будет следующей в целлофановом мешке?

- Береги свою, Паша.

- Учту. Но ты не ответил на мой вопрос... Когда мы с Амоном вели наши длительные и откровенные беседы в той ванне, в которую должна была стечь моя кровь... Он многое мне рассказал, Леонард. Ничего не скрывал. Так прямо и заявил... Спрашивай, говорит, начальник, все, что хочешь спрашивай... На все твои вопросы отвечу, говорит, искренне и без утайки.

- И о чем же ты спрашивал?

- О тебе, в основном, беседовали... Очень ты ему нравишься. Но говорит, есть у прокурора один большой недостаток, очень большой, прямо-таки нестерпимый...

- Какой? - Анцыферов смотрел на Пафнутьева без всякого выражения, он словно был в каком-то оцепенении.

- Слишком много знает, говорит.

- Что же в этом плохого?

- Тебе кажется, что в этом нет ничего плохого, а вот он сказал это с осуждением. Так сказать, чья?

- Ну? - Анцыферов сидел бледный, ухватившись пальцами за край стола.

- Ты угадал, Леонард, - ответил Пафнутьев и, не задерживаясь, вышел из кабинета.

***

Вернувшись к себе, Пафнутьев, сам того не заметив, запер дверь, старательно повернув ключ два раза. Убедившись, что замок сработал, направился к своему столу. И лишь тогда вдруг понял, что только что проделал.

И усмехнулся.

- Надо же, - произнес вслух, но не встал, дверь не отпер.

События последних дней убедили его в том, что на этот раз он столкнулся с явлением совершенно новым, доселе невиданным. Все предыдущее казалось чуть ли не детскими игрушками. Преступники прятались, скрывались, удирали, притворялись честными и порядочными, время от времени отсиживали свои сроки и возвращались. Здесь же... В городе обосновалась и действовала почти открыто не просто банда, а банда в полном смысле слова беспредельная. Причем, с мощным прикрытием на самых верхних этажах городской власти.

Такого еще не было.

К примеру, может ли сейчас войти в прокуратуру тот же Амон со своими приятелями и разрядить а него обойму из пистолета? Может. Очень даже запросто. И никто ему не помешает. После этого он спокойно выйдет через центральные двери, сядет в машину и уедет не превышения скорости. А может тот же Амон с теми же своими приятелями войти с автоматами и вообще расстрелять весь состав городской прокуратуры? Никаких проблем у него не возникнет. Нет сил, которые помешали бы ему в этом.