Тайное становится явным

Калагэн кивнул.

– Да, может… – заметил он. – Потому что то, что думает страховая компания, не имеет никакого значения. Если они к концу месяца не добудут каких-нибудь веских доказательств, им придется заплатить, даже если они будут уверены, что все организовано членами семьи для того, чтобы получить незаконную страховку.

Николз кивнул.

– Конечно. И на основании того, что я слышал о старом майоре, он сто лет не подозревал, что у них что-то не так. Он один из тех парней, кто всем верит и, если кто-нибудь попытается сказать, ему, что Одри – мошенница, то он, вероятно, вызовет того на дуэль или придумает еще что-нибудь.

Калагэн осушил третий стакан.

– Занятная история, Винди. Но есть одна вещь, которую мы не знаем. Если даже Одри и думала, что страховая компания заплатит за похищенные бриллианты, то ведь она пока не заплатила, не так ли? Хорошо. Откуда майор достал деньги, чтобы расплатиться за долг?

Николз пожал плечами.

– Это просто. Может быть, старикан или Одри заняли деньги под страховку. А, может быть, им кто-нибудь, кого они знают, одолжил свои деньги.

Калагэн кивнул.

– Возможно, но я так не думаю. – И выпустил кольцо дыма. – Расскажи мне о других девицах, Винди, – попросил он.

Николз заулыбался. Он вытянулся на стуле и перекинул сигарету в другой угол рта.

– Ну, пара, – сказал он. – Пара милашек. Послушай… Давай в первую очередь возьмем Клариссу. Она следующая в семье после Одри. Мне сказали, что у нее есть на что посмотреть. Она высока, а фигура у нее прямо предназначена для того, чтобы носить кружева. У нее темные, золотисто-каштановые волосы, а глаза такие, как будто она не может обидеть даже котенка. К тому же она не очень любит Эсме…

– А что насчет Эсме? – спросил Калагэн.

– Эта крошка – сущее наказание, – ответил Николз. – Истории, которые о ней рассказывают, никого не касаются. Но, Боже, я бы мог написать книгу об этой даме. У нее большие неприятности. А неприятности заключаются в том, что она постоянно влюбляется, но не в тех парней, в которых следовало бы. Она охотится за здоровенными, загорелыми и голубоглазыми. Ей нравится, когда у них много мускулов и нет мозгов. Между Клариссой и Эсме идет как бы постоянная война. Каждый раз, когда у Эсме появляется новый приятель, Кларисса пытается вмешаться и отогнать этого живчика. Должно быть, у этих девиц жизнь такая, что не соскучишься.

Калагэн ухмыльнулся.

– Хорошее настроение и темперамент в норме.

– Прежде всего темперамент, – согласился Николз. – В прошлом году, за пару месяцев до начала войны, Эсме влюбилась в симпатичного рыбака из Бисэндза. И влюбилась по уши. Была масса хлопот с этим. Она поклялась, что или выйдет за этого рыбака замуж, или умрет. Дела были так плохи, что старик был вынужден отправить ее путешествовать. Круиз в Южную Африку длился шесть месяцев. Видимо, он надеялся, что небольшое путешествие пойдет на пользу его младшей дочери. Ну… он ошибся. Она стала еще хуже после своего возвращения. Эта малышка – прирожденная кокетка. Как только она увидит кого-нибудь в штанах, то сразу же ложится на спину и думает, что это тот самый и единственный…

Калагэн молча курил, затем спросил:

– А что Кларисса и Эсме делают, когда они покидают свой дом? Например, как они проводят вечера?

– Я как раз собирался сказать об этом, – ответил Николз. – Вчера вечером я разговаривал с одним парнем, который содержит небольшую придорожну пивную. Он сказал, что очень удивился, когда однажды вечером он увидел, как Кларисса и Эсме на своих машинах промчались мимо него с такой скоростью, как будто за ними гналась нечистая сила. И он не поленился выяснить, в чем было дело. Оказалось, что в нескольких милях от него рядом с дорогой, стоит какое-то заведение под названием Ярд Арм. И похоже, это притон. Раньше это был просто сельский дом. А потом какой-то ушлый парень организовал там ресторан с баром и всем прочим. Похоже на то, что Кларисса и Эсме проводят в этом притоне массу времени.

– Где твои вещи, Винди? – спросил Калагэн.

– Я их оставил в газетном киоске за углом. Взял машину напрокат в Кингсбридже. Я думал, что она нам может пригодиться в случае надобности. Пойду положу вещи в машину.

Калагэн кивнул.

– Положи. Я подойду через пять минут.

Осушив стакан, он вышел на улицу и дошел до почты, где купил конверт с маркой. Взял со столика телеграфный бланк и написал на нем:

"С наилучшими пожеланиями мисс Вендейн от бюро расследований Калагэна".

Затем достал бумажник, вынул из него шесть пятидесятифунтовых банкнот, сложил их вместе с бланком, вложил в конверт и написал на нем адрес:

"Мисс Одри Вендейн,

Марграуд Манор,

Рядом с Тара,

Девон".

Затем подождал, пока клерк выпишет ему квитанцию, и направился к машине. Николз читал вечернюю газету.

Калагэн сел в машину и включил скорость. Когда машина тронулась, он заговорил:

– По-моему, это может быть очень интересно.

Николз усмехнулся.

– Я тоже так думал, но не хотел говорить. Временами я становлюсь стеснительным.

Было уже семь тридцать, когда Калагэн остановил машину у въездных колонн поместья Марграуд. Когда он, сопровождаемый Николзом, поднимался по лестнице, открылась дверь дома.

В дверном проеме Калагэн увидел очень старого и весьма почтенного вида дворецкого. Он впервые в жизни видел такого. Дворецкий был сед, и его лицо излучало то добродушие и благовоспитанность, которые были присущи жителям Девоншира.

– Если вы оставите мне ключи, сэр, то я распакую ваши вещи. Майор думает, что прежде всего вам хотелось бы пройти в вашу комнату и переодеться. Он сказал, что хотел бы встретиться с вами в библиотеке без четверти восемь, если вам это будет удобно. Обед в восемь.

Калагэн кивнул и спросил дворецкого, как его зовут.

– Меня зовут Стивенс, сэр, – ответил он. Затем, помолчав, продолжил:

– Я очень рад, что вы приехали, сэр. Мы все очень обеспокоены тем, что случилось. Я имею в виду прислугу.

– Несомненно, – согласился Калагэн. – Но на вашем месте я бы не стал волноваться, Стивенс, – добавил он. – В конце концов, вам-то о чем волноваться? – сказал он, следуя за стариком по широкой лестнице.

Калагэн сидел в большом кресле рядом с камином, в котором весело потрескивал огонь. С другой стороны камина, облокотившись на каминную полку, стоял майор Вендейн и смотрел на детектива.

Калагэн подумал, что, если кража драгоценностей была организована жильцами дома, то он мог поставить свой последний пенс на то, что майор Вендейн об этом не имел ни малейшего представления.

Он выглядел гораздо старше своих пятидесяти пяти лет.

Он был худым, хотя и стройным. Лицо было болезненным, аскетического вида. Над скулами пылали пятна, которые часто ассоциируются с болезнью сердца.

– Насколько я понимаю, – начал Калагэн, – ваши юристы уже написали в страховую компанию и дали им один месяц, чтобы уладить с платежом. В противном случае они пообещали передать дело в суд. Я думаю, что это было сделано правильно.

Вендейн вздохнул:

– Я удивляюсь, – он замолчал, а затем продолжил, – это очень хорошая страховая компания, и они страховали эти драгоценности почти триста лет. Это меня очень беспокоит. Я чувствую, что у них есть какая-то причина не заплатить страховку.

Калагэн пожал плечами.

– Когда пропадают драгоценности стоимостью в сто тысяч фунтов, майор, – сказал он, – любая страховая компания должна выполнить определенные процедуры, прежде чем выплачивать страховую премию. Во-первых, они должны попытаться найти бриллианты. Вы, вероятно, так же, как и я, знаете, что даже если к делу подключается полиция, то страховая компания подключает к нему своих консультантов. Кажется, пока в этом деле результатов нет, и я ожидаю, что они выплатят вам деньги до окончания месячного срока, если…