Крик ночи

— Племянница, — поправил Хельдер, — но лучше не стоит говорить об этом.

— Неважно — племянница или дочь, — нетерпеливо произнес Тигр.

Хельдер ничего не ответил.

— Ну, а что Гольт?

— Он очень опасен, — сказал Хельдер, — Гольт меня беспокоит: не знаю, как далеко простирается его власть и что он знает. Узнать это необходимо, ведь Гольт — это соединительное звено между Вашингтоном и Лондоном…

Он задумчиво посмотрел на гостя.

— И все-таки — хорошо бы заполучить Марпла, — внезапно сказал он, — это — лучший европейский гравер. Во всяком случае, надо попробовать… Когда я говорил с ним в последний раз, он заявил, что не позволит себя надуть.

— Может быть, время и пришло, — рассмеялся Броун, — я уже встречал людей, которые не позволяют подкупать себя в первый или во второй раз, но зато они становятся податливыми при третьей или четвертой попытке.

…Эти двое условились о следующей встрече, и Броун покинул бюро Хельдера. Через пять минут оба встретились около станции подземной железной дороги. Купив билеты, они вошли в лифт. Проводник захлопнул дверцу. Неожиданно рядом послышался испуганный крик женщины.

— Меня ограбили! Помогите!

Два прилично одетых господина стояли возле проводника. Один из них подошел к женщине и заговорил с нею. Потом, обернувшись, громко сказал:

— Эту даму обокрали. Я сержант Скотленд-Ярда. Речь идет о сумочке и записной книжке. Я вынужден просить господ разрешить мне подвергнуть всех обыску или последовать за мной в участок.

За исключением «Тигра» Броуна все позволили обыскать себя. Осмотр вполне удовлетворил сыщиков. По требованию сержанта лифт остановился в шахте, чтобы процедура не проходила перед глазами любопытных, что находились в вестибюле станции.

Настала очередь Хельдера.

— Я наотрез отказываюсь позволять себя обыскивать, — холодно заявил он.

Чиновник подошел к Броуну.

— Не смейте подходить ко мне! — крикнул «Тигр».

— В таком случае я вынужден заподозрить вас, господа…

Спустя пять минут, оба ехали в сопровождении детектива в ближайший участок. Всю дорогу Хельдер громко ругался.

Обоих обыскали весьма тщательно. От внимания сыщиков не ускользнула пятидесятидолларовая банкнота в бумажнике Хельдера, что привело последнего в немалое смущение.

— Мне очень жаль, господа, — извинился сыщик, возвращая им вещи.

— Вы еще услышите обо мне! — произнес возмущенный Хельдер.

— Вы сами виноваты, — сказал сыщик, — у нас были основания заподозрить вас в краже. Вы ведь не хотели подвергнуться обыску — что же нам оставалось делать?..

Хельдер презрительно усмехнулся. Вместе с Броуном он покинул участок и спустился вниз по лестнице. Внизу ему пришлось остановиться: он увидел медленно разгуливающего взад и вперед мистера Гольта с сигарой во рту. Гольт широкой улыбкой приветствовал своего земляка, угрюмо глядевшего на него.

— Хелло, Хельдер, — медленно произнес Гольт, — я опоздал. Мне позвонили и сказали, что вы арестованы, и я поспешал, чтобы исправить дело…

— Вот как, — проворчал Хельдер, — но я уже исправил дело без вашей помощи. Вам, наверное, интересно будет узнать, что они ничего не нашли.

Гольт удивленно вскинул брови.

— И что же они должны были найти? — холодно поинтересовался он.

Вместо ответа Хельдер резко повернулся на каблуках и ушел в сопровождении Броуна.

На следующее утро в лондонских газетах появилось сообщение об «оскорбленных американцах» и «бестактном поведении полиции».

Прочитав газету, Гринби отложил ее в сторону и взглянул на стенные часы. Он вспомнил о полученном им утром письме от миссис Колляк. Она писала уже из Неаполя…

Внизу кто-то позвонил. Вскоре вошел Паркер и доложил:

— Мисс Марпл.

Гринби поднялся с кресла и пошел навстречу гостье.

— Я очень рад оказанной мне чести, — произнес он, — осмелюсь спросить, каковы ваши дальнейшие планы?

— У меня нет никаких планов, — вздохнула Мэри, — Мистер Гольт был так любезен, что ссудил мне немного денег и обещал, что власти позаботятся о моем дяде.

— Его власти — также и мои, — улыбнулся Гринби.

Мэри удивленно посмотрела на него.

— Вы полагали, что мы, американцы, носим длинные бороды, — улыбнулся он, — что мы нюхаем табак и везде, где только можно, подчеркиваем свое превосходство…

— Мистер Гольт действительно похож на такого, — заметила Мэри.

Гринби засмеялся.

— После всего, что произошло, — прошептала девушка, — я не знаю, как дальше жить…

Гринби кивнул.

— Я понимаю вас, — сказал он, подходя к окну, — и надеюсь, что ваш дядя возвратится домой…

Потом он повернулся к Мэри.

— Скажите, мисс Марпл, у вас нет иных родственников, кроме дяди? — спросил он.

— Нет.

— А друзей?

Она покачала головой.

— Раньше я жила в отдаленном пансионе, а с дядей познакомилась уже после смерти моего отца.

Он кивнул и, подойдя к дверям, приоткрыл их. Мэри не поняла, зачем он это сделал.

— Я хотел бы сказать вам, мисс Марпл, то, что может привести вас в смятение. Я глубоко уважаю вас и хочу надеяться, что вы правильно поймете и поверите…

— Я верю всему, что вы говорите, — спокойно ответила девушка.

Гринби прошелся взад и вперед по комнате и внезапно заявил, останавливаясь перед ней:

— Мисс Марпл, я хочу жениться на вас!

Она привстала со своего стула, но Гринби быстро отступил на несколько шагов.

— Пожалуйста, не волнуйтесь! — сказал он, — дверь открыта, и мои слуги тотчас же прибегут на ваш зов.

— Но, мистер Гринби, — произнесла она в полном смятении, — это очень странно…

— Вы — одиноки, и я тоже. Сделайте мне одолжение — принесите эту жертву. Соглашаясь вступить со мной в брак, вы останетесь свободной… Я не буду говорить о материальных преимуществах, которые принесет вам брак со мной — вы стали бы одной из богатейших женщин Лондона…

— Но вы же не любите меня, а я вас, — прошептала Мэри, с упреком глядя на него своими грустными глазами, — такой брак аморален…

Девушка поднялась, собираясь уйти.

— Подождите, пожалуйста, и выслушайте меня, — сказал Гринби.

Мэри опустилась в кресло. Голос Гринби звучал убедительно и очень искренне. Она внимательно слушала его. В середине его рассказа она встала и закрыла двери. Наступили сумерки, а Гринби продолжал расхаживать по комнате, нервно жестикулируя…

…Когда он, наконец, проводил ее на улицу, было уже темно. Усадив девушку в автомобиль, Гринби спросил:

— Значит, завтра?

— Да, завтра, — повторила Мэри, протягивая ему руку. Ни слова не говоря, он медленно поднес ее руку к своим губам.

Гольт вошел в «Терриер-Клуб». Швейцар подал ему письмо, отпечатанное на пишущей машинке. На адресе были видны характерные для машинки Гринби буквы.

Гольт внимательно дважды прочел письмо. Потом сложил его и положил в карман. Он отправился обедать.

Гольт ел торопливо. У него было мало времени…

— Как хорошо, что я вас встретил! Мне срочно нужно переговорить с вами, — заявил ему в коридоре Хельдер, когда Гольт направлялся к выходу.

— У меня нет ни малейшего желания разговаривать, — возразил Гольт.

— Мне кажется, я могу сообщить вам кое-что важное…

Гольт глубоко вздохнул.

— Вы уже сотый человек, который сегодня хочет сообщить мне нечто важное. Ну, выкладывайте побыстрее, у меня абсолютно нет времени…

— Утром Виллэ будет арестован, — тихо сказал Хельдер.

Гольт в упор посмотрел на него.

— Кто это вам сказал, и что вы вообще знаете о Виллэ?

— Это не важно, но это правда. А про Виллэ мне известно, он — главарь шайки, что наводняет мир фальшивыми деньгами. Это шайка уже убрала вашего друга Марпла.

— Поразительная осведомленность!

— Дело ясное, как дважды два! Виллэ разыскивается полицией за подделку денег. У него есть бюро, которое служит прикрытием для настоящих дел. Могу вам твердо заявить, что он преступник.