Славянский кокаин

Что тут началось: трое друзей «колобка» разом вскочили, наперебой посыпались вопли радости и крики осуждения.

– Они!

– Ну ты мудак, Василий Николаевич!

– И как я мог забыть?!

– Ты ж, признайся, на меня думал!

– Да ни на кого я не думал!

– Ну, праздник продолжается!

– Это мы сейчас обмоем!

– Дай поближе посмотреть!

Все находящиеся в кабинете, включая Вячеслава Ивановича и Дениса, собрались в кружок, рассматривая находку и осторожно передавая ее из рук в руки.

– Кремлевские...

– Видите, подпись президента, – провел ногтем по циферблату «колобок».

Действительно, когда тяжелые золотые часы дошли до Дениса, он смог различить маленькую черную подпись из пяти букв. Часы были увесистыми, с золотым гербом, поблескивавшим крупными и совсем крошечными бриллиантиками, а золотая головка для завода один в один походила на купол храма Христа Спасителя.

– Подарок президента, – не хухры-мухры, золотые часы с автографом, – быстро пояснял чуть подпрыгивающий от радости «колобок», – или, как было написано на футляре, «Наградной хронограф Президента России». А в благодарственном письме за собственноручной подписью написано: «За большой вклад в становление российской экономики, самоотдачу при исполнении заданий правительства, за успехи на благо Отечества».

– Ну ты, Василий Николаевич, странный, если не сказать точнее, подарок президента в носки прячешь!

– Чуть настроение всем не испортил!

– Это, видать, по привычке. А у вас и правда глаз это, ну как там?.. Натуральный сыщик, короче! Огромное вам... Конечно, потом сами бы нашлись, но чем раньше, тем лучше... Сколько я должен?

– Да не надо мне ничего, – засмеялся Денис, – вы, главное, отдыхайте хорошо, а мы пойдем. И я ничего не возьму! – Денис почти выбежал из кабинета.

– Нет-нет, вот вы передайте ему, – и «колобок» быстро сунул стодолларовую бумажку в руку Вячеслава Ивановича.

Вернувшийся в свой кабинет победителем, Денис разлил водку по рюмкам и, не дожидаясь, пока вернется дядя, вынужденный слушать слова благодарности, опрокинул рюмку, потом снова ее наполнил.

– Держи, раз заработал, – сказал Вячеслав Иванович, когда вернулся и протянул зеленую бумажку, – за телефон в офисе заплатишь.

Денис нехотя взял купюру:

– Ну что я за человек, я и правда от денег часто отказываюсь. Ну да, будем исправляться. Выпьем за победу?!

– За «Глорию». Пусть живет и процветает, – Вячеслав Иванович взял протянутую ему рюмку и чокнулся с племянником. Оба выпили. – Пора, кажется, начать закусывать.

– Ага, я только сейчас разок окунусь в бассейне, а то мозги так напрягал, что весь вспотел. Секунд за тридцать вроде нашел, неплохо?

– Терпимо. Ну, раз нашел, то, как и договаривались, с меня причитается... Одно международное дельце хочу тебе подкинуть. Заказчик уже едет.

– Прямо сюда? – засмеялся Денис.

– А чем здесь плохо? По-моему, роскошный банный дворец для переговоров.

– Подожди, не рассказывай. Я охлажусь, не то вообще сгорю от радости, – и Денис выбежал из кабинета.

Он быстро забрался по ступенькам и прыгнул в ледяную купель, уйдя под воду с головой. Потом рыбкой прыгнул в теплый бассейн и скоро почувствовал себя бодрым, спокойным, уверенным, готовым к новым подвигам.

Возвратившись в кабинет, Денис застал в нем Тимура.

– И я могу пропустить? – как-то неуверенно спрашивал Тимур Вячеслава Ивановича.

– Конечно.

– Но как?..

– Молча. Кабинет трехместный, одного как раз и не хватает, – ответил Грязнов-старший. – Пусть переоденется. Дай человеку халат, шляпу...

– Все понял, – улыбнулся Тимур и исчез.

– Заказчик?

– Он самый.

– А что было бы, если б я не нашел часы?

– Тогда бы кранты. Я ведь серьезно уже хотел прекратить твою малополезную деятельность, да Турецкий меня отловил, когда я в Сандуны собирался, и уговорил дать тебе и ребятам одно хитрое дельце. Так что его благодари.

6

Соединенные Штаты. Тюрьма Южный Централ. 1999 год.

Гриша Грингольц с остервенением кидал грязные голубые рубашки в ящик с бельем.

«Полтора года в этой чертовой тюрьме и полтора года копаюсь в грязных шмотках. Хорошенькое воплощение американской мечты».

Грингольц с ненавистью швырнул последнюю робу, погрузил ящик на тележку и покатил ее в подвал. Там располагалась прачечная, в которой нелегким трудом искупали свою вину товарищи по несчастью. Ровно сто пятьдесят восемь ступенек вниз по железной лестнице, толкая перед собой эту дурацкую бандуру, груженную тюремной одеждой, которая впитала в себя пот, кровь, сперму, грязь и запах сотен и сотен заключенных. Довольно мерзкая работенка, но не самая плохая, некоторые вообще сортиры драют.

Впрочем, американская тюрьма временами напоминала Грише пионерский лагерь (это при условии, что ведешь себя хорошо и не споришь с угрюмыми и безмолвными легавыми, в противном случае зверства тюремных охранников, показанные в американских боевиках, могли показаться невинными играми мальчиковподростков). А так и еда вполне сносная, выпускают гулять и даже кино иногда показывают. Спортом, опять же, заниматься можно. Правда, эти бестолковые янки играли здесь только в баскетбол. Гриша пытался сколотить футбольную команду, но желающих было маловато, да и те все время путались в правилах. Так что благое начинание загнулось на корню, и спортивная жизнь Гриши закончилась: в баскетбол Грингольц не играл, его ста шестидесяти сантиметров было явно недостаточно, тем более если учесть, что самый низкорослый из команды был негр Билл, которому до двух метров не хватало каких-то трех дюймов.

Обстановочка, конечно, мрачноватая. Больше всего Гришу поначалу раздражали бесконечные решетки, даже между камерами вместо положенных стен были они. Грингольц ощущал себя аквариумной рыбой, за которой день и ночь наблюдает толпа любопытных юнатов. Потом привык потихоньку, научился спать, не обращая внимания на надсадный храп соседа и бесконечную брань полоумного латиноса из соседней камеры.

А в общем, компания была неплохая. С некоторыми Гриша успел даже подружиться. Например, итальянец со звучной фамилией Тавиани неоднократно выручал Грингольца из сложных ситуаций, в которые тот попадал поначалу из-за плохой осведомленности о тюремных правилах совместного проживания. Гриша даже не подозревал, что этот смешливый толстяк – средний брат в семействе одной известной итальянской фамилии. Его младший брат, Антонио, был крупнейший нейрохирург, работавший в нью-йоркской окружной больнице, а старший – один из самых крупных и уважаемых главарей итальянской мафии. А когда узнал, сильно удивился и даже немного возгордился приятельскими отношениями с такой значительной фигурой.

7

США. 2000 год.

Когда же пришел долгожданный час освобождения, Грингольц получил на руки сто пятьдесят долларов новенькими, хрустящими бумажками, темно-серый костюм плохого качества, омерзительно пахнущий красителем, и билет на поезд до Нью-Йорка.

Охранник открыл перед Гришей тяжелую железную дверь, выпустил узника на свободу, лукаво подмигнул правым глазом и произнес многозначительное:

– До встречи.

– Да нет уж, лучше вы к нам, – ответил по-русски Грингольц и двинулся к автобусной остановке.

В поезде Гриша устроился поближе к окну, подложил рюкзак под вечно больную спину, сорванную в тюрьме бесконечным тасканием тележки, и огляделся. Рядом ехала девушка. Соседка не сказать чтобы была очень хороша собой – типичная американская студенточка – в очечках, потрепанных джинсах, растянутом свитере, с собранными в жиденький хвостик светлыми волосами. Но что-то разглядел Гриша в ее глазах, блеснувших за стеклами очков, какой-то застенчивый интерес, трогательность и беззащитность. Ему захотелось сказать что-нибудь приятное, но нужные слова никак не приходили на ум, он просто отвык, наверно, поэтому он широко улыбнулся и протянул шоколадку. Девушка приняла подарок, как-то непринужденно, сама собой завязалась беседа. Попутчица действительно оказалась студенткой, ее звали Клэр, и она ехала из колледжа навестить родителей.