Горячий лед

Гордеев уже немного подустал от нескончаемого монолога своей клиентки и подробностей ее личной жизни и прочих — лишних — подробностей, хотя изо всех сил делал заинтересованное лицо. Пытался иногда в такт кивнуть или вставить словечко, но Старостина была увлечена своим рассказом и на реакцию адвоката никакого внимания не обращала. Она все не унималась:

— Мне жаль таких женщин. Они чувствуют себя очень одинокими, даже более одинокими, чем по-настоящему одинокие. Они не имеют ничего, и когда мужчина, сделав свое дело, бежит в свой семейный дом к любящей жене и детям, где его ждут, встречают, где он чувствует заботу и тепло, она остается одна в своей пустой квартире и, наверное, рыдает в подушку.

Юрию показалось, что от жалости к этим несчастным обездоленным существа^ — любовницам подлых и непорядочных мужчин — Старостина сейчас сама будет плакать навзрыд.

«Бедняжка. Кто это ее так?» — подумал он.

— Но у нас с Мишей такого не было, вы не подумайте. Он совсем другой. У нас все было хорошо, — спохватилась Ульяна.

— Я очень рад за вас, — воспользовался моментом и секундной паузой Гордеев, почти обрадованный, что ему удается вставить слово. — Давайте все-таки подойдем поближе к делу.

— Да, простите. Это я увлеклась…

— Итак, вы хотите, чтобы я защищал Соболева Михаила Васильевича, которого подозревают в организации убийства известного адвоката Якова Колодного. Я правильно излагаю?

Старостина послушно кивала головой.

— Скажите, а в каких отношениях были Колодный и Соболев?

— Ну, во-первых, Колодный был адвокатом Миши, вел некоторые дела, представлял его интересы, обеспечивал юридическую сторону сделок, контролировал правовую сторону договоров. А во-вторых, они еще были и приятелями, любили общаться друг с другом, у них были общие интересы, много тем для разговоров. Да, короче говоря, у них были хорошие отношения. Они уважали друг друга. Я вообще не помню, чтобы они ссорились. Это верх идиотизма — обвинять Мишу в убийстве Колодного, да еще и арестовывать… Абсурд какой-то!

— Когда его взяли под стражу?

— Буквально вчера.

— Вот, кстати, почему обвиняют Соболева? Должны же быть какие-то причины, улики?

— Я не знаю, — растерянно хлопала длинными накрашенными ресницами Старостина.

— Как это? — изумился Гордеев.

— Ну, вот так, — пожала плечами Старостина. — Я не стала вдаваться в подробности. Мое дело нанять адвоката, а вы уж сами разбирайтесь. Вы же будете разговаривать со следователем, он вам все и расскажет.

«Вот, мать твою в душу! — выругался про себя Юрий. — Как рыдают в подушку несчастные любовницы, она знает, какие есть на свете мужчины-негодяи, она тоже знает, а за что обвиняют ее любовника, она не знает. Два часа ездила мне по ушам с рассказами о всякой хренотени, а по делу ничего сказать не может».

— Так, понятно, — произнес вслух Гордеев, которому далеко не все было понятно, а точнее говоря, и вовсе — ничего, кроме разве что факта, что Генрих Розанов скинул ему по привычке полную безнадегу, за которую есть шанс не получить вообще никаких денег. — Скажите, а Соболев знает, что вы нашли адвоката для его защиты?

— Да, разумеется, он и попросил меня это сделать.

— А почему Соболев сам не позаботился об этом, а попросил вас?

— Потому что Миша очень занятой человек и много времени проводит на работе, а потом, в последнее время он не слишком хорошо себя чувствовал, часто болел. Вот я и занялась этим вопросом сама.

— То есть, как я понимаю, вы этим занимались еще до его ареста?

— Да. Но Миша абсолютно мне доверяет, поэтому не волнуйтесь, никаких проблем не возникнет. Кроме того, он ведь в тюрьме.

— Я и не волнуюсь, просто странно, что человек сам не заботится о таких вещах, ведь обвинение, выдвинутое против него, крайне серьезное. Однако порядок есть порядок. Чтобы нанять адвоката, вы должны быть его доверенным лицом. У вас есть какой-то документ, который подтверждает это? Почему, в конце концов, этим занимается не жена?

Старостина замялась:

— Вы понимаете, я с женой не общаюсь, поэтому не знаю… А что касается доверенности — то я не знаю, как тут быть…

— В принципе, это решаемый вопрос. Вы должны получить от него бумагу, в которой было бы написано, что он вам доверяет нанимать адвоката и оплачивать его труд.

— Я для этого должна идти в тюрьму?

— Нет, достаточно телефонного разговора, он Ведь имеет право на некоторое количество разговоров. Конечно, все это может затянуться, но, в принципе, следователь должен сделать это немедленно. Позвоните следователю и попробуйте уладить это дело.

— Мы понимаем, но надеемся, что ваш талант и профессионализм помогут снять с Миши все обвинения и доказать его невиновность, — произнесла, потупив глаза, Старостина, то ли от лица Соболева, то ли просто решив для солидности именовать себя «мы». — Нам говорили, что вы лучший из лучших.

Гордеев был польщен, что, однако, не помешало задать ему следующий вопрос:

— Поскольку вы сами понимаете, что обвинение в убийстве — это дело серьезное и непростое, защита такого клиента требует больших физических, моральных и материальных затрат, может быть, сейчас самое время обговорить размер вознаграждения?

— Да-да, конечно, — всплеснула руками Старостина. — Я стала такой рассеянной. Я, разумеется, понимаю, что труд адвоката вашего уровня обязан оплачиваться должным образом.

Она раскрыла сумку, достала из нее внушительную стопку купюр с изображениями американских президентов и назвала сумму, от которой у Гордеева приятно защемило сердце.

— Это аванс, — добавила Ульяна. — Остальное по завершении дела. По рукам?

— По рукам, — Юрий пожал узкую ладонь Старостиной. — Я сейчас вам напишу расписку, а когда будет доверенность, то составим договор на защиту.

Он проводил посетительницу до двери и, дождавшись, когда звук ее шагов перестанет доноситься до его слуха, издал победный возглас, который был призван выражать и радость, и готовность приступить к своим прямым обязанностям. За время вынужденного бездействия Гордеев и вправду успел соскучиться по работе. Правда, он еще не мог безраздельно распоряжаться этой суммой, но все-таки деньги были в его руках, и что скрывать, этот факт его весьма радовал. Он чуть вприсядку не прошелся.

— Что с вами, Юрий Петрович? — спросил неизвестно откуда появившийся студент-практикант.

— Да вот, Саня, жизнь-то налаживается, — ответил Гордеев и помахал перед глазами удивленного студента стопкой купюр.

— Ого, — уважительно приподнял бровь тот. — Откуда такое богатство? Наследство, никак, получили? Или в казино выиграли?

— Ни разу не угадал. За абсолютным неимением богатых родственников наследства мне ждать неоткуда, а в казино меня бы не пустили, поскольку последние деньги я потратил вчера на кусок мяса и бутылку вина, так что играть было бы не на что.

— Так откуда же тогда?

— Вознагражден за терпение. Вот ты бы смог целый час выслушивать рассказы женщины о ее любовнике и воспринимать ее взгляды на взаимоотношения полов, законный брак и свободную любовь? Причем в этих взглядах мужики всегда предстают последними скотами, а женщины — невинными овечками.

— Нет, Юрий Петрович, определенно не смог бы.

— Вот поэтому ты сегодня отправишься в лучшем случае ужинать в «Макдональдс», в худшем купишь пачку пельменей в соседнем магазине, а я проведу сегодняшний вечер в одном потрясающем заведении, где подают лучший бифштекс в Москве, — веселился Гордеев.

— Ничего не понимаю, — вздохнул Саша.

— Да и нечего понимать, просто мой талант и профессионализм производит неизгладимое впечатление на женщин, и они готовы расстаться с последними деньгами, лишь бы такой знаменитый и гениальный адвокат, как Юрий Гордеев, взялся вести их дело. Вот так, Саня, учись в институте хорошо, тогда и на твоей улице будет праздник. Но главное, запомни то, чему в институте не учат.

— Чему? — весь превратился во внимание практикант.