Кодекс смерти

Герт Нюгордсхауг

Кодекс смерти

1. Фредрик Дрюм изучает Ионическое море без особой радости, тоскуя по своей возлюбленной и доброй бутылке «Барбареско»

Он сел, собираясь с мыслями. Осмотрелся кругом. Прямо под ним, в двухстах метрах внизу, простиралось Ионическое море. За спиной возвышалась крутая кирпично-красная с зелеными пятнами скальная стена. Выступ, на котором он находился, покрывал толстый слой жесткой сухой травы. Это благодаря ей он не ушибся при падении. Приземлился мягко, без травм.

Фредрик Дрюм громко чихнул четыре раза, встал, стряхнул с одежды землю и песок. Что же такое случилось, черт возьми?

Он проиграл в уме невероятные события последних пяти минут. Фредрик Дрюм сидел, поставив чемодан между ногами, на одном из передних сидений автобуса, любуясь калабрийским ландшафтом и предвкушая встречу с деревушкой Офанес, расположенной недалеко от Кротоне. Следя по карте, он ждал, что вот-вот, может быть, за следующим поворотом увидит Офанес, когда автобус остановили трое полицейских. Остальные пассажиры — пожилая женщина, два подростка и патер в широкополой шляпе — пожали плечами и что-то пробормотали о проверке. Два полицейских вошли в автобус и быстро заговорили с шофером по-итальянски; тот кивнул и показал на Дрюма. Не успел Фредрик открыть рот и вымолвить: «Abbaglio» (ошибка), как его вытащили из автобуса на обочину и силой отвели через маленькое поле на край крутого откоса, обращенного к морю. Не задавая никаких вопросов, вообще не говоря ни слова, они толкнули его вниз, он беспомощно покатился кувырком по откосу и сорвался в пропасть. Однако падение остановила эта полка, на которую он так удачно приземлился.

Он даже не успел испугаться.

И вот он сидит на скальном выступе, точно птица на гнезде, в области Калабрия на самом юге Италии, с отличным видом на Ионическое море. И гнездиться здесь ему, похоже, придется долго: спуститься вниз не сможет; да и наверх вряд ли поднимется.

Полка была площадью с обычную гостиную. На часах — без четверти шесть; последний день июля, и солнце уже опустилось достаточно низко. Женевьева стоит, несомненно, на автобусной остановке в Офанесе и не может взять в толк, куда он пропал. Женевьева, возлюбленная, которую он не видел три года.

Фредрик Дрюм отковырнул от стенки камень и метнул вниз. И не смог увидеть, где он приводнился. Обратясь лицом к лежащему где-то за горизонтом греческому материку, прокричал громко и внятно:

— Аргабиел! Куабрис, Дефрабакс, Докрабакс, Такулбаин, Химесор, Юпитер, Тор и Тюкье!

Обращение ко всем этим богам несправедливости смягчило чувство безысходности, он прислонился спиной к скальной стенке и стал размышлять.

Покушение. Его явно хотели убить. Три итальянских полицейских, не говоря ни слова, схватили его и попытались сбросить в море. У калабрийских властей принято так обращаться с туристами? Ни с того ни с сего, просто так захотелось, сбрасывать с обрыва ничего не подозревающих гостей? Может быть, в этих краях существует некий кошмарный обычай, о котором не упоминается в путеводителях?

«Проверка», — пробормотали остальные пассажиры автобуса. Ничего себе проверка.

Camogli. Он знал, что на завтра, первое августа, в этом округе приходится официальный праздник камольи, день Мадонны Стеллы Марии. О том, как отмечается этот праздник, он знал только то, что какую-то роль играют свечи и вода. Похоже, для начала полиция сбрасывает в море ни в чем не повинных иностранцев… Красивый, восхитительный обычай.

— Ерунда! — сказал он громко и встал.

Обратился еще к полдюжине экзотических и коварных богов, но ответа не получил. Кричать здесь было все равно что надрывать глотку в огромном стеклянном сосуде. Звук пропадал, едва вырвавшись изо рта.

Он принялся тщательно исследовать площадку. Кругом виднелись еще выступы, и было очевидно, что, сорвись он вниз в другом месте, все равно приземлился бы на одном из них. Перебираясь с выступа на выступ, он мог бы спуститься метров на пятьдесят-шестьдесят, но что толку? Поверхность моря его не притягивала, следует выбраться наверх. А это, судя по всему, невозможно. Правда, до края обрыва всего каких-нибудь три метра, но эта часть скалы гладкая, без трещин и выступов.

Полицейские знали, что здесь много таких полок? Или предполагали, что скала обрывается отвесно в море? Что бы они ни знали, что бы ни предполагали, их действия находились за гранью всяких этических норм.

Факт оставался фактом. Сколько ни исследуй, сколько ни размышляй, без посторонней помощи наверх не подняться. Даже знаменитый скалолаз, народный герой Бернардо Росси не справился бы тут без специального снаряжения. Сознавая свое бессилие, Фредрик Дрюм лег на траву и уставился на голубое небо над собой.

Определенно тут произошла какая-то ошибка. Он знал, что на этих широтах чего только не бывает. Не так уж далеко отсюда до Сицилии с ее мафией, тайные ходы которой не доступны разуму простого человека. Когда же она действует в открытую, то особенно не церемонится и не тратит лишних слов. Да уж, за те секунды, что он общался с полицейскими, ему не довелось услышать ничего вразумительного.

Ну конечно! Его приняли за какого-то мелкого судейского чина, который вознамерился сунуть нос в их внутренние дела, и решили расправиться с ним. Эти полицейские — члены мафии, охотящиеся на судейских. Фредрик Дрюм знал, что судьи — желанная цель для пуль и ножей мафиози. Но ведь должны они были видеть, что он иностранец, хотя бы по его светлой коже? А впрочем, у пьемонтцев тоже светлая, нежная кожа… Как же они удивятся и разочаруются, когда, исследуя его чемодан, увидят бирку с надписью «Фредрик Дрюм, Норвегия».

Чемодан… Он совсем приуныл, представив себе Женевьеву, как она стоит на автобусной остановке, видит — из автобуса выбрасывают его чемодан, а где же сам Фредрик? В чемодане находились подарки для нее — чудесная золотая лопарская брошь ручной работы и бутылка изысканного пьемонтского вина «Кастелло ди Неиве, Барбареско» 1971. Neive, neve — снег; «Снежный Замок», красивое название, такое подходящее для подарка от норвежца.

Он беспокойно приподнялся на локтях. До самого горизонта простиралось Ионическое море, зеленое, тихое, пустынное. Жизнь и удивительные похождения Фредрика Дрюма научили его не торопиться объяснять происходящее случайным стечением обстоятельств и недоразумениями. Слишком часто в основе лежал План — расчетливый, жестокий, злодейский. План, который ткал свою паутину со смертоносной пунктуальностью.

Фредрик Дрюм давно избавился от благодушной доверчивости перед лицом того, что принимало вид «случайности». Вот почему тревога, которую он ощущал теперь, была вполне оправдана. Покуда не доказано противное, он предпочитал исходить из того, что талмуд говорил про бытие: «Если бы глаз видел дьяволов, населяющих мир, жизнь стала бы невозможной».

И он закрыл глаза, осмысливая свое положение.

Фредрик Дрюм. Тридцать пять лет. Холостяк, сохраняющий верность девушке, которую встретил три года назад, которую поразил тяжелый недуг, но которая теперь выздоравливает благодаря чудодейственному лечению. Он совладелец заслужившего известность маленького ресторана «Кастрюлька» на улице Фрогнер в Осло; его компаньон — Тоб, Турбьерн Тиндердал. «Кастрюлька» — единственный норвежский ресторан, отмеченный двумя звездочками в путеводителе Мишлена. Фредрик Дрюм страстно увлекается хорошими винами и со временем завоевал признание как один из ведущих знатоков вин в Норвегии. Не такое уж этически похвальное, отдающее легкомыслием увлечение вполне уравновешивалось достаточно критическими, даже оппозиционными воззрениями, — так, он, по меньшей мере, четыре раза участвовал в экстремистских манифестациях. В своем ресторанном бизнесе они с Тобом руководились отнюдь не низменным стремлением к наживе, делили прибыль поровну со всеми постоянными и временными помощниками. В карте вин «Кастрюльки», к великой зависти конкурентов, значились такие вина, как «Шато Палмер» 1975 по 750 крон за бутылку. И поскольку Норвегия располагала лучшим в мире по качеству сырьем для кулинарии, а творческое воображение Тоба и Фредрика не ведало границ, неудивительно, что их кухня заслужила высокую оценку в путеводителе Мишлена.