Нарочно не придумаешь

Светлана Алешина

Нарочно не придумаешь

ПРОЛОГ

Дело было не в деньгах. Деньги его по большому счету и не интересовали. Дело было в мести. В мести и в справедливости. Когда нормальный парень из-за юбки попадает в передрягу, виновата юбка, а не парень. А в том, что его друг попал в передрягу, он не сомневался.

У них ведь, баб-то, много разных методов и способов воздействия — сопли по морде растереть, повизжать, поугрожать, поплакать. На жалость надавить… Только допустил слабину — пиши пропало.

Либо тряпка, либо «двухсотый».

Неизвестно, чем уж руководствовалась эта белобрысая, но, что все это по ее вине, сомнений у него не вызывало. Она сразу ему не понравилась. А уж строит-то из себя! Тоже мне, королева! Полковник сразу понял, что хорошего от этой бабы не жди. Да и друг его понял, но, видно, поздно…

Что ж, значит, теперь нужно действовать самому.

Мстить. Мстить безжалостно и беспощадно. Как тогда. Как там… Но там все было проще. Враг — он и есть враг. Его нужно уничтожить. Здесь все измеряется иными категориями, гораздо более сложными.

И ему, привыкшему к ясности и четкости, трудно было жить по таким законам. И он решил действовать проверенным способом. Мстить и уничтожать.

В конце концов, это такой же враг, только маскирующийся под «своего парня».

Ну, пора начинать. Полковник встал, затушил сигарету и медленно двинулся в коридор, где на антресоли была у него нычка. Он открыл дверцу, сунул туда руку, сразу безошибочно нащупав в левом дальнем углу сверток. Развернув его, достал свой пистолет, проверил патроны… Все было в порядке.

В этот момент кукушка, каждый раз высовываясь из часов, прокуковала шесть раз. Именно сейчас эта гадина должна возвращаться с работы домой. Вот он и встретит ее. И поговорит по-своему. Куда весь лоск денется!

Он даже хохотнул довольно, когда представил себе ее насмерть перепуганное лицо и дрожащие конечности. Хотя улыбаться в последнее время у него поводов не было.

Полковник снял с вешалки куртку, сунул во внутренний карман пистолет, проверил, на месте ли удостоверение. После этого открыл дверь и шагнул в подъездную темноту.

Мотор он ловить не стал, а скучно поехал на троллейбусе. Выйдя за две остановки до нужной, он убедился, что «хвоста» за ним нет, и, стараясь идти по затемненным местам, приблизился к подъезду…

Глава 1

Дмитрий Степанович Городов, администратор лучшего в Тарасове ресторана «Чайка», директором которого была Лариса Викторовна Котова, спешил на работу в весьма хреновом настроении. Даже не в хреновом, а в хреновейшем.

Почему? Да потому что все было хреново! Во-первых, жена дура, во-вторых, зарплата смехотворная, а гробиться за нее приходится от зари до зари, официантки эти бестолковые. Начальница… Тут Степаныч, как ласково звала его сама Лариса, на время прекратил свои мысленные излияния, словно боялся, что хозяйка может их услышать.

Одним словом, хреново было абсолютно все. Погода опять же не радовала — сырость, слякоть…

Единственной радостью в жизни Дмитрия Степановича были джинсы «Ливайс», купленные только вчера приятно дешево. Администратор ресторана «Чайка» счастливо приобрел их в ближайшем «Секонд-хэнде», куда тайком периодически заглядывал.

Он уже приготовил легенду для персонала ресторана, и в частности для Ларисы, что джинсы ему привез прямиком из Нью-Йорка его лучший друг, который якобы уехал туда несколько лет назад, замечательно устроился и теперь уговаривает самого Степаныча перебраться за океан. Сказано это должно было быть в расчете на то, чтобы, во-первых, хозяйка оценила, какой он прекрасный специалист, а во-вторых, чтобы она, испугавшись его потерять, приняла меры по удержанию столь ценного кадра, например, утроив ему зарплату…

«Удвоив!» — милостиво согласился про себя Степаныч, представив лицо Ларисы после его просьбы.

Просьб у него всегда было не счесть, но основная постоянно была одна и та же и не менялась в течение нескольких лет, несмотря на то, была она удовлетворена Ларисой или нет.

Степаныч шел очень осторожно, старательно обходя лужи, потому что больше всего на свете боялся запачкать свои новые джинсы. «Еще эти лужи! — раздраженно думал он про себя. — Ну никакой жизни!»

Он шел по тротуару, стараясь держаться подальше от проезжей части. Почему? Да потому что кругом эти козлы ездят на машинах! Как раз в этот момент одна из них приближалась на довольно большой скорости.

Степаныч отпрыгнул и вжался в стену, машина промчалась мимо, подняв фонтан брызг, но до него они не долетели.

«Козел! — с ненавистью подумал Степаныч. — Не видит, я иду!»

Он удачно пропустил еще три машины и радовался про себя, что благополучно добрался до работы — ресторан уже виднелся впереди.

«Едут и едут! Едут и едут!» — возмущался он, глядя на поток автомобилей. И тут он заметил женщину, которая вдруг стала перебегать улицу, когда светофор уже замигал, грозясь вот-вот сменить цвет на красный.

«Вот коза драная! — ругнулся Степаныч. — Только ездить мешает!» И с удовольствием представил, как женщину окатывает волна брызг. Но в этот момент очередной водитель удачно пропущенной им машины, заметив бегущую женщину, резко сдал назад. Женщина завизжала и шарахнулась в сторону.

Степаныч не успел среагировать, и вот тут-то сдавшая назад машина взметнула целый каскад грязных брызг, которые все до единого оказались на его джинсах.'..

Некоторое время Дмитрий Степанович в немом отупении рассматривал собственные штаны, затем дар речи вернулся к нему, и он разразился таким потоком ругательств, какого давно не слыхивали от него ни коллеги, ни домочадцы.

— Овца гребаная! — орал Степаныч. — Не видит, куда прет! Ну и дура! Ну и дура! Все бабы дуры! — категорично заключил он и перекинулся честить мужиков, которые только права покупают, а сами ездить ни хрена не умеют!

Затем начал ругать погоду, городскую администрацию, не следящую за состоянием улиц, бывшую жену, а заодно и нынешнюю, а больше всех досталось почему-то некоему Кузнецову, который по неизвестной причине «сломал ему молодость».

В это время из виновницы происшествия, то бишь черной «Волги», вышел довольно молодой мужчина, высокий, разряженный, как баба на вечеринке, и, подойдя к Степанычу, остановился рядом с ним, внимательно слушая городовский монолог.

Когда Степаныч на мгновение умолк, чтобы перевести дух и с новой силой возобновить свою обличительную речь, мужчина, тронув его за рукав, хотел что-то сказать, но Степаныч не дал ему и рта раскрыть.

— А ты куда прешь? — закричал он. — Не видишь, я иду?

— Куда же мне нужно ехать? — искренне удивился мужчина. — Не на женщину же!

— На женщину! — передразнил Степаныч. — Тоже мне женщина, обыкновенная безмозглая курица!

На фиг было тормозить, ей бы впредь наука была, чтоб не ломилась на красный свет!

Мужчина был явно озадачен таким решением, которое не пришло ему в голову, но тем не менее вежливо произнес:

— Вы меня извините, пожалуйста…

— Какие извинения?! — взвился Степаныч. — Что я, на твои извинения новые джинсы куплю? Кто мне бабки возместит? Е…. новые джинсы навсегда пропали! Где я теперь…

— Сколько? — перебил его мужчина, уставший, видимо, от городовского ора.

Степаныч настолько опешил от неожиданности, что резко умолк и в задумчивости почесал голову.

Еще никто добровольно не предлагал ему денег.

Пока он пытался как можно полнее запечатлеть в памяти это историческое событие, мужчина молча протянул ему несколько купюр и спросил:

— Хватит?

Степаныч мигом пересчитал деньги. Сумма, выданная ему в качестве компенсации за якобы пропавшие навсегда брюки, превышала их стоимость в три раза. Хитрый Степаныч, однако, не стал на это указывать, а про себя уже прикинул, что жене он, конечно же, об этих деньгах не скажет, а вместо этого попросит ее постирать джинсы, и грязь, кстати, прекрасно отойдет. Можно даже пачку дорогого порошка купить, так и быть.