Виктория Света

Марина Зосимкина

Виктория Света

Женский остросюжетный роман

Она сидела на приземистой хайтековской скамейке возле раздувшегося от чувства собственной элитности подъезда, расслабленно выпрямив правую ногу, а левую согнув в колене. Согласно циферблату часов, стоял ранний вечер, июльский, пыльный, московский, однако солнце, одиноко торчащее в синем безоблачном небе, лупило с таким неистовым жаром, будто был еще полдень. Время от времени девушка подносила к губам бутылку с водой, делала пару-тройку глотков и, закрутив неспешно крышку, возвращала бутылку в боковой карман рюкзачка.

Она сидела и флегматично рассматривала рваный пунктир свежих черно-глянцевых пятен, оставленных чьими-то пальцами на пыльном боку хозяйского «лексуса». Пунктир брал начало с нижней трети водительской двери, а исчезал у заляпанного сухой грязью порожка. Как будто кто-то, заглядывая под днище, неловко мазнул по кузову рукой, стараясь сохранить равновесие.

Шустрые ребята, кто бы они ни были. И получаса не прошло, как «лексус» припарковался у подъезда. Не сполоснул после обеда Василек тачку боссу, и молодец. Если бы сполоснул, кранты бы боссу настали, это точно. Правда, еще не поздно. Она хмыкнула.

Скоро хоть этот мерин спустится к машине? Возвращаться в апартаменты, откуда ее только что с позором выдворили, не хотелось совершенно.

Проблема в том, что готовить она не умеет. То есть не ее это конек. Еще, может, яишенку, ну, с помидорами, а вот, чтобы плов узбекский…

– Как, ты сказала, вот это все называется? – задал вопрос «мерин», с пристальным театральным вниманием вглядываясь в содержимое тарелки.

– Плов, – сдержанно ответила Виктория.

– А! Значит, плов!.. Прикольно. А вот это что в нем? Вот эти вкрапления?

– Кишмиш. А, нет, это не кишмиш, это барбарис. Ягоды.

– Угу. Барбарис, значит. А вот эта дрисня, дай угадаю – мясо?

Вообще-то она появилась на кухне, чтобы доложиться, что домой идет. Закончен рабочий день, пора. Пыль с поверхностей протерла, паласы пропылесосила, рубахи нагладила. Плов вот приготовила. И красиво накрыла стол.

Дернул ее леший изыски готовить. Главное, понятно же было сразу, что загубила блюдо. Лучше бы с собой унесла в двух бутербродных пакетах. Они бы с Танзилёй, кваском прихлебывая, это недоразумение умяли, не придираясь к нюансам. А работодателю картошечки бы сварила, картошечку трудно испортить. Только не по статусу этому кабану вареной картошкой ужинать. Ему по статусу профитроли с севрюгой и паштет из дичи с трюфелями.

– Значит, так, уважаемая, – повысил голос «мерин», и его короткопалая пятерня с глухим стуком впечаталась в полировку дубовой столешницы. – Испытательный срок ты не прошла. Сечешь фишку? Или поподробнее?

– Секу, – угрюмо ответила Вика. – Давайте тогда расчет. Уборку я делала, гладила на вас, стирала. За продукты можете вычесть, если считаете, что я их испортила. С вас три тысячи получается.

– Чего?! – вспучился в натуральном изумлении «мерин». – Давай проваливай! Спасибо скажи, что по шее не навалял за сервис твой хренов. Я не лох, чтобы деньги даром платить, поняла, кура безрукая?

Он хотел добавить что-то еще, но в это время заголосил его мобильный, и «мерин» отвлекся. Вика не стала ждать продолжения. Переобуваясь в прихожей из тапочек в кеды, она слышала, как наниматель орет, что вокруг одни бездельники и дебилы, и все приходится делать самому. И что он сейчас приедет и уроет. Вика поспешно выскользнула за дверь. Еще не хватало с этим хамом ехать в одном лифте.

Миновав блещущий чистотой холл первого этажа и кивнув на прощание консьержке, она остановилась на выходе из подъезда, изучая открывшееся пространство. Бликующие стекла домов напротив. Мамочки с колясками и шустрой малышней. Старушки на лавочках и один среди них старичок. Несколько иномарок, выстроившихся в ряд на стоянке. Хозяйский автомобиль, обособленно припаркованный впритирочку к газону.

Как-то рефлекторно у нее это вышло – осмотр позиции. Непроизвольно и естественно. Поймав себя за этим занятием, Вика невесело усмехнулась. Встряхнула головой, отгоняя навык, въевшийся, казалось, в саму ее кожу. Повернулась в сторону метро.

Однако, нечто ее таки зацепило. Неправильным и угрожающим показалось ей нечто в непроизвольно зафиксированной сознанием картинке. И Вика осмотрелась вновь, теперь уже настороженно, неспешно и более предметно.

А дело было в хозяйской тачке. Блин. Просто так уйти она не смогла. Удержавшись от порыва приблизиться к джипу, присесть возле колеса и сунуть нос под днище, чтобы подтвердить предположение либо его отмести, а, отметя, спокойно отправиться восвояси, Вика замерла на месте, собираясь с мыслями. Если к внедорожнику налипло то, о чем она думает, устройство не обязательно сработает при повороте ключа зажигания. Бывает и по-другому, ей известно.

Жаль, что она не на шпильках. Были бы на ней высоченные шпильки, падение вблизи автомобиля, за которым, возможно, присматривают вон из того дома или вон из того, выглядело бы правдоподобнее. Придется изображать, что она запуталась в шнурках. И сделать это нужно с предельной достоверностью. Если предполагаемый диспетчер с пультом в холодно-потных руках заподозрит, что девица грохнулась оземь не просто так, а с целью ознакомиться с лишним предметом, вдруг появившимся над левой передней подвеской вверенного ему шарабана, нервишки киллера могут не выдержать, и он надавит на клавишу. Или что там у него, тумблер?

Но бывшего нанимателя Виктория, безусловно, спасет. Она состроила гримаску.

Шлепнулась об асфальт она вполне натурально. Рюкзак с плеча соскользнул, из него просыпалась мелочевка. Со страдальческим видом Вика принялась растирать лодыжку. Теперь главное, чтобы среди редких прохожих не нашелся благородный дон, который своей неуместной отзывчивостью может испортить затею.

Благородный дон, к счастью, не нашелся и продолжить отвлекающий прием не помешал. Устроившись на корточках в тени внедорожника, Виктория принялась неторопливо складывать обратно раскатившееся в разные стороны имущество: расческу, авторучку, зеркальце в футляре… Стараясь не задеть кузов, мало ли, может эта дрянь от касания сработает, Вика просунула под днище зеркальце. Затем неспеша поднялась во весь рост, так же неспешно отряхнула джинсы. Ухватила рюкзак за лямку, вернулась к подъезду.

И уселась на скамейку ждать.

Наконец с прижатым к уху телефоном на улицу выкатился «мерин». Выдав заключительную порцию обещаний в адрес козлов и уродов, задержался под козырьком, чтобы сунуть в карман дымящийся мобильник. Полез в другой карман за ключами от машины. Уволенную прислугу не заметил. Ничего удивительного.

Интересно, вызов по неотложным делам теми же парнями инициирован или просто так совпало? И водителя сегодня отчего-то нет. Отпросился Василек что ли? Как-то вовремя отпросился.

Когда разлаписто, но энергично бывший работодатель проследовал мимо, Вика сухо произнесла ему в спину:

– Господин Мартынов. Я бы на вашем месте так не спешила.

Тот обернулся, взглянул, узнал, раздраженно рявкнул:

– Чего надо?

Виктория встала и, поддев со скамейки рюкзак, ответила невозмутимо:

– Мне – ничего. А вам советую полицию вызвать. Или МЧС. А лучше и тех, и других.

Мартынов вдруг развеселился:

– Угрожаешь?

– Под днище загляните. Только осторожно, – посоветовала Вика и попыталась уйти.

Он не дал ей сделать и шагу. Дернул больно за локоть, заставив остановиться:

– А погоди-ка. Чего тебе известно?

Виктория саданула его по руке и проговорила спокойно:

– Разуй глаза, дядя. Тогда тебе тоже станет известно.

И кивком головы обозначила, куда ему надо, разув глаза, посмотреть.

Уйти она смогла лишь после того, как с нее сняли показания приехавшие на вызов опера.

– Эй! Как тебя… Демидова! – нагнал ее у светофора «мерин». – Я тебя нанимаю.