Замок ужаса

Говоря по правде, было бы неприлично и даже аморально указывать тем, кто имеет печальную привилегию работать в психиатрической больнице для уголовных преступников в Бродмуре, на любого из их пациентов, сколь бы тот ни прославился своими похождениями до того, как медицинские эксперты и жалостливые присяжные определили его в это безнадежное учреждение.

Но на Джона Флака, гуляющего шаркающей походкой по территории, заложив руки за спину и опустив голову, обращали внимание довольно часто. Это был высокий, худой старик в скверно сшитой больничной одежде; он ни с кем не разговаривал и к нему мало кто обращался.

Нередко можно было услышать шепот: «Это Флак, тот самый Флак, самый изобретательный жулик в мире, сумасшедший Флак, на его счету девять убийств...»

Обитатели Бродмура, помещенные сюда за одиночные убийства, в моменты просветления гордились стариной Джоном. У служителей, которые запирали его на ночь и следили за ним во время сна, не было поводов жаловаться, так как Флак никого не беспокоил и за шесть лет пребывания в Бродмуре у него ни разу не было припадка бешенства, во время которого несчастного пациента помещают в камеру, обитую изнутри мягкой резиной.

Большую часть своего времени старик посвящал чтению и письму, поскольку он был своего рода гением пера, которым пользовался с величайшей быстротой. Флак исписывал сотни маленьких тетрадей, он творил капитальней труд о преступлениях. Директор больницы, делая Джону поблажку, позволял ему держать при себе эти тетради, надеясь со временем приобщить их к своему собранию музейных ценностей.

Как-то старина Джон оказал директору большую честь, дав почитать одну из своих тетрадей. Директор прочитал и ахнул. Труд назывался «Способ ограбления хранилища банка, имеющего только двоих охранников». Служивший в свое время в армии директор хватался во время чтения за голову, поскольку труд, исполненный четким и аккуратным почерком Джона Флака, весьма напоминал приказ о наступлении дивизии. Ни одна мелочь не была забыта, на любое изменение обстановки предлагался способ конкретных действий. Так, были названы компоненты состава для «выведения из строя охранника, несущего службу снаружи», к этому прилагалось примечание, достойное того, чтобы быть процитированным:

«Если необходимый наркотик отсутствует, советую исполнителю обратиться к врачу в пригороде и описать следующие симптомы... В рецепте врача будет указано минимальное количество наркотика, поэтому придется получить шесть рецептов и затем извлечь из микстуры наркотик следующим образом...»

– И много у вас подобных трудов? – спросил пораженный директор.

– Таких? – Джон Флак пожал худыми плечами. – Я пишу для развлечения, для тренировки памяти. Я исписал уже шестьдесят три тетради, мой опыт не нуждается в улучшении. За шесть лет пребывания здесь я не смог придумать ни одного усовершенствования для моей старой рабочей системы.

Было ли это шуткой, полетом больного воображения? Привыкший к порядку при исполнении своих обязанностей директор не мог найти точного ответа.

– Не хотите ли вы сказать, что вами написана энциклопедия преступлений? – с недоверием спросил директор. – И где ее можно найти?

В ответ старина Джон Флак только презрительно усмехнулся.

Шестьдесят три рукописных тома были плодом деятельности Джона Флака в течение всей его жизни, и он гордился своими достижениями.

В другой раз в разговоре с директором о своем литературном творчестве Флак сказал:

– Мое сочинение может принести состояние любому умному человеку при условии, что он обладает решительностью, а книги попали бы к нему своевременно, поскольку с течением времени любое сегодняшнее новшество завтра становится общеизвестным фактом.

У директора больницы были сомнения по поводу существования собрания сочинений, но вскоре его сомнения рассеялись. Скотланд-Ярд, который очень редко занимается химерами, прислал старшего инспектора Симпсона, человека, начисто лишенного воображения и получившего за это повышение по службе. Его интервью с сумасшедшим Джоном Флаком было кратким.

– О ваших книгах, Джон, – сказал Симпсон. – Случится ужасное, если они попадут не по адресу. Равини утверждает, что вы припрятали где-то сотню томов...

– Равини? – оскалился Джон Флак. – Послушайте, Симпсон! Уж не думаете ли вы продержать меня до конца жизни в этом ужасном заведении? Если вы так думаете, то ошибаетесь. В одну из странных ночей я сбегу, можете передать это директору, и тогда у меня будет с Равини короткий разговор.

Голос его стал пронзительным, в глазах появился знакомый Симпсону блеск.

– У вас бывают мечты среди бела дня, Симпсон? У меня три желания. Во-первых, я изобрел новый метод похищения миллиона, но это не самое важное. Во-вторых, Ридер. Можете передать ему об этом. Я мечтаю встретиться с ним один на один в темную туманную ночь, когда полиция не может определить, откуда доносятся крики... И в-третьих, Джордж Равини. У него есть только один шанс – умереть прежде, чем я выберусь отсюда.

– Вы сумасшедший, – сказал Симпсон.

– Поэтому я здесь, – справедливо заметил Джон Флак.

За шесть лет пребывания в Бродмуре эти разговоры с директором и Симпсоном были самыми продолжительными. В основном Джон Флак писал или прогуливался, заложив руки за спину и опустив голову. Иногда он останавливался в одном месте у высокой стены, через которую, как предполагали, он перебрасывал свои письма. Это предположение казалось сомнительным. Более вероятным было то, что он нашел курьера, который доставлял во внешний мир его многочисленные загадочные послания и приносил в Бродмур односложные ответы.

Флак был в очень хороших отношениях со смотрителем своей палаты, поэтому однажды утром того нашли с перерезанным горлом. Дверь палаты была открыта, и Джон Флак вышел в мир, чтобы претворить в жизнь свои три желания.