Волшебная шкатулка

Ричард Остин Фримен

ВОЛШЕБНАЯ ШКАТУЛКА

Случилось это неподалеку от Кингс-роуд, в районе Челси, и мы, благодаря острым и наблюдательным глазам Торндайка, стали свидетелями драматической истории с «волшебной шкатулкой». Нет, сначала события развивались отнюдь не драматически, даже в истории с самой шкатулкой ничего такого не было. Драматизма, да, впрочем, и волшебства, в эту историю добавил сам Торндайк, а я записал ее главным образом для того, чтобы показать его необычайную способность делать неожиданные выводы из, казалось бы, случайных фактов и тут же использовать их самым неожиданным образом.

В один туманный ноябрьский вечер — пробило уже восемь часов — мы свернули с главной улицы на север и, оставив позади яркие огни магазинов, сразу оказались в лабиринте темных и узких улочек. Такая внезапная смена декораций поразила нас обоих, и Торндайк принялся философствовать по этому случаю в присущей ему спокойной, рассудительной манере.

— Лондон — это неисчерпаемый город, — рассуждал он вслух. — Его разнообразие не знает границ. Минуту назад мы шли в зареве огней и вынуждены были протискиваться сквозь толпу. А теперь взгляните на эту улочку. Она темная, словно туннель, и, кроме нас, тут нет ни одной живой души. В таком месте может случиться что угодно.

Внезапно он остановился. Мы как раз проходили мимо небольшой церкви или часовни, западный вход в которую тонул во мраке открытого портика. И когда мой друг вошел под него и наклонился, я заметил в глубокой тени, под стеной, предмет, который, очевидно, и привлек его внимание.

— Что это? — спросил я, шагнув к своему другу.

— Сумка, — ответил Торндайк. — Но почему она здесь лежит?

Он попробовал толкнуть церковную дверь, но она была заперта. Торндайк отошел, посмотрел на окна.

— В церкви нет ни огонька, — сказал он. — Дверь закрыта, вокруг, никого не видно. Сумку, очевидно, кто-то потерял. Может, взглянем, что в ней?

Не дожидаясь ответа, он взял сумку, вышел из-под портика — туда, где было немного светлее, — и мы начали ее осматривать. С первого же взгляда нам стало ясно, что сумка сначала была на замке, но потом его взломали.

— Внутри что-то есть, — сказал Торндайк. — Думаю, нам следует посмотреть, что там. Подержите, пока я посвечу.

Он передал мне сумку, поискал что-то в кармане и достал крохотный электрический фонарик, который по привычке — до чего же хорошая привычка — всегда носил с собой. Я открыл сумку и держал ее, а Торндайк светил внутрь. Мы увидели там несколько предметов, тщательно завернутых в рыжую бумагу. Торндайк достал один из них, развязал шпагат и, сняв бумагу, показал мне китайскую каменную ступку. К ней была прикреплена бирка с эмблемой Музея Виктории и Альберта и надписью: «Мисс Мэйбл Бонни, Фулгем-роуд, Вербный переулок, 168».

— Тут сказано все, что, нам нужно знать, — промолвил Торндайк. — Думаю, мы не ошибемся, если вернем эти вещи владелице — ведь, сумка, как видно, тоже принадлежит ей. — И он доказал на золотые инициалы «М. Б.», вытиснутые на сафьяновой коже.

Нам хватило нескольких минут, чтобы добраться до Фулгем-роуд, но потом мы были вынуждены пройти этой улицей еще почти милю, прежде чем добрались до Вербного переулка — дорогу нам показал, какой-то приветливый лавочник. Сто шестьдесят восьмой номер был, естественно, в самом конце.

Свернув на тихую улочку, мы чуть не столкнулись с двумя, мужчинами, которые очень спешили и все время оглядывались. Я заметил, что оба они японцы, хорошо одетые, интеллигентного вида, но особого внимания я им не уделил, поскольку меня больше заинтересовало то, на что они оглядывались. Это был кэб, чуть видный в свете уличного фонаря, в конце переулка. Из него только что вышли четыре человека: двое из них поспешили к дверям и начали стучать, а двое других очень медленно перешли тротуар и поднялись по ступенькам на крыльцо. Почти сразу же дверь открылась и две неясных фигуры исчезли внутри дома, а две другие вернулись к кэбу. Подойдя ближе, мы увидели, что это два полисмена в форме. Не успел я их хорошенько разглядеть, как они сели в кэб и уехали.

— Похоже на уличное происшествие, — заметил я и добавил, взглянув на номера домов, мимо которых мы проходили: — Вот только боюсь я, как бы этот дом не оказался... клянусь всеми святыми, так оно и есть! Сто шестьдесят восьмой! Здесь что-то происходит, и эта сумка играет какую-то роль.

Ответ на наш стук не заставил себя ждать. Я еще только поднял руку, чтобы постучать вторично, когда дверь открылась, и на пороге появилась пожилая служанка. Она вопросительно посмотрела на нас, и в ее взгляде, как мне показалось, было нечто похожее на тревогу.

— Здесь живет мисс Мэйбл Бонни? — спросил Торндайк.

— Да, сэр, — ответила служанка. — Но, боюсь, вы не сможете увидеть ее сейчас, если только у вас не срочное дело. У мисс Мэйбл большие неприятности, к тому же у нее на это время назначена встреча.

— Причин беспокоить ее у нас нет, — сказал Торндайк. — Мы зашли только, чтобы отдать эту сумку. Ее, наверное, потеряли. —И он протянул служанке сумку.

Служанка быстро схватила сумку, вскрикнув от удивления, и раскрыла, чтобы заглянуть в нее.

— Ой! — воскликнула она. — Похоже, они ничего не взяли. Где вы ее нашли, сэр?

— На паперти церкви на Спелтон-стрит, — ответил Торндайк и уже повернулся, чтобы уйти, когда служанка торопливо сказала:

— Прошу вас, сэр, оставить свою фамилию и адрес. Мисс Бонни захочет вам написать и поблагодарить.

— Думаю, что в этом нет необходимости... — начал было Торндайк, но служанка взволнованно прервала его:

— Будьте добры, сэр! Мисс Бонни будет, страшно огорчена, если не сможет поблагодарить вас. Кроме того, она возможно, захочет спросить у вас кое-что по этому поводу.

— Вы правы, — сказал Торндайк, которому только воспитание не позволяло прямо, сейчас спросить кое-что и самому. Он достал футляр с визитными карточками, подал одну служанке и, пожелав ей дорого вечера, ушел.

— Эту сумку, очевидно, украли, — заметил я, когда мы шли назад к Фулгем-роуд.

— Очевидно, — согласился Торндайк и хотел было сказать об этом еще кое-что, но наше внимание привлек кэб. Он ехал от главной улицы. Из его окна высовывалась голова мужчины, и, когда экипаж проезжал под уличным фонарем, я успел разглядеть, что это пожилой джентльмен с очень седыми волосами и удивительно свежим лицом.

— Вы видели, кто это? — спросил Торндайк.

— Он похож, на старого Бродриба.

— Да. Очень. Интересно, куда это он спешит?

Торндайк с любопытством смотрел на кэб, который как раз подъехал к тротуару и остановился, похоже, как раз напротив дома, из которого мы только что вышли. Как только экипаж встал, дверца резко открылась и на тротуар резво выскочил — словно старый, но довольно живой чертик из коробочки — пассажир и побежал по ступенькам наверх.

— Так стучит только Бродриб, сомнений нет, — сказал я, когда на тихой улице раздался старомодный стук. — Я слишком часто слышал, этот стук в наши двери, чтобы ошибиться. Но, думаю, лучше, чтобы он не заметил, что мы следим за ним.

Когда мы направились дальше, я время от времени поглядывал искоса на своего спутника, со злорадством отмечая, что его мучает любопытство. Я хорошо знал, что происходит сейчас у него в голове, поскольку Торндайк реагировал на такие факты всегда одинаково. А тут был целый ряд взаимосвязанных фактов: украденная сумка (правда, из нее ничего не забрали); музейная бирка; кто-то раненый или больной — возможно, сама мисс Бонни, доставленная домой под охраной полисменов; и, наконец, старый адвокат, примчавшийся, словно на пожар. Тут было над чём задуматься. И вот Торндайк под моим проницательным и внимательным взглядом складывал эти факты в различные комбинации, чтобы увидеть, какой можно сделать общий вывод. Пожалуй, и мое состояние не было для него тайной, поскольку он заметил, словно отвечая на невысказанную реплику: