Морда протокольная

Светлана Степанова

Морда протокольная

День клонился к закату, но еще был по-майскому жарким. Проходившие по улице женщины заглянули в проулок, где стоял свежевымытый милицейский уазик, увидели грузного водителя, облачившегося в кургузый старый китель со споротыми погонами, и громко засмеялись.

— Щоб я вас в бане встретил! — осклабился обидчивый Деденчук, смешно дернув пышными чумацкими усами.

Стайка вездесущих воробьев, преспокойно трепыхавшихся до этого в набежавшей от автомобиля луже, испуганная громким возгласом, резво вспорхнула на крышу и раздраженно зачвыкала на милиционера.

Невысокого росточка капитан подошел к машине. Даже обувшись в блестящие «хромачи», переделанные местным умельцем на высокий каблук, он едва доставал Деденчуку до подбородка. Это обстоятельство, должно быть, очень огорчало капитана и, может, поэтому он напускал на себя излишнюю строгость.

— Слушай, что за дело?… — уперев руки в бока, капитан задиристо наступал на водителя.

— Щоб я тебя… — начал было Деденчук привычную фразу, но вовремя осекся. — Не бачишь — только за кончил мыть…

— Одна нога здесь — другая там! — густые черные брови капитана сердито сошлись на переносице. — Сапоги где?

— Резиновые, что ль?

— Ну…

— Под сиденьем. Рядом с веревками.

— А фонарь?

— Кажись, батарейки сели. Сколько просил — все не дают. Может, у Крыловецкого посвежее есть? Вы, товарищ капитан, походатайствовали бы…

— Свежее… — передразнил его дежурный. — Забирай Алексея со всей его мерихлюндией и срочно дуйте на тридцатый километр. Опять звонили из прокуратуры, ругали за нерасторопность.

— А где его искать? В кримлаборатории?

— У себя в кабинете. Какую-то книженцию читает…

— Давай, Михалыч, заводи быстрее… — Нежно-белая ладошка дежурного сделала круговое движение в воз духе, будто пытаясь быстрее вытолкнуть автомобиль со двора. — Давай! Давай!

Из- за окна почти одновременно раздались требовательный гудок уазика, а потом и голос водителя.

— Алексей! Крыловецкий!.. — Деденчук подошел к окну, заглянул в лабораторию. — Поехали?

Мужчина отложил в сторону пахнущую свежей типографской краской книжечку в яркой цветастой обложке и, махнув рукой, мол, сейчас соберусь, прошел в другую комнату, служившую бытовкой.

Вообще- то, она тоже числилась лабораторией, но Алексей, которому частенько приходилось засиживать ся на работе, переделал ее под свои нужды. Первым делом перетащил в другие комнаты приборы. Теперь они стояли, может, и не так свободно, как раньше, зато нашлось место и для потертого диванчика, отвековавшего свой срок в приемной начальства, столика с электроплитой, чайника. В углу громоздился холодильник, в котором рядом с фотопленкой постоянно несла вахту хорошенько промороженная пачка пельменей. И если раньше, после сложного выезда, из щелей под дверью в коридор просачивались лишь сложные запахи химикатов, резковатый дымок сжигаемого в фарфоровой чашечке прибора, бензина или спирта, то теперь нет-нет да и донесется до комнаты дежурной части тонкая композиция ароматов лаврового листа, перца, уксуса.

Щелкнув замками хитроумного экспертного чемодана, наполненного всякой технической всячиной, Алексей бросил взгляд в зеркало. Затуманенное от времени стекло, заключенное в резную ореховую раму, не могло врать: да, немолод; слишком быстро седеют виски; некрасивый, похожий больше на картофелину, чем на часть лица, нос… Еще у человека из зазер-калья было то, что никогда не нравилось Алексею, — мягкий, излишне округлый и какой-то безвольный подбородок со следами утренних порезов бритвой. Что стоило природе украсить его ямочкой или хоть немного вытянуть по вертикали?

«Ничего не забыл? — Он окинул взглядом лабораторию. — Вроде все…» — Сунув в карман книжку, он решительно вышел из лаборатории. Через минуту-другую он уже сидел рядом с водителем…

Машину крепко подбросило на ухабе, и книга едва не вывалилась из рук Алексея. Он заметил, что немного помялась страница, и огорчился. Ему в ней нравилось все: и шрифт, и рисунки, и как написано… Все!

Шоссе, вернее, прекрасная скоростная магистраль, ведущая к аэропорту, уходила вдаль, а уазик свернул на грунтовку. Энергично встряхивая брезентом кузова, позвякивая сочленениями механизмов, автомобиль подъезжал к небольшой березовой рощице.

— Что, приехали? — Алексей сдул с книжки невидимые глазу пылинки и положил ее на приборную панель, где было довольно чисто.

— Не совсем, — пробасил Деденчук, энергично покручивая баранку, пытаясь не съехать в глубокую глинистую колею, — трохи через поле, потом пересечь лесок, а там и то, надоть… — Водитель сбоку посмотрел на эксперта и произнес: — Тяжко вам сегодня будет, товарищ капитан, робить…

— Почему?

— Так от прокуратуры сегодня Михайлов дежурит, а вы с ним не того-этого…

— Намекаешь, что отношения не ахти?

— Вроде того, — осторожно сказал Деденчук, — чуть, кажись, дело не дошло…

— При тебе, что ли, было?

— А як же… Вместе выезжали. Ну и кричали тогда…

— Да, трудная ситуация. Постараюсь быть поменьше с ним один на один, да и от советов воздержусь.

Как говорится, прокурорские сами с усами…

Через несколько минут уазик, подпрыгивая на выбоинах, подрулил к стоящей на краю поля белой «Волге» с тремя нулями в номере. Под деревьями — кто сидел на пеньке, кто стоял — было трое мужчин. Алексей знал одного, самого низкого, в выпирающем на спине пиджаке, под которым прятался уродливый горб. Следователь прокуратуры Михайлов тоже знал Крыловецкого. Работали она вместе редко, но лет семь с первой встречи на осмотре места происшествия, наверное, уже прошло.

Михайлов переложил из одной длинной, как у обезьяны, руки в другую папку черной кожи и первым протянул руку. Алексей пожал руку и в который раз удивился крепости Михайловских пальцев — к этому трудно было привыкнуть: в казавшемся больном теле следователя, изувеченном недугом, силы хватило бы на четверых.

— Знакомься, — предложил Михайлов, показывая на мужчину, похожего на агронома, — таким его делал длинный, до пят, песочного цвета плащ и широкополая шляпа, — зампрокурора района.

— Сальников Владимир Петрович, — церемонно представился тот.

— Крыловецкий, эксперт, — коротко отрекомендо вался Алексей.

— Дойников, — представил следователь молодого парня, — стажер. Будет работать с нами.

— Очень приятно! — произнес юноша.

— Погода как по заказу. Солнышко в зените. Облака к теплу… — начал издалека Алексей, для того, чтобы начать разговор. — Последний раз мы с тобой, Борис, если память не изменяет, в марте встречались? Шел снег, настроение плохое…

— Плохо сработали, вот и настроение было плохим… — Михайлов хотел еще что-то добавить строгим голосом, но его прервал Алексей.

— А это что за хрен маячит на краю поля? — Он указал на молодого мужчину, блуждавшего на самом крае оврага, до самых корней деревьев заполненного темной паводковой водой. — Водитель ваш?

— Потерпевший, — поспешил внести ясность стажер.

— Ну, положим, не совсем так, — поправил его Сальников, — более точно: назовем его мужем потерпевшей. Встретил нас еще на подъезде в роще, напросился в машину и тут бродит, как потерянный, все причитает: «Стася, моя Стася…»

— Знаешь что, друг Дойников, — отрывисто и четко произнес Алексей, — сходи к нему, возьми его нежно под локоток и отправь, к ядрене фене, отсюда. Нечего ему делать тут: кондратий хватит — нам отвечать. Зрелище не для слабонервных, а тут муж… Будет нужен, позовем… А если не подчинится, ручкой оттуда махни. Я своему водителю команду дам — он его в задний отсек машины посадит.

Дойников вопросительно посмотрел на своих спутников.

— Дело говорит, — поддержал его Михайлов. — Место происшествия не осмотрено. Нечего нам тут обстановочку портить. Проводи его к машине и попаси… Отпускать не надо — может, какие вопросы будут. И на берег не пускай…